Ирина Дедюхова - Позови меня трижды…

Катька в то утро еще с ними вообще не разговаривала, надулась, да и на работу Валентина Петровна пришла совершенно разбитая, с опухшим лицом. И тогда ей окончательно перестали даже кивать начальники цехов, но вот работяги и мастера почему-то наоборот стали уважительно обращаться к ней по отчеству — «Петровна».

А Галя Кондратьева все уговаривала Валентину Петровну потихоньку в церковь ходить, не дожидаясь «пензии». Потому как Валентина Петровна объяснила ей, что ходить в церковь сможет, только выйдя на пенсию. Совсем эта Галя не понимала, что у Катьки только одна мать и осталась. И если эту мать в психушку упекут, то и постоять, в случае чего, за девку некому будет. Конечно, Галине просто было рассуждать, она все-таки всю жизнь беспартийной лямку тянула, а ей-то какого? Два раза у них уже в цехе психотерапевт выступал с лекциями о вреде религиозного дурмана. На цифрах статистики он доказывал, что шизофрения и пароноидальная депрессия у его пациентов всегда начинались, казалось бы, с совершенно безобидной вещи — чтения Библии. А все шизики в его отделении, начитавшись Библии, в один голос начинают пугать врачей третьим Армагеддоном, что в развитом социализме только шизику в голову и может стукнуть. Вывод отсюда следовал один — без Бога жить, конечно, очень тяжело, но надо все-таки держаться до пенсии. Если она еще и о сорокоусте, да о церкви в цехе заикнется, то ее, после этих лекций, и из диспетчеров турнут, а двести пятьдесят рубликов в их нынешнем с Катькой положении явно не лишние.

Терехов, как-то незаметно для себя, окончательно прибился к их вдовьей компании На работе начались разговоры, что к Петровне Терехов из литейного ходит, но совсем они не правы были. В сущности, не к Вале, а к Гале принялся Терехов клинья подбивать… Все-таки с Галей они были значительно ближе друг другу даже по возрасту. Да и Миша Кондратьев давно уже помер, Галя за столько лет успела уже без мужика соскучиться.

В квартире Тереховской Танька с мужем жила, ребеночка они ждали. Вернее, ждала одна Танька, и мужик ее, кузнечик своего счастья, все по бабам скакал. Галя с Валей с далеким прицелом лишний раз удерживали по вечерам Терехова с аккордеоном, чтобы смертоубийства не допустить. Да и чо ему дома делать, если Танька сама к ним заходила с какими-то тетрадками, все у Кати в комнатке сидела. Женщины думали, что, может, Танька за ум взялась и после декрета выучиться на человека решила.

У Терехова в деревне дом от матери оставался, они даже туда раза три все вместе в баню ездили, в ванне-то разве отмоешься. Хороший был у него дом, и сараи не соломой, а тесом крытые. Вообще у этого Терехова руки-то были золотые, его вот даже никто на трофейном аккордеоне играть не учил, а ведь любую песню на слух подбирал! Огород был запущен основательно с тех пор, как Дуся перестала сажать тут картошку. Терехов приезжал сюда только рыбачить, да подлатать в дому чего по плотницкому делу.

В городе Терехова держала только Дусина могилка. А Галя в деревне надышаться не могла, да и Валентину Петровну земля тянула. И глядя, как Галя, садясь в автобус, в раз грустнеет и замыкается в себе, Валентина Петровна начинала размышлять, что лучше бы оставить подругу у Терехова в деревне, может быть, он бы даже ее и бить бы не стал. Все-таки после Дусиной кончины у него самого-то репа варить начала. А к Дусе и Мише она бы за них ходила, они недалеко от Васи лежат, в аккурат на главной аллейке.

Но кино по телику с Галей смотреть невозможно было. Тут деревня в ней, конечно, во всей красе сказывалась. Как говорится, можно вышибить петуха из деревни, да деревню из петуха не вышибешь. Она все время переспрашивала, честно стараясь вникнуть в действие. Прям, хуже маленькой Катьки, когда они ее в детстве в кино водили. Так же вот: "А это чо? А он-то чо?" Чокнуться с ней можно было. Нет, главное, в жизни все вроде схватывает, а в кино ни чо понять не может! Даже Терехов с матом просил ее заткнуться. Из-за нее Терехов и Валентина Петровна не смогли даже толком досмотреть "Вечный зов" по второй программе. «Угрюм-реку» эту и "Сердце Бонивура" они и сами, если честно, до конца не ухватили. Но тут-то тема, вроде, знакомая, чо не понять-то? Стога, правда, в той деревне так сметывать и не научились. И тут еще этой Галине каждый раз приходилось пересказывать содержание всех десяти первых серий. Ничего эта Галя запомнить не могла! Как-то Терехов ей даже в сердцах сказал: "Ну, ты, Галина, прямо Дуська моя! Заездили вас смолоду, так ни чо ведь репа не варит!" Галя обиделась, конечно, но виду не подала, кротко глядя перед собой со слезой.

И чтобы больше она не обижалась, телевизор они включали только на старых фильмах про войну, которые Галя глядела еще молодушкой в деревенском клубе. На этих фильмах она молчала, вздыхала и плакала в тему. Ей, видно, объяснили их содержание еще раньше, в деревне. Тогда фильмы все-таки были понятные простому народу, да и чего про войну не понять — горе горькое, можно сразу с надписей плакать начинать, не промахнешься. Поэтому они, в основном, и смотрели "Жди меня", "Девочка ищет отца", посмеиваясь только на "Небесном тихоходе".

И еще был такой фильм про то, как зоопарк в Берлине в войну разбомбили, вот название этого кино сразу не упомнить, хотя простое такое название, что-то про слона. Так в этом зоопарке слон был советский. И как-то это батальон наш советский все же определил. Вроде как это было написано где-то у слона на боку или на ошейнике… Что-то сейчас это уже и не припомнить. Но, короче, решили этого слона из-под бомбежки обратно домой отправить, а в сопровождение к нему дать солдата. И вот как они идут под обстрелами, да по разоренной земле, так сердце переворачивается, деревня родная вспоминается сразу, война… Там, конечно, слезы помимо слона этого льются. И, главное, тоже сразу на ум приходит, как про этого же слона в своей деревне в силосном складе этот фильм глядели. У них тогда почти у каждого двора по две-три похоронки на руках было, забот — не в проворот, и вроде бы совершенно никакого им дела не было до этого слона. Но там был такой момент жутко жалкий, когда слону этому в нищей Белоруссии никто пожрать ничего не дает. А он как давай им представления устраивать, ножку бедное животное давай поднимать, головенкой кивать! Всякому понятно, что животинка жрать хочет. Тут они обычно всей деревней в голос выть начинали, даже и теперь, как вспомнишь, слеза прокатывалась…

И Белоруссию эту тоже было так жалко, так жалко! Самой жрать нечего, от домов — одни трубы торчат, а тут еще слона кормить заставили…

Эх, разучились нынче хорошие фильмы ставить, только на "Зите и Гите" и можно было как следует пореветь.

ТАНЦЫ-ШМАНЦЫ