Игорь Дручин - Хрупкое время Ауэны. Сборник научно-фантастических произведений

— Хватит! Ясно!

— Лишить его слова!

Понадобилось несколько минут, пока собрание несколько успокоилось. Никто не обратил внимания на то, что в президиуме появилась запоздавшая Лена Королева, врач станции, и Саша Макаров, пошептавшись с комсоргом, сунул Смолкину записку. Тот прочел и успокоительно подмигнул Майе.

— У меня только маленькая справка, — улыбаясь, будто ничего не произошло, сказал Сима и помахал запиской. — Разрешите?

— Давай и закругляйся! — крикнули из зала.

— Приказом начальника станции группа астрофизика Шалыгина на две недели отстранена от работы и направляется на принудительный отдых ввиду крайнего истощения нервной системы. Я же говорил, вы не умеете работать!

Зал озадаченно притих, кто-то заерзал в кресле, на него шикнули.

— Неправда! — опомнившись, вскочила с места Сосновская.

— Правда, Галочка. Спросите у Лены Королевой.

Сима оставил трибуну, при гробовом молчании прошел через зал и сел рядом с Майей.

Поднялась Королева.

— Товарищи! Пока вы тут шумели, мне в двух словах объяснили суть дела. Я считаю, Смолкин прав: работать вы, действительно, не умеете. Группа Шалыгина снята по моему рапорту. К сожалению, это не единственный случай. На пределе находятся астрономы, группа обработки информации и химики. Несколько лучше обстоят дела у геологов, но они и физически народ покрепче, и на работе им приходится чередовать умственную и физическую нагрузку. Тем, кто такой нагрузки не имеет, а на занятиях физкультурой бережет свои силы, буду назначать в обязательном порядке занятия физическим трудом. В этом смысле меня устраивает предложение Майи Гончаровой, поскольку объем работ с физическими нагрузками на станции невелик.

После выступления Лены постановили: считать занятия физическим трудом важнейшей обязанностью каждого комсомольца и работать на расширении оранжереи не менее двух часов в день. Выйдя из зала, Смолкин упал перед Леной на колени и, заламывая руки, патетически произнес:

— Благодарю вас, прекрасная Елена! Вы спасли мою честь, а значит, и жизнь! Отныне я ваш раб навеки. И пусть только кто вас посмеет обидеть! В порошок сотру!

Лена не успела ни смутиться, ни посмеяться. Прямо на них шла, тесно сплотив свои ряды, группа Шалыгина.

— Здесь трое жаждущих, чтобы их стерли в порошок! — произнес Сергей Шалыгин, нависая над ними всей громадой своего роста. Сима вскочил, и Шалыгин, нелепо дрыгнув в воздухе ногами, оказался на спине.

— Сима! С ума сошел! — вскрикнула Лена. — Он же член-корреспондент!

— Ерунда какая-то получается, — потирая плечо, поднялся Шалыгин. — Одна малявка убивает морально, другая физически. Нашлись ниспровергатели авторитетов! Ладно, молчу, Дон Кихот Эратосфенский! — отступил на шаг Шалыгин, заметив, что Смолкин опять занимает борцовскую позицию. — Но мне хоть два слова дадут сказать в свое оправдание?

— Извините, Сергей Владимирович, что так получилось.

— А что? У него неплохо получилось. Использовал свой малый рост и слабое тяготение. Попробовал бы он на Земле меня так швырнуть! Ну да ладно! Неделю нам даешь? А потом хоть на месяц!

— Нет, Сергей Владимирович. — Лена потупилась и явно сробела перед напористостью и огромным ростом астрофизика. — Я же вас предупреждала.

— Ну, хорошо. Три дня!

— Не могу.

— Мне одному! Эти пусть гуляют!

— Нет! — твердо отрезала Лена.

— Давай по-хорошему договоримся. Я ведь могу пожаловаться и самому Алферову. Срываешь важную работу.

— Сергей Владимирович! — голос Лены окреп от обиды. — Я считаю эту торговлю недостойной.

— Обижаете, — хмуро напомнил Сима.

Оторопев от такой решительности, Шалыгин отступил еще на шаг.

— Ты смотри! Подобралась парочка! Чем же я должен по-вашему заниматься?

— Возглавить постройку новой оранжереи, — нашелся Смолкин.

— Идет! — сразу оживился Шалыгин. — Работаем восемь через восемь. Через неделю приходим в норму, вы допускаете нас к работе.

— Как это восемь через восемь?

— Восемь часов работаем, восемь отдыхаем.

— Вечно у вас крайности, Сергей Владимирович. Восемь часов в сутки и ни секундой больше!

— У меня организм так привык.

— Вот и довели себя до истощения. Будете работать по предписанному режиму!

Майя улыбнулась, вспомнив все эти перипетии. Теперь достройка оранжереи заканчивалась. Давно астрофизики отработали свои нормы, в первых залах уже снят третий урожай картофеля, но по-прежнему они всей командой заявляются хотя бы на час, а Галя Сосновская даже взяла шефство над саженцами персиков.

Но что все-таки с калием? Она набрала номер, и на экране видеосвязи появился кабинет геофизика Макарова. Саши за столом не оказалось, но, услыхав сигнал связи, он тут же возник на экране.

— Что, Майя?

— Вот посоветоваться хотела…

И она рассказала о своих затруднениях.

— Знаешь, это, пожалуй, не по моей части. Скорее всего, калий поглощается реголитом.

— Это мне известно, Сашенька. Речь идет о том, почему он не ассимилируется растениями из реголита и как блокировать его утечку из кругооборота. Может, следует сменить характер силовых полей в оранжерее? Ты бы посмотрел…

— А что на соседних станциях?

— На реголите только Коперник, но там такой товарищ… у него среди зимы снега не выпросишь… Бережет свои секреты для статей, а может, сразу для докторской.

— Ладно, посмотрю после работы. Захвачу кое-что из аппаратуры…

Макаров задумчиво молчал. Майя терпеливо ждала, «когда гора родит мышь», как любит выражаться Сима Смолкин по поводу обстоятельности, с которой Саша осмысливает любую информацию.

— Знаешь, поговори-ка лучше с Мишей. Он больше занимается химическим и минералогическим составом пород…

— Говорила, Сашенька. Это его идея насчет полей, но сейчас ему не до меня. Полетел, как на крыльях, в кернохранилище.

— А что там у него?

— Не знаю. Кварца много в шлифе. Говорит, уникальный случай.

— Разве? По-моему, это уже было. На Копернике.

— Это с равнины. С моря Дождей. Одна из последних скважин.

— Подожди, я свяжусь.

Он вызвал кернохранилище, но никто не отозвался.

Саша переключился на геологический сектор. Ему сообщили, что Субботин в шлифовальной мастерской.

— Ладно, — решил Саша. — Давай пройдемся к нему. Лучше узнать из первоисточника.

Миша сидел у микроскопа и рассматривал шлиф, только что изготовленный им самим из куска керна, взятого с забоя скважины в долине Хэдли, метров на двадцать глубже того образца, который так поразил его обилием кварца. По минералогическому составу порода была ближе всего к земным гранодиоритам. Уже от одного этого можно было прийти в восторг, так как до сих пор находили в реголите лишь их обломки, а тут гранодиориты в коренном залегании, но Субботиным уже овладела исследовательская трезвость, и он методично передвигал шлиф в освещенном поле микроскопа, время от времени фотографируя наиболее интересные участки. За этим занятием и застали его друзья.