Александр Логачев - Красный терминатор, Дорога как судьба

Назаров заметил, что Косой на этот раз пододвинул все рюмки поближе к себе и быстро их наполнил. Над одной из рюмок его рука чуть-чуть задержалась, и было видно, как в водке что-то растворяется.

Назаров огляделся. Дело приняло неприятный оборот. Одно хорошо: в такие моменты, когда думать надо, хмель почти сразу вылетал из головы. Так случилось и сейчас.

Он посмотрел на мирно храпящего Марселя Прохоровича. "Должна же быть от него хоть какая-то польза". Назаров с самого начала приметил, что Марселю Прохоровичу достался старый, скрипучий стул. Незаметно вытянув ноги, Федор сильно и резко ударил по двум передним ножкам сразу. Стул разлетелся на куски. Все три бандита обернулись к упавшему, а Косой и Прошка даже помогли ему подняться и принесли целый стул. И Павел Филимонович тоже расслабился смотрел, смеясь, на беспомощного Ракова, который, кажется, не проснулся, хотя ударился о паркет копчиком. За это время Федор Назаров сделал, что хотел.

- Ну, еще раз за приятную компанию, - сказал он.

Все трое тоже выпили. Павел Филимонович пил медленнее других. Видно, он почувствовал в своей водке странный привкус. Впрочем, главаря должно было успокоить то, что сам Назаров почти сразу принял положение Марселя Прохоровича - положил лицо на руки.

- Крепкий, черт, - услышал Федор слова Косого. - Я еле выдержал.

- Да и мне чего-то на пользу не пошло. Видать, не выспался. Сеня, сделай ему хороший угомон - и во двор.

Краем глаза Назаров увидел, как Косой надевает на руку кастет, обходит его со стороны, медленно размахивается...

Косой настолько был уверен, что сейчас ударит пьяного конюха по голове, что сам удивился, когда отлетел на середину комнаты от удара ногой в низ живота. Назаров боялся, будучи пьяным, ударить слабее обычного, поэтому сделал это со всей силой - как канат привязали к ноге и дернули. В тот же миг он уже стоял напротив Павла Филимоновича.

- Ах, ты... - не столько злобно, сколько удивленно сказал тот. Назаров двинул его кулаком прямо в глаз, сил не пожалев. И от удара, и от выпитого снотворного главарь рухнул на пол.

А Прошка вылезал из-под стола, где он уже начал потрошить мешок с барскими бриллиантами.

Прошка растерялся меньше всех - двинулся на Назарова с коротеньким ножом. Федор ухватил правой рукой бандитское запястье, как сбивают в воздухе ладонью слепней, и левым кулаком засадил пареньку в челюсть, отчего тому стало совсем неуютно. Парень выронил нож, обмяк, будто тоже наглотался сонного порошка. Ударив его сверху кулаком по затылку и отшвырнув ногой клинок, Назаров обернулся, чтобы посмотреть, как себя чувствует Косой. Тот уже смог кое-как распрямиться и выхватить нож, раза в полтора побольше Прошкиного.

"Кстати, мне все равно стрелять придется, Медведеву сигнал подавать, подумал Назаров, - значит, не надо глупостями заниматься".

Он плавно и неторопливо вынул из кармана маузер и, почти не прицеливаясь, шмальнул из него с пяти шагов. Нож Косого упал неподалеку от Прошкиного ножа, а сам он схватился за простреленное правое плечо.

- Ах ты, сволочь... - начал он.

- Тсс! Человека разбудишь, - сказал Назаров, указывая на Марселя Прохоровича. - Сядь-ка лучше на стул.

Впрочем, забота о товарище Ракове была излишней. Марсель Прохорович пробудился на секунду от пистолетного выстрела, оглядел комнату, сказал: "Не извольте-с сомневаться" - и заснул опять.

На лестнице раздался топот.

- Болваны, без стрельбы, что ли, было нельзя? - кричал во всю глотку официант, ворвавшийся в комнату.

- Извините, товарищ половой, - вежливо сказал Назаров, - виноваты-с.

Половой оглядел зальчик и понял, что случилось.

- Господин товарищ, - затараторил он, - неужто вы с другими клиентами поссорились?

- Я тебе, дружок, когда-нибудь подробно расскажу, как все здесь было. А сейчас возьми-ка свое полотенце да перебинтуй руку этому слесарю, - сказал Назаров, показывая на простреленного Сеньку Косого.

- Извините, господин хороший, я фельдшерской профессии не знаю...

- Дружок, - сказал Назаров, демонстративно поигрывая маузером, дружок, ты что, хочешь прямо сейчас дискуссию открыть?

Официант взглянул на огромный пистолет и, решив дискуссию не открывать, нагнулся с полотенцем над стонущим Сенькой. Назаров сидел на стуле, дохрумкивая чудом уцелевший соленый огурчик. За этим занятием его и застал Медведев с пятью красноармейцами. Когда они взбегали по лестнице, топоча ногами, Назаров сперва решил, что они скачут по ступенькам на лошадях.

- Принимай работу, Ваня. Вот они - твои горячие монастырские парни. Если что - не обессудь. Других воров тут я не нашел.

Медведев начал делать свою прямую работу, то есть командовать.

- Этих, - он указал на уже перевязанного Косого и скулящего на полу Прошку, - связать и вниз. Этого, - его палец ткнул в мирно храпевшего Павла Филимоновича, - тоже вниз и там привести в чувство. И поскорей. А что с товарищем Раковым? Не ранен?

- Ваня, - сказал Назаров, с нежной грустью глядя на Медведева, - ты же меня знаешь. Я никогда о том, на что согласился, не жалею. Лишь когда этот поймай-мыша упился и пошел на бал к графу Храповицкому, я взгрустнул. Ты же сам должен понимать, каково это: отправиться с напарником, а потом оказаться одному.

- Ну, прости, Федя. Эй, человек халдейского племени, - сказал Медведев половому, уже окончившему фельдшерские труды. - Возьми товарища, - он указал на Марселя Прохоровича, - протрезви как сумеешь и потом доставь домой. Это я приказал. Понял, клоп трактирный?

- Понял, ваше сия... товарищ командир.

Все пошли вниз, но Назаров на минуту задержался возле официанта, уже начавшего колдовать над Марселем Прохоровичем.

- Дружок, ты мне еще на один вопрос ответь. Когда я буду отчитываться за потраченный казенный червончик, мне, что ли, прямо так и писать в рапорте: отдан за водку в "Красном кабачке"?

- Никак нет, товарищ командир, - сказал официант, - никогда водкой мы не торговали, законы уважаем-с. А вот и ваши червончики.

- Вот и молодец. Кстати, бинтовать ты природный мастер. Когда твое заведение закроют, приходи в госпиталь, помогу в санитары устроиться. Или в труповозную команду...

* * *

На дне Конского оврага, названного так потому, что иногда туда бросали лошадиные туши, как всегда, копошилась мелкая ночная живность, пожирая траву или друг друга. Но вдруг зверьки поразбежались. В овраг спустились люди. Трое из них были связаны, а остальные их стерегли.

До города было полверсты. Сюда лишь изредка доносился лай собак из ближайшей слободы. А так - никакого Монастырска, считай, что ушли за полсотни верст.

- Что ты от нас хочешь, красное благородие? - в очередной раз спросил Сенька Косой. Его трясло от раны, холода и страха.