Владимир Михайлов - Восточный конвой

— Послушайте, Граве, а на кой черт вы тащите в Центр такое количество пластика?

Граве засмеялся — как-то странно, судорожными выдохами.

«Господи, — догадался Милов, — ой же просто не умеет смеяться, наверное, никогда в жизни по-настоящему не смеялся…»

— А вот увидите, Милф! Пройдет совсем немного времени — и вы увидите или, во всяком случае, почувствуете… Да ведь вы и сами прекрасно все поняли, зачем же задавать лишние вопросы?

Милов покосился на спидометр; было где-то под сто сорок.

— Я просто хотел сказать вам, Граве, что если вы действительно хотите доставить ее в Центр, эту вашу контрабандную взрывчатку, то не гоните так, как сейчас: мало ли — не выдержит камера…

— Скорость придает решимости, Милф, вселяет уверенность — разве не знаете? Я бы гнал еще быстрее, но эта колымага уже на пределе, быстрее она просто не может, а другой машины мне достать не удалось — не до того было. Просил у Рикса, но он не дал, хотя, если разобраться, — зачем ему машина, их все равно больше не будет… М-да. К сожалению, у того, сзади, мотор, видимо, посильнее — да и нет у него, наверняка, причин ехать осторожно. Гонит, как ненормальный… Милф, мне не нравится этот преследователь. Оглянитесь. Я разрешаю. Только без глупостей. Понимаю, что у вас может возникнуть искушение, однако, что бы вы ни сделали, Центр вам все равно не спасти, и людей в нем — тоже, но я везу им судьбу легкую и быструю, а другая может оказаться куда мучительнее… Теперь я вас предупредил. Можете посмотреть.

Милов послушно посмотрел в заднее стекло — для этого пришлось извернуться в кресле. Широкая, приплюснутая к дороге машина и в самом деле была теперь куда ближе, чего когда Граве заметил ее впервые.

— Хорошо идет, — сказал Милов. — Классная машина.

— Слишком хорошо. Возьмите ваш автомат, Милф.

— С какой это радости?

— Сейчас вы будете стрелять. Старайтесь попасть в водителя. Или по колесам. Надо остановить его, слышите? Он определенно гонится за нами, хочет помешать мне.

— По-моему, он больше не приближается: держит дистанцию. Ну и пусть себе держит, а?

— Милф, где же ваш опыт? Они держатся позади, потому что собираются стрелять по нам — и не хотят пострадать в случае, если мы взорвемся. А для этого может хватить и одного попадания: у меня ведь и весь багажник набит… Не медлите, стреляйте через стекло — нам оно все равно не понадобится, до своего конца мы доедем и так…

Слишком многословен был и слишком лихорадочно сыпал словами — нет, конечно, с психикой у Граве было совсем плохо, но он сидел за рулем — и ничего с этим не поделаешь.

— Но они ведь не стреляют! И не могу я так, ни с того, ни с сего. А если это совершенно непричастные люди? Ну подумайте, Граве, кто может гнаться за вами? Кому известен ваш замысел? И кто осмелится помешать вам?

— Ну, всегда есть люди, не согласные даже с очевидными истинами. А если они и не при чем — что за беда, если с ними что-то случится? Я ведь уже сказал вам, Милф: перестаньте мыслить по-старинке! Мы с вами сейчас выполняем волю природы, высший закон ее, и мораль природы выше нашей, человеческой. Да стреляйте же, будьте вы прокляты!

— Хотите сигарету, Граве?

— Ну ладно, если вам так не терпится… Я везу пластик, чтобы взорвать ваш чертов Центр, Милф. Все, кто виноват, ответят мне. И уж вы в первую очередь — с вами счет особый.

— Вы же не умеете взрывать, Граве.

— Я же говорил вам; все сделано — мне нужно только доехать, въехать, вбиться в проклятый Черный Кристалл. О, какой это будет торжественный въезд!

— Судя по тому, что я слышал, Кристалл — постройка прочная. Тут вашего заряда не хватит. Зря пыхтите.

— Не волнуйтесь. Там есть свой запас, его не успели до конца вывезти, а может быть, намеренно оставили…

«Ну да, — подумал Милов. — Не зря меня ориентировали в первую очередь на Центр. Покойный доктор Карлуски. Тогда это, пожалуй, серьезно… Что там визжит этот псих? Я ему ничего не могу сделать, но и он мне тоже — ему сейчас нельзя даже отвести глаза от дороги…»

— Заткнитесь, Граве, — сказал он. — Они не приближаются, на таком расстоянии попасть трудно, а у меня всего один рожок, и если я потрачу патроны зря…

— Слушайте, Милф! Черт с вами! Обойдусь без вашей жалкой жизнишки. Обещаю: сшибете их с дороги — и я вас выпущу, только без оружия, и живите, как вам будет угодно — если вы еще способны жить. Иначе погибнете вместе со мной, все равно — на дороге от их пули или в Центре, под обломками Кристалла. Выбор прост, Милф. Хотите жить? тогда стреляйте и помните — только попадание идет в зачет.

«Жить-то я, конечно, не против, — подумал Милов. — Не ради себя, но получается так, что кроме меня некому предупредить мир. Гектор? Не знаю, очень мало уверенности, что армия захочет помочь, раз уж она объявила невмешательство, и значит, только из Центра возможно выйти на связь. Так что надо сберечь Кристалл, и себя тоже. Если там, в машине, предположим, люди Мещерски, и вцепились они в нас, чтобы убедиться в выполнении задания, то пустить их под откос — вполне приличное дело. Однако этим не спасти Кристалл, не спасти детишек, которые как бы завещаны мне Евой. Ну-ка, попытаемся соединить приятное с полезным…»

— Ладно, уговорили, — проворчал он. — Сейчас.

Он неспешно, осторожно переместился на сиденье — встал на него коленями, оперся локтями о спинку, изготовил автомат.

— Не медлите, Милф, стреляйте же!

Милов всматривался в преследовавшую машину; окна ее были из поляризованного стекла, и увидеть водителя не удавалось. Но определить, где должна находиться его голова, было нетрудно даже и теперь.

— Черт, они, видно, заметили меня — отстают… Граве, вам придется немного сбавить скорость, чтобы восстановить дистанцию.

— Очень не хотелось бы.

— Иначе мне не попасть. У него черные стекла, ничего не видно.

— Бейте по колесам.

— Вы даже в зеркале видите, что это не просто. Если бы сбоку, но он не хочет подставиться. Подтормозите.

— Ну-ну… Хорошо.

И он начал медленно сбрасывать газ.

Гектор остановился. Часовой смотрел на него невозмутимо, не снимая рук с висевшего поперек груди автомата. Не угрожая, но и пропускать, похоже, не собирался.

«Спокойно тут, — подумал Гектор, — словно бы ничего и не происходит вокруг. Сила есть сила — даже если это армия настолько условная, как здесь, в Намурии. Но это хорошо, что не чувствуется нервозности: больше шансов получить содействие».

— Приятель, — сказал он. — Я к полковнику Фрезу, по его приглашению.

Он не врал: приглашение такое действительно было сделано — месяца два назад, когда военные устраивали пресс-конференцию по поводу состоявшихся учений. После вопросов и ответов состоялся дружеский ужин с напитками — за столом Гектор и познакомился с полковником и на какой-то рюмке даже подружился, так что на прощанье они обменялись адресами и приглашениями, испытывая друг к другу искреннее уважение, потому что принадлежали к немногим, еще державшимся на ногах. Полковник Фрез был парень что надо, и именно он командовал расквартированной в городе частью. На его содействие Гектор и рассчитывал и жалел только о том, что не было с собой бутылки, чтобы на хорошей ноте возобновить прервавшийся тоща разговор.