Грег ИГАН - Журнал «Если» 2008 № 07

—   Пропустить термины, – скомандовал я. Воспроизведение снова ускорилось, одновременно подключаясь к компьютерному словарю. Теперь следующий отрывок «Напоминания» сканировался на предмет записей с высокой частотностью нейтральной лексики и низким процентом непонятных слов и терминологии.

—   …похоже, уже можно кричать «эврика»! – воскликнуло мое лицо с экрана. Я теперь выглядел чуточку старше, зато явно находился в приподнятом расположении духа. – Положительные результаты почти в 75 процентах случаев! Особенно многообещающие результаты показывает доброволец Пола Вогт. Запрограммированные мною наноботы, введенные внутривенно и действующие в тандеме с оральными дозами амнезийного чая, успешно достигли цели и стерли заранее намеченные воспоминания, оставив нетронутыми все прочие мыслительные процессы и области памяти! Ткани мозга регенерируют новые олигодендроциты там, где произошли изменения в конфигурации коры мозга. На Земле это произведет фурор, когда…

– Пропустить.

– …оказывается, здесь не одни. – Перемотка – и вот мое лицо снова на экране, на этот раз с чрезвычайно озабоченным выражением. – Группа наших колонистов только что завершила разведку южного континента. У нас появилась компания. Вдоль береговой линии обнаружена разумная, наполовину водная форма жизни. Это инопланетяне с машинами, и их примерно около трех-четырех тысяч. Рабочее название – щелкуны; до тех пор пока мы не узнаем их самоназвания. – Выгляжу я-прежний заинтригованно, однако ничуть не обес-покоенно. – Вид этот не местный. Насколько нам удалось понять, они основали колонию на этой планете примерно в то же время, что и мы. Наши разведчики обнаружили явное доказательство того, что щелкуны, подобно нам, способны путешествовать, развивая сверхсветовую скорость – и, вероятно, используют для этого сходное оборудование. Языковой барьер мы пока не преодолели, но враждебности они не проявляют. Основываясь на положении их межзвездных передатчиков, мы почти уверены, что родина щелкунов – одна из планет на орбите Эпсилон Эридана, что значительно ближе к Земле, чем…

—   Пропустить, – снова скомандовал я. Меня не покидало ноющее ощущение, будто я стер из памяти то, что вовсе не хотел стирать.

—   …становится рискованным. – На этот раз вид у моего двойника был чрезвычайно встревоженный. – Как раз теперь, когда наметился прогресс в дипломатических отношениях с щелкунами, когда мы начали учить язык друг друга, они вдруг переменились. Все время твердят о чем-то, связанном с их родным миром. Наши автоматические переводчики обозначают это понятие местоимением «мы», но лингвисты в колонии стали называть его «Рой». На прошлой неделе наши специалисты по языку предположили, что это какой-то аспект социального устройства щелкунов, о котором мы прежде не знали. Но нет, это что-то другое. Рой – что-то новое, и сами щелкуны (по крайней мере, члены этой колонии) только начинают это испытывать. Какой-то вирус или что-то в этом роде, вызванный генетическими изменениями вида щелкунов на их родной планете. Перепрограммирование ДНК. Теперь оно каким-то образом перекинулось на колонию щелкунов здесь, наЛетее, и…

—   Пауза. Закончить. Перезагрузка.

Я услышал больше чем достаточно. Того, что я пытался вспомнить, здесь не было. Пока диск «Напоминание» перезагружался, я разглядывал остатки моей правой руки.

Эти твари отчекрыжили мне две фаланги на двух пальцах. «Медицинский эксперимент» – один из многих за те два года, что я был у них в заложниках. Хотя мне, наверное, еще повезло: я видел, как некоторых землян, моих соседей по колонии, подвергали вивисекции…

Указательный палец щелкуны мне отрезали, чтобы понаблюдать, как у людей протекает процесс кровотечения. Затем они прижгли обрубок и оставили в покое – для контроля, чтобы иметь возможность изучить способность человеческого тела к самовосстановлению. Гораздо хуже то, что эти гады сделали с моим средним пальцем. Отрубив его, они какими-то своими жучиными способами заставили палец отрасти заново. Вот только отрос он неправильно. И теперь из обрубка тянется это дикое чужеродное нечто, пародия на тот палец, которому полагается быть. Он слишком длинный, слишком толстый и, кажется, обладает собственной волей. Деревенеет, когда я пытаюсь его согнуть, и безжизненно виснет, когда я хочу им воспользоваться. Иногда он извивается и трепещет, словно змея, пустившая корни в моей руке. Ложась спать, я чувствую, как этот чуждый мне палец стремится завладеть моей кистью, а потом и всей рукой. Если же я пытаюсь контролировать его движения, он сопротивляется. Даже ноготь на нем все время вырастает под неправильным углом; сколько ни подрезай, он все равно отрастает снова и снова.

Когда Рой распался и все более или менее пришло в норму, я попросил одного из выживших земных колонистов ампутировать мне этот палец-чужак. Думал, пусть уж лучше будет обрубок человеческого пальца, чем целехонькое щупальце насекомого.

Но эта проклятая штуковина отросла снова. Моя собственная рука мне теперь чужая. О том, что эти подонки из Роя сделали с моими ногами и другими частями тела, особенно с мозгом, я стараюсь даже не думать.

Не говоря уже о том, что они украли у меня два года жизни, и… Возле биокупола кто-то есть. Я снова взглянул на монитор и проверил время. Ровно 09:17. У меня гости.

Кажется, я догадываюсь, кто это и что ему нужно. Даже если я никогда не встречал его прежде, каждый раз все одно и то же.

Снаружи, за дверью шлюза, стояли три щелкуна. Дайте-ка угадаю: наверное, все трое заявят, что они и есть тот единственный, кто мне помог.

В мандариновом свете желто-оранжевой звезды типа G5, в небе, полном кашеобразных облаков, просматривалось, как вторичная луна поднимается над горизонтом. Что там говорил вчерашний щелкун? Насчет того, что случится «на восход маленькой луны»?

—   Утро добро к тебе, господин землянич, – послышалось трехго-лосье нью-джерсийского говора. Все три пары жвал у щелкунов подергивались в унисон, и синтеголос доносился из трех одинаковых медальонов, болтающихся на одинаковых грудных пластинах участников этого трио. Щелкуны уверяют, что они больше не связаны Рой-разумом, но сдается мне, это вранье.

—   Мы приветствуем тебя для нашего народа Иклакик, – в унисон произнесли три синтеголоса. Затем эти креветки-переростки, должно быть, осознали, насколько по-идиотски выглядит, когда все они говорят одновременно, потому что некоторое время они молча таращились друг на друга, шевеля усиками, после чего ко мне обратился только тот гигантский таракан, что стоял посредине: