Павел Комарницкий - Всё исправить

– Ну хорошо, я изложу тебе свое видение ситуации. Два больных, беспомощных старика в деревне… Постинфаркт плюс постинсульт, причем последний весьма тяжелый. Вода в колодце, куры, корова, печь с дровами… Представил?

Пауза.

– Именно поэтому они и не умирают, Лешик. Госпоже злобной реальности, если уж пользоваться твоими терминами, непременно нужно поставить нас перед выбором. Вариантов два – ехать ухаживать за стариками в деревню и там загинуть в нищете, либо бросить их на произвол судьбы. Отречься. Или – или.

Слова, как гвозди, вбиваемые прямо в голову. Все правильно, все верно.

– Мы можем взять их к себе, – хрипло произнес он. Возразил, лишь бы возразить…

– Можем, – Юля печально усмехнулась. – В той комнатушке два больных старика, один лежачий, здесь мы… на пространстве, оставшемся от твоего лабораторного стола. Учитывая мою работу…

Отчаянный взгляд.

– Я боюсь не выдержать, Леша. Знаешь, о чем я порой думаю? Скорей бы уже они умерли. Оба. Все равно уже… Я дрянь, да?

Он крепко обнял ее, целуя куда попало, и она не сопротивлялась, но и не отвечала.

– Ты самая лучшая у меня. Правда-правда… Ты единственная и неповторимая. Ты моя половинка. Андромеда ты моя ненаглядная…

Слова находились сами собой, будто всплывали из глубины, подобно пузырькам. Надо, ох, как сейчас это нужно – много-много слов, ласковых и бессмысленных…

– Ладно, Лешик, – Юля вздохнула. – Прости дуру-бабу. Это просто нервы... Когда ты закончишь? Хотя бы примерно.

– Не раньше осени. Возможно даже, ближе к Новому году.

– До Нового года, значит… Это хорошо. Просто замечательно.

– В смысле?

– Потом будет совсем некогда.

– Да что такое-то?

– Все просто, Леша, – она чуть улыбнулась. – Непраздная я, как говорили бабы в деревне. Отвечаю авансом на твой следующий закономерный вопрос – где-то к концу января…

Возможно, она и добавила бы что-то еще, но Алексей уже подхватил жену в охапку, завертел по комнате.

– Юлька! Золото ты мое! Я тебя люблю!!!

Она вдруг расплакалась, навзрыд.

– Лешик… Господи… и я тебя тоже…

– … В чем ваши претензии, молодой человек? Прогул имел место? Имел. Статья в КЗОТ за прогул есть? Есть. Получите и распишитесь!

Более не споря, Чекалов расписался в бумагах, и очкастая грымза-кадровичка швырнула ему трудовую книжку, в которой красовалась свежая запись: «уволен согласно ст….»… короче, за прогул. Странно, но Алексея это нисколько не взволновало. На войне как на войне, и наивно рассчитывать, что все снаряды обязательно пролетят мимо. Что ж, на этот раз снаряд попал в цель. Метко бьет госпожа злобная реальность.

Впрочем, начальство тоже можно понять. Аптека-то сгорела дотла, как ни крути. И все потому, что некий сторож не явился на пост. Так пусть получит по полной!

Выйдя из конторы, Алексей вдруг рассмеялся, не обращая внимания на удивленно оглядывающихся прохожих. Разве это снаряд? Так, мелкий осколок… Вот если бы он тогда не послушался мудрой ящерки, было бы действительно прямое попадание. Либо он остался бы там, и Юльке пришлось бы участвовать в опознании тела, либо, в лучшем случае, суд… Спасибо тебе, ящерка. Спасибо Тому, Кто Нас Бережет.

Однако нужно признать, ситуация, и без того критическая, дополнительно осложнилась. Любой кадровик, едва глянув многоопытным глазом, определит суть дела. Все ясно, молодой человек, бывший ученый, не вынес натиска рыночных отношений, и покатился по наклонной плоскости. Вот, пожалуйста, из научных сотрудников – в ночные сторожа, но и там допустил грубые нарушения, и прогул опять же… пьет, очевидно… Нет, в таком сотруднике мы не нуждаемся. Всего вам доброго, желаем успехов.

Итак, что мы имеем на данный момент. Молодой безработный с подмоченной трудовой книжкой. Два беспомощных старика, один парализованный, не шутка. Резервы, подброшенные в самый последний момент, позволили стабилизировать фронт, но они тают… Юлька права – до поздней осени можно и не продержаться.

Он тряхнул головой, ускоряя шаг. Терзания следует оставить на потом. Надо работать!

– Н-да… – Юля рассматривала печать и запись в трудовой книжке. – Что называется, припечатали…

– Пустяки, – улыбнулся Алексей. – Пойду ремонтировать телевизоры.

– Нет, Лешик, – она вздохнула, – телевизоры ты ремонтировать не пойдешь. У тебя нет на это времени.

Он зарылся в ее волосы носом. Все правильно, все верно… Нет времени, совсем нет времени. Утекает это время, как вода меж пальцев…

– Пойду. После нашей Победы.

– Ладно, – она чуть улыбнулась. – Давай спать. Нам завтра забирать дядь Сережу и теть Веру, если ты не забыл. А там уж будем думать, как жить дальше.

Тьма вокруг была неосязаемой, непроницаемой, черной, как гудрон. Она плыла, словно облако сажи, клубилась…

И молчала.

Там, во сне, он отчетливо понимал, отчего так. Время разговоров истекло. Далее все решает сила. Время, если быть точным…

Нужно успеть.

Размытые цветные пятна танцевали под закрытыми веками свой таинственный танец, сообщая ему, что было, есть и будет, а также то, чему уже никогда не бывать. Вот только что именно? Он не в силах, нет, он пока не в силах понять… Он знает только одно – нужно спешить. Нанести удар первым.

Там, во сне, все пространство уже заливал сияющий свет, и тьма отступала, растворялась в этом неистовом сиянии.

«Тебе действительно необходима помощь. Не нужна – именно необходима. Вот только готов ли ты ее принять?»

«Я уже принял… однажды…»

«Там было просто. Сейчас все иначе. И потому решение за тобой»

«Юлька… может не выдержать… и я тогда тоже…»

«Хорошо. Решение принято!»

Телефон грянул сухими трескучими очередями, вырывая из пучины зыбкого сна. Алексей зашарил рукой по прикроватному столику, но Юля его опередила.

– Да? Але… ох… да… хорошо, передам сейчас.

Она беспомощно опустила трубку.

– Это доктор звонил. Дядя Сережа умер, только что.

Алексей не ответил. Ледяной холод сковал, проникая вглубь, до печени, до сердца. Что это так противно и мелко стучит? Зубы?

– Леша? Лешик! – в Юлькином голосе протаяла тревога.

– Решение принято… – медленно, будто в трансе произнес он.

Ее глаза широко раскрыты, и в глубине мерцает отражение рассеянного света ночника, вперемежку со страхом и пониманием.

Комья земли сыпались потоком, и яма на глазах мелела. Дождевой червяк, которого нелегкая угораздила оказаться в ненужном месте в ненужное время, судорожно извивался, пытаясь уйти от судьбы, однако следующая порция земли, щедро отпущенная лопатой могильщика, завалила его с головой… или что там у них, у червей, вместо головы… Вот интересно, выберется червяк-неудачник с такой глубины? Выберется, должно быть… червяки, они вообще живучие… Почти как люди.