Коллектив авторов - Полдень, XXI век (июль 2011)

Он понял, что все это время был лишь жалким графоманом, как открыли ему во сне корифеи литературы. Более того, теперь стало ясно, что так презираемый им Гелиос, в отличие от него самого, был писателем хорошим.

Состояние открытия изменило его полностью. Зависть, черная зависть разлилась в его душе и лишила покоя.

Дынин с нездоровой страстностью предался коллекционированию новостей о счастливце. Известия о победах Гелиоса доставляли ему сладкое мазохистское удовольствие – последнее прибежище неудачников. Перечитывая его творения, Дынин смаковал их, как приятный на вкус ядовитый напиток.

Гелиос превратился в идею-фикс, манию и одержимость.

Дошло до того, что Дынин собрался посетить мероприятие в книжном магазине «Москва», где Гелиос собирался раздавать автографы в честь выхода своей книжки.

Вечером накануне рокового дня Дынин пребывал в состоянии сильнейшей ажиотации. Он то собирался купить книгу и, попросив автограф, пасть перед Гелиосом на колени, публично каясь в причиненных обидах, то намеревался голыми руками задушить удачливого соперника прямо на глазах у изумленной публики, снискав себе хотя бы геростратову славу.

Частые глотки чистой водки из граненого стакана лишь усиливали нервное возбуждение.

В конечном итоге Дынин безутешно зарыдал над собственной горькой участью и, поклявшись, что продал бы душу дьяволу за возможность уметь писать талантливо, поплелся к хладному одинокому ложу в объятья пьяного Морфея.

Сон принявшего свыше положенного на грудь человека, как известно, крепок, но краток.

Проснулся Дынин засветло и тут же испытал тревожное ощущение, что находится в доме не один.

Не успел он подумать о том, что делать в такой неприятной ситуации, как в комнате зажегся свет. Вскрикнувший от изумления и страха Дынин невидяще скользнул вокруг взглядом и не сдержался от восклицания снова, обнаружив сидящего в кресле неподалеку от кровати постороннего субъекта.

То был некрепкого телосложения мужичок средних лет в блеклом ничем не примечательном костюме и с таким же блеклым ничем не примечательным лицом из разряда тех, которые всегда кажутся знакомыми, но которые при следующей встрече вы ни за что не сможете узнать.

– Приветик, – сказал мужичок.

Дынин сморгнул, сглотнул и попытался выжать из пересохшего горла хоть какой-нибудь звук.

– Я закурю? – осведомился субъект и тут же вытащил из кармана пачку сигарет. Достав сигарету, он вставил ее в неровные желтоватые зубы, неуловимым глазу движением прикурил, затянулся и удобно откинулся в кресле. Проделал все это он невозможно быстро.

– Вы… Вы кто? – наконец исторг Дынин членораздельную фразу, прозвучавшую одновременно глухо и визгливо.

– Я-то? А ты сам как думаешь? – мужик подмигнул Дынину и усмехнулся.

От этой усмешки нечастые волосы на голове Дынина встали дыбом.

– В…в-вор? – пискнул Дынин, чувствуя, как сердце загнанно колотится в барабанные перепонки.

– Здрасте, – сказал мужичок обиженно. – Сам звал, а теперь еще и обзывается.

– Звал? – слабо удивился Дынин. – Я вас?

– Да уж, наверное, не я вас, – буркнул незнакомец.

– Когда это я вас звал? – замерцала слабая надежда на то, что он имеет дело с относительно безобидным сумасшедшим, сбежавшим из дурдома и коварно проникшим к нему в квартиру. С сумасшедшими главное – не делать резких движений…

Мужик полез во внутренний карман пиджака, достал оттуда мятый лист бумаги и старомодные очки, перемотанные посередине липкой лентой. Водрузил их на нос, развернул листок и начал водить по нему пальцем.

– Где тут? Вот, пожалуйста, – довольно сказал субъект и почесал подбородок. – Нашел.

– Что нашли? – вместе с надеждой на относительно безобидного сумасшедшего у Дынина окреп и голос. Мысль о маньяке в стиле Профессора реаниматорского разлива он постарался игнорировать.

– Читаю, – сказал мужик и действительно начал читать с листа, гадко гнусавя. – «Двадцать пятого сентября в двадцать три часа сорок одну минуту семнадцать секунд по московскому времени Дынин Владимир Григорьевич изъявил желание продать душу дьяволу в обмен на способность писать талантливые литературные произведения».

Закончив читать, он снял очки и пристально посмотрел на Дынина.

– Ну, будем отпираться? Будем говорить или в молчанку играть? Время дорого. Время – деньги! Цигель-цигель-ай-лю-лю, – мужик бурно захохотал, ввергнув несчастного Дынина в полуобморочное состояние. – Ты меня звал, и я пришел.

Мужик бросил окурок на пол и наступил на него ногой. На паркете осталось пятно, похожее на раздавленную муху.

– Прощенья просим, – сказал незнакомец. Пятно исчезло.

Застонав, Дынин натянул на голову одеяло, изо всех сил надеясь, что сейчас все это окажется жуткой галлюцинацией, вызванной неумеренным потреблением спиртного, нервным переутомлением или хотя бы кратковременным помешательством.

– Вова, кончай юродствовать, – услышал Дынин ворчливый голос. – Давай, вылезай оттуда, и поговорим нормально. Ну, народец пошел, слабаки! В Средние века, бывалоча, явишься к кому-то, совсем же другой коленкор. Нервы железные, никто не дергается. Сядешь, выпьешь, поговоришь, бумажку подпишешь, и гуляй себе на здоровье. И все так чинно, благородно. Богатыри, не вы.

Если это и была галлюцинация, то уж очень настойчивая, въедливая и совершенно безумная. Такая, на которую фантазии у Дынина не хватило бы даже в белой горячке.

Собрав остатки мужества, Дынин вытащил на свет макушку головы.

– Откуда вы знаете, что я про душу говорил? – пропищал он.

– Какой же ты, братец, болван, – досадливо сказал субъект. – Я тебе русским языком объясняю: ты звал, я пришел. Так будем договор заключать, или как?

– Так вы что, дьявол? – проблеял Дынин.

– В некотором роде, – сказал субъект.

Дынин сделал пару глубоких вдохов, пытаясь успокоиться.

– Князь Тьмы и все такое? – срывающимся голоском спросил бедняга.

– И все такое, – согласился мужик. – А что, не похож?

– Не… не знаю. Я раньше никогда не видел.

– Теперь видишь. Или надо было рога с копытами цеплять? Как ден I, честное слово, – субъект цокнул языком 11 густо сплюнул на пол.

Плюхнувшись на паркет, плевок зашипел и прожег дырку в покрытии.

– Пардон, – последовало извинение, и плевок исчез, как прежде окурок. Дырка затянулась.

Дынин сделал еще серию вдохов и ущипнул себя за руку. По лицу и спине ползли противные струйки холодного пота.

Незнакомец посмотрел на часы.

– Так заключаем или нет? Ты давай быстрее, у меня еще три запроса на сегодня. Работка не сахар, но кто-то же должен ее делать, – голосом киношного ковбоя пожаловался мужик.