Анна Белкина - Туристы. О путешествиях во времени.

***

За Медвежьим озером, отделенная небольшой полоской леса, стояла маленькая деревня, которая носила простое местное название - Чижи. Обычно, в такие тихие ночи Чижи мирно спали, но в эту страшную ночь в каждой низкой хате горел свет.

Недалеко от Чижей прошли бои - немцы прорвали оборону, разбив части Красной Армии в прах и пух, и вторглись в беззащитную деревеньку прямо посреди ночи. Грязные, ободранные, уставшие после тяжёлого боя - они расселялись по хатам, пулями выгоняя хозяев в дождливую ночь, заставляя отдавать еду, латать свои мундиры и перевязывать раны. Селяне проснулись ещё задолго до того, как враги, разметав заборы страховитыми своими машинами, ворвались в Чижи - их разбудил вой снарядов и грохот взрывов, трясущаяся земля, падающая с полок посуда. Многие побежали прятаться в погреб, а над их домами с рёвом летали самолёты, сбивая друг друга. Сбитые падали, дымя, врубаясь в землю так, что всё вокруг начинало дрожать, а грохот был такой, что впору можно было оглохнуть, в нём тонули все другие звуки. Воздух быстро забился удушливым едким дымом, а над Чижами летал страх. Жители съёжились в погребах, обнимая детей - молились и плакали навзрыд, а потом - пришли враги...

Хаты, почернелые и тёмные, торчали в беспорядке, как грибы, в унылом мраке этой тающей ночи, наполненной страхом. Катерина тоже боялась. Накануне враги разбили полк, где служили Петро и муж её Федор, но они не погибли - вчера в Чижи приходил из лесу Грыць и сказал, что оба сбежали из плена и попали к ним в партизанский отряд. У Катерины словно гора свалилась с плеч - она уж думала, что Федор погиб, а он - живой и скоро будет дома. Грыць сказал, что сегодня ночью он придёт навестить их с дочкой, и Катерина ждала... Но Федор не пришёл - вместо него пришли враги. Как и соседи, Катерина пряталась в погребе, прижав дочку к себе, а вокруг неё всё ревело и тряслось так, что валились с полок банки с соленьями, разбиваясь о пол. Катерина забилась в самый угол, где не было ни полок, ни банок - чтобы острые стёкла не поранили дочку. Девочка плакала, вымачивая слезами её сорочку, а Катерина - лепетала молитвы сквозь рвущие душу слёзы. А потом стихло - но это была не умиротворяющая тишина обычной ночи, а жуткое безмолвие смерти. Будто все погибли, и Чижей бльше нет - давящая тишина, буквально, душила... Катерина оставалась в погребе - до последнего надеялась, что враги разбиты, отогнаны назад, и здесь не появятся... А если и не разбиты - они в Чижи не пойдут - что им делать в мизерных нищих Чижах, когда впереди - Еленовские Карьеры? Вокруг неё оставалось тихо - лишь дочка жалобно всхлипывала на коленях, и Катерина, наконец, решила выглянуть из погреба наружу. Хата оказалась цела - только тарелки упали да ваза с васильками, которую они с дочкой поставили на стол, опрокинулась, вымочив свежую скатерть. Отпустив дочку, Катерина нашла свечу и зажгла её, чуть разогнав тёплым светом страшную темноту. Можно было бы считать, что ничего не случилось, если бы не этот удушливый дым, гарь, копоть - тут всюду осела копоть, и белая скатерть на столе оказалась противно серой.

- Мама! - дочка дёргала подол её юбки, но Катерина не сразу заметила это. Она прислушивалась к тишине и слышала, как разрывают эту тишину какие-то странные чужие звуки: лязганье, пыхтение... Катерина посмотрела в окошко и увидела свет - чуждый, жуткий яркий свет, который вдруг ударил со двора и будто ослепил. Катерина в ужасе отшатнулась, понимая, что беда таки случилась...

- Мама! - дочка снова дёрнула её юбку, Катерина наклонилась к ней...

ХРЯСЬ! - в сенях раздался громкий треск, а за ним - грузный топот, Катерина мигом спрятала дочку за себя и выхватила из печи ухват.

Топ! Топ! Топ! - медвежьи шаги приближались, а спустя пару минут возникло чудище - отвратительный толстый фашист ввалился в её чистую кухню в своих страшенных грязных сапожищах, захрюкал, оглядев её скарб своими вороватыми глазками, и широким шагом направился прямо к ним, тряся своим рыхлым пузом, затянутым в серый мундир.

- А-а-а-а! - Катерина слышала, как закричала её дочка, вцепившись в неё обеими ручками.

- Не бойся, маленькая, - выдохнула она, борясь со страхом и со всей силы навернула фашиста ухватом по каске, как только тот приблизился к ней, чтобы схватить. Фашист мерзко булькнул и осел на пол, распластав телеса, а Катерина, схватив дочку на руки, метнулась к распахнутой крышке погреба, чтобы схоронться в нём, сбежать в подземный ход... Ход существовал ещё со времён её деда, который построил этот дом - он и прорыл в погребе подземный ход, длинный узкий лаз, который ведёт прочь из деревни, к Медвежьему озеру. Дед Катерины, бывший царский цирюльник - боялся, что коммунисты придут и расстреляют его - вот и сделал для себя лаз, чтобы вовремя сбежать. Деду лаз не понадобился, а вот Катерине впору придётся...

- Хальт! - перед ней выросли два рослых фашиста, направив свои ужасные дула, а Катерина, озверев, взмахнула ухватом, целясь в их стальные головы. Но они были сильнее - ухватили её за руки, повалили...

- Мама! - дочка кричала, вжавшись в угол, а фашисты тащили Катерину прочь из хаты во двор...

- А... Шайзе... - ругался толстый фашист в звании обер-лейтенанта, поднимаясь на ноги и потирая побитую башку. - Доннерветтер...

Протащившись через всю кухню и оставив грязные лепёхи на вымытом полу, он вышел в сени, пересёк двор, плюнув на грядки, и отправился к соседям - к бабе Параске. Ему приказали заставить селян накормить солдат, однако с едой что-то не клеилось. Селяне разбегались и прятались, не желая сотрудничать, а в их замшелых хатах вешались мыши - в одной хате обер-лейтенант нашёл древнюю бабку и чёрствую краюху.

- Эссен! - обер-лейтенант потребовал еды, показав руками, будто ест, но бабка покачала своей трухлявой головой и проскрипела странное слово: "Колхоз"...

- Шайзе... - обер-лейтенант плюнул на бабку и отправился в другую хату, где... ухватом по голове получил от хозяйки.

После этой неудачи обер-лейтенант потащился в третью хату... Он бы расстрелял и бабку, и эту сумасшедшую с ухватом - за милую душу бы прикончил, но герр группенфюрер отдал однозначный приказ: местных "дикарей" пока не трогать, что связало ему руки. Ругаясь, он потопал в очередной двор, разломав сапогами хлипкую калитку, вломился в хату, сокрушив дверь...

- Вот тебе! - внезапно на него набросилась хозяйка с вилами, прыгнула, пытаясь заколоть.

- Шайзе... - обер-лейтенант чуть не расплакался от бессильной злобы - он бы и эту бабу накормил свинцом - если бы не суровый приказ. Перехватив острые вилы в полёте, он отобрал их у бабы, выкинул... Баба рычала, злобно зыркая, а обер-лейтенант попытался уговорить её принести хоть какую еду, а то герр группенфюрер его самого расстреляет за такую плохую работу.