Питер Морвуд - Иван-Царевич

— Так, да не так, Вася, — возразил Финист Ясный Сокол. — Кто ж его теперь пустит в темное Кощеево царство? Ведь нету у него иной защиты, чем возвращенная жизнь? А ну Кощей опять ее отымет? Нам ли не знать, как он это умеет!

— И верно, — согласился Орел. — Ты, Ванюша, мог бы многих бед избежать, кабы разум имел и наперед к нам обратился.

— Золотые слова! — кивнул Финист.

— Никакого «наперед» у меня не было! — отрезал Иван. — Кощей мне сам сказал, что опосля нового месяца уж не будет спасенья Марье Моревне, навеки останется она его пленницей. Жена моя до сих пор там, а вы мне о разуме талдычите!

Чародеи смущенно переглянулись. Михаил головешкой чертил какие-то фигуры на песке — вроде ничего не значащие фигуры, но, как поглядишь на них, боязно делается и либо сразу взор отводишь, либо уж боле не оторвешься. Иван сумел отвести и встретился со спокойным взглядом зятя.

— Не кипятись, Иванушка, — вымолвил Ворон. — Никто тебе не предлагает бросить Марью Моревну в беде. Ты побереги свой гнев да свою гордость до той поры, пока мы не придумаем, что дале делать. Вчера полнолунье было, так что уж на разговор-то времени у нас хватит.

Разговор длился по малой мере час. Сперва князья долго расспрашивали Ивана, потом стали промеж собой совещаться. Ивану казалось, однако, что ни Финист, ни Василий, ни даже мудрый Михаил не видят и не понимают, в чем загвоздка. Иначе хоть один из них сказал бы, где таится погибель Кощея. По-ихнему выходило, что его надобно снова в подземелье запереть, но как это сделать, опять-таки никто не обмолвился.

Неловко было Ивану-царевичу признаваться в том, что не мыслит он иного пути, кроме убийства. Но когда поделился он своей мыслью с зятьями, те лишь посмеялись над его щепетильностью.

— Да в своем ли ты уме, Ваня?! — воскликнул Финист. — Старый хрыч тебе голову снес! Отплатить ему тем же было б только справедливо, но как этого достичь, чтоб он заново не воскрес?

— Ну спасибо, зятюшка, утешил! — осердился Иван. — Что толку в твоих мудрых речах, коль у меня все одно руки связаны?

Василий посмеялся над оплошавшим Финистом. А Михаил сидел свесив голову и теребил головешку в руках, покуда всю не раскрошил.

— Тут ты прав, Иванушка. Уж не помню, сказывал я вам али нет, что, ежели и смогу набрать еще две фляги воды из колодцев, что к западу от солнца и к востоку от луны, так не для Ивана-царевича. Дважды воскрешать одного человека ни одному чародею не дозволено. Ежели Ивана опять убьют, навсегда он мертвым останется!

Сего пророчества, подтвержденного угрюмым взглядом князя Михаила, было довольно, чтоб на корню обрубить смех братьев.

— Так что нам делать? — Василий сжал в бессильной ярости огромные, как молоты, кулачища. — Средство-то есть какое?

— Нам делать нечего, — отвечал Ворон. — А совет отчего не подать? В этом, сдается мне, мы уже к согласью пришли.

— Да скорей спор промеж нас вышел, нежели согласье, — возразил Василий.

А Финист Ясный Сокол в сердцах ладонью хлопнул по сырому песку.

— Согласье али спор — все одно, была бы польза! Говори, Миша!

— Ежели сумеет Иван раздобыть коня резвей, чем у Кощея Бессмертного, то от погони спасется.

— И только-то? — Князь Василий смерил брата презрительным взглядом.Хороша помощь, нечего сказать! Стоило из-за этого битый час глотки драть! Где ж он раздобудет этакого коня?.. И совет хорош: заместо того, чтоб навовсе с Кощеем расправиться, советуем, как ему половчей пятки смазать! — Сорвал Орел с головы промокшую шапку и выбросил в море, что, по разуму-то, давно сделать следовало. — Да чем такой совет, лучше никакого!

— Остальное жена ему доскажет, — промолвил Финист, не повышая голоса, и тем пресек спор, готовый разгореться с новой силою.

— Кощей много лет провел в подземелье у Марьи Моревны, — продолжал Финист.Я так мыслю: он ее в неволю взял не столь из мести, сколь потому, что знает она, как его в подземелье воротить. Что, ежели ее знанье и есть то оружие, коего страшится Кощей?

— Он за нами в догонь шибко торопился, — вымолвил Иван, собирая мысли воедино. — Дважды это было, и оба раза конь его, бедняга, до крови был исхлестан — так хозяин его погонял. Я было подумал, жестокость свою показывает, а на поверку...

— А на поверку не жестокость, а страх? — закончил Михаил. — Страх перед тем, что с ним станется, ежели не споймает он Марью Моревну, смекаете?

— Я давно смекнул, — сказал Иван. — Про жену свою, Марью Моревну, да про чары из книг отца ее. — Он дотронулся до шеи и легонько кашлянул. — А Кощей Бессмертный еще на одну мыслишку меня навел... Согласен с вами, братцы, пора за дело браться.

Князья Чародеевичи переглянулись, думая о том, чья догадка больше всех пользы принесла. Иван же проворно вскочил на ноги, отряхнул с одежи песок и добавил:

— А главное — пора мне свидеться с любушкой моей.

В крепости Кощеевой, с тех пор как видал он ее в последний раз, ничто не переменилось. Такая же мрачная, такая же темная, такая ж запустелая. Но, памятуя о том, чем ныне рискует, оставил Иван Бурку с его звонкими копытами в лесу, а сам во двор на цыпочках прокрался. Князья не только его воскресили, но и верного коня, а выспрашивать, как они это сделали, не было у Ивана времени.

Приостановился он, руки к вискам прижал. Голова ровно чугунная, и позавидовал царевич зятьям, что те могут напрягать ум без видимых усилий. Марья Моревна как-то объясняла ему, что для этого надобно, однако таким непонятным языком, что у Ивана в мозгу еще больше помутилось. Ежели сравнивать ворожбу с чтением, то, наверно, сродни она монашеской тайнописи. Жена и зятья разбирают ее без труда, а он по складам, и то с грехом пополам.

Хотя вроде бы чего проще: навостри ум да проверь издали, дома Кощей иль нет. А голова раскалывается, спасибо, на сей раз уберегся — кровь из носу не потекла. Кабы в дому был, защипало б у Ивана пальцы, будто схватил, не подумавши, головешку, из огня выпавшую, иль кусок железа в кузне.

Теперь же пальцы не щиплет: в палатах Кощея холодно и безопасно.

И все ж Иван держал наготове саблю — остро заточенную, с серебряной рукоятью и накладками, но без казацкой гарды. Ее подарил ему Василий Орел без слов, но с таким крепким объятьем, что у Ивана дух перехватило, а из глаз искры посыпались.

Сабля мало ему поможет в схватке с хозяином крепости, но Иван решил остеречься против иных опасностей, что могли поджидать его на темном этом подворье. В уме рисовалась вооруженная стража в тяжелых доспехах. Ведь он уже дважды вторгался во вражьи пределы, на месте Кощея и простой мужик позаботился бы о том, чтоб устеречь свое добро от воров.

Но нет, ворота настежь распахнуты, стражи не видать, по всему судя, один он в царстве каменном. В несколько прыжков достиг Иван знакомого коридора, и тут вдруг осенило его, отчего Кощей не стал оборонять свое жилище. Озарение пришло так внезапно, что ноги подкосились и сполз он по стене на холодный пол.