Андрей Лазарчук - Штурмфогель

Черный человек снова взялся за тачку и зашагал к следующей печи. Там все повторилось – те же движения, напоминающие… напоминающие… Какой-то образ мелькнул, но не задержался. Медленно, потом сразу – быстро, потом – опять медленно…

За спиной Штурмфогеля ударил тугой выстрел, и все подпрыгнули и оглянулись. Уши забило то ли ватой, то ли глиной. Свет стал гротескно резок. Один из людей графа судорожно рвал затвор винтовки. В нескольких шагах от него на земле что-то дергалось, и лишь несколько долгих мгновений спустя Штурмфогель понял, что это осколки человека, разбившегося, словно он был из хрупкого, но живого фарфора…

Деревянные, подумал Штурмфогель. Мраморные. Фарфоровые… что они с нами делают…

(Если бы его спросили, кто такие эти «они», он вряд ли ответил бы. Какие-то сволочи и мерзавцы, превращающие людей в дерево, камень и фарфор; и эта мысль имела логическое продолжение, которого он не хотел, но которое тем не менее в ней заключалось.)

– Молодец, Никол! – громко сказал урядник, и сквозь звон в ушах его слова пробились с трудом, но пробились. – Всем смотреть по сторонам! За мной, наверх!

У подножия винтовой лестницы лежал, скрючившись в позе эмбриона, еще кто-то – маленький и легкий. Если бы не полуседая спутанная борода, можно было подумать, что это ребенок.

Штурмфогель шел следом за урядником – и, когда тот остановился, почти ткнулся в него.

– Что там?

Урядник сделал несколько тяжелых шагов по ступеням и шагнул в сторону. Лестница кончилась.

Здесь было жарко – куда более жарко, чем внизу, у пылающих печей. Но там были ворота наружу; здесь же почти все окна-бойницы закрывали цветные витражи; лишь кое-где куски мозаик вылетели, и черные дыры опушил иней. Трубы, растущие из пола, напоминали голые деревья: от изогнутых серых стволов отходили изогнутые серые сучья… Воздух дрожал и переливался в свете небольших огненных шаров, неподвижно висящих тут и там без всякой видимой опоры.

На полу в позах будд неподвижно сидели несколько десятков человек – в первый момент показалось – несколько сотен, но это была паника воображения, – опутанных тончайшей перламутрово поблескивающей сетью, а с потолка по дальней стене, сально отсвечивая, спускалось чудовище.

Штурмфогель впервые видел фанга живьем, хотя раньше кое-что слышал о них, видел фотографии и даже панцирь – в музее раритетов Штимана.

Но там, наверное, кому-то попался мелкий несмышленыш – здесь же была матерая тварь размером с медведя.

Люди графа поднимались и строились в ряд, и Штурмфогель ощущал исходящий от них резкий запах пота – того пота, который выступает у людей в напряженные минуты ожидания схватки.

Он и сам поднял свое оружие, старинную магазинную винтовку «Бердан э 2», патрон уже был загнан в патронник, а предохранитель все равно не работал, так что остается нажать спуск, и тяжелая тупая пуля уйдет вперед – искать свою дыру…

От фанга исходило страшное зловоние, улавливаемое даже не обонянием, а сразу мозгом. Пока он полз по стене, панцирь его, желто-серый, изображал необыкновенно красивое и чувственное женское лицо. Из-под панциря высовывались короткие толстые щупальца-ноги, их могло быть от семи до двенадцати с каждой стороны, и Штурмфогель поймал себя на том, что тщится пересчитать их…

Стрелять сейчас было бессмысленно: панцирь фанга был крепче стали. Следовало ждать, когда он спустится на пол и пойдет в атаку. Тогда будет недолгий миг, в который он окажется уязвим.

Самое страшное – это то, что внизу фанги были людьми, да не просто людьми, а девочками-подростками, которых кто-то смертельно обидел…

И еще: когда фанг опустится на пол и начнет вставать на дыбы, как медведь (бронированной грудью вперед), стрелять придется сквозь тела сидящих и опутанных его сетью – заведомо обреченных, но еще живых…

– Ну… – выдохнул Михась, и в этот момент фанг прыгнул.

Кто-то успел выстрелить. И даже умудрился попасть. Если бы не это, фанг мог бы убить всех. А так – его крутнуло в воздухе, и он приземлился боком к шеренге стрелков, и пока он разворачивался, Штурмфогель успел всадить ему пулю в одно из отверстий, через которые высовываются из панциря ноги-щупальца… Это была не смертельная рана, и фанг развернулся, наклонившись вперед, – и свистнувший боевой жгут обхватил поперек груди одного из стрелков. Крик ударил по ушам и тут же стих, когда, перерезанная у локтя, упала на пол рука, все еще сжимающая цевье винтовки… Выстрелы загремели беспорядочно, но часто, на панцире засверкали искры, высекаемые стальными сердечниками пуль. Схваченный стрелок все еще бился, но жгут уже прорезал его торс, волной хлынула кровь… Штурмфогель выстрелил еще раз, целясь в маленькую фигурную прорезь в самом верху панциря – туда в моменты опасности втягивалась голова фанга. Он промахнулся – пуля ударила рядом, – перезарядил и выстрелил еще. Жгут быстро втягивался в тело чудовища. «Залпом!» – крикнул Михась. Это было отчаяние. И все же – получился залп. Фанга отбросило на несколько шагов. «Залпом!» Фанг еле устоял. «Залпом!..»

На этот раз Штурмфогель удержался от выстрела, а когда фанг вновь выпрямился – четко положил пулю в ту самую прорезь. Даже показалось, что послышался глубокий хлюпающий звук.

Следующим залпом чудовище опрокинуло на спину. Оно возилось, беспорядочно взмахивая щупальцами, хватая и опрокидывая неподвижно сидящих людей, уже давно ставших его живыми консервами… страшный боевой жгут метался, рассекая их на части.

– Еще один! – вдруг крикнул Михась, и в этот миг метнувшийся откуда-то сбоку жгут обхватил его за ногу. Урядник уронил винтовку и закричал. Штурмфогель навскидку выстрелил туда, куда тянулся жгут, и успел увидеть темный отблеск в глазах пятящегося фанга. Это был детеныш – или самка, или кто они там – размером с большую собаку.

Выстрелы загремели – панцирь отразил несколько пуль, но потом брызнул осколками. Жгут судорожно задергался и вытянулся на полу, безобидный, как веревка.

Штурмфогель наклонился над упавшим урядником. Кровь била из кольцевой раны выше колена несколькими струями. Штурмфогель быстро отцепил ремень винтовки от антабок, обхватил им бедро, затянул свободным узлом, потом подсунул под ремень шомпол и в три оборота затянул так, что кровь остановилась. Лицо урядника было зеленое, в струйках пота, глаза метались.

– Ну вот, – выдохнул Штурмфогель. – Теперь бы хирурга…

– Километров… сорок… – сказал урядник. – Не довезем… ногу. Черт…

В стороне опять раздались выстрелы – уже более редкие и методичные. Подошел один из стрелков. Он тоже был зеленоватый.

– Там это… гнездо.

– И что? – сморщился урядник.