Вадим Охотников - Дороги вглубь

Ультразвук применяется в морском деле. Еще задолго до появления радиолокации на пароходах существовали ультразвуковые установки, работающие следующим образом: мощный пучок звуковых волн направляется в воду. Его излучает специальный прибор, расположенный на носу корабля, под водой. Звук, отраженный от дна, возвращается обратно и принимается чувствительным микрофоном. По времени, требующемуся для возвращения звука, с большой точностью определяется глубина.

Но перед строителями подземного звукового локатора стоит другая, несомненно более сложная задача. Нужно построить такую аппаратуру, которая бы не только указывала при помощи ультразвука на существование какого-либо предмета впереди, но и позволяла определить его формы, что, как уже говорилось, достигнуто в усовершенствованных радиолокаторах.

Убедившись в полной готовности к опыту, Чибисов включает рубильник. Постепенно на экране появляется расплывчатое изображение. Павел Павлович вращает ручки регуляторов. Сотрудники внимательно следят за показанием измерительных приборов.

Но все напрасно. Изображение не становится четче.

Чибисов прекращает опыт. Он начинает размышлять о причинах неудачи. Их может быть очень много. В сложнейшем электрическом организме, состоящем из сотни проволочных катушек и конденсаторов, малейшая несогласованность во взаимодействии двух даже самых мелких деталей приводит к нарушению работы всей схемы.

Сравнив показания приборов, Павел Павлович вернулся к мысли о том, что необходимо как можно скорее получить математический расчет, к которому уже приступил Ольшанский. Думая, что хоть начальные наброски, сделанные математиком, помогут ему строить свои предположения, он пошел в кабинет Цесарского. Убедившись, что на столе нет никаких бумаг, Павел Павлович открыл ящик.

Сверху лежала небольшая синяя папка. Раньше он никогда не видел ее. Конструктор торопливо развязал тесемки и начал внимательно просматривать бумаги.

- Ничего не понимаю, - наконец проговорил он. - Это именно то, что нам нужно. Как же так? Я ведь спрашивал его в конце рабочего дня. Он ответил, что приступил к первой части работы, но до конца еще далеко. А тут, поглядите.

Люди смотрят и не верят своим глазам. Перед ними большой математический труд, изложенный кратко и сжато. В цифрах и буквенных алгебраических знаках, стоящих косо и нестройно, словно писал их маленький школьник, заключено изящно выполненное математическое решение.

- Это невероятно! - волнуется Павел Павлович. - Или Ольшанский поистине гениальный математик, или я ничего не понимаю... Как можно за один день человеку, который впервые сталкивается с данным вопросом, справиться с такой работой?

- Действительно, нужно быть гением, - подтверждает один из сотрудников.

- Конечно, гениальный человек, - говорит второй. - И обратите внимание, какой скромный: эту работу он считал еще незаконченной!

- Все гениальные люди скромны. Такой незаметный на вид...

Обрадованные неожиданным решением сложной задачи, строители с жаром приступают к новым опытам. Они работают с увлечением, забывая о времени.

Все ближе и ближе экспериментаторы конечной цели. Заменены катушки и включены в схему другие конденсаторы, согласно новым расчетам. Все более четким становится изображение на экране. Теперь конструкторы на правильном пути. Увлекшись, они проработали всю ночь.

К началу рабочего дня в лабораторию пришел Ольшанский. Инженеры встретили его радостными восклицаниями.

- Спасибо вам, дорогой! Все в полном порядке! - Павел Павлович, продолжительное время не выпускал руки вошедшего. - Это поразительно! Как вы могли так быстро? Вы просто гениальный человек.

Ничего не понимающий математик долго смотрел на ликующих инженеров и лишь спустя некоторое время решился спросить:

- Скажите... Разве набросков, которые я успел сделать, оказалось достаточно? Ведь расчеты еще не закончены.

- Ничего себе "не закончены"! - закричал Павел Павлович. - Нарочно вы скромничаете, что ли? Как вам нравится? - обратился он к окружающим. - Товарищ считает свою работу незаконченной. А что показали опыты сегодня ночью?

Математик растерянно улыбнулся. Ему было непонятно, каким образом несколько математических набросков, сделанных карандашом на пяти страницах ученической тетради, смогли так сильно помочь инженерам.

- Вы ошибаетесь, - наконец заявил он. - Моя роль явно преувеличена. Я еще ничего не успел сделать.

- Оставьте, оставьте! - решительным тоном перебил его Павел Павлович. Все совершенно ясно, больше от вас ничего и не требуется... Спасибо, еще раз спасибо! "

Удивительно, как мало им было нужно", - думал Ольшанский, покидая лабораторию.

Вечером Павел Павлович и два сотрудника, принимавшие участие в удачном завершении опытов, сидели у кровати больного.

Модест Никандрович больше, чем обычно, был оживлен и слушал все, что ему говорили, с повышенным интересом.

- Прошлой ночью мы добились, наконец, четкого изображения, - рассказывал Павел Павлович. - Изображение настолько ясное, что и желать больше нечего.

- На каком расстоянии?

- Судя по всем данным, можно смело утверждать - метров на триста. Завтра собираемся выехать в поле.

- Очень хорошо... Очень хорошо...

Посетители уловили во взгляде Модеста Никандровича живой интерес и как будто даже радость.

- Вот еще что, - продолжал Павел Павлович, - очень сильно нам помог математик Ольшанский. Да вы его, наверное, знаете?

- Очень мало. Чем же он помог?

- Это замечательная история! Надо иметь в виду, что Ольшанский раньше совершенно не был в курсе нашей работы. И, представьте себе, в течение буквально одного рабочего дня он произвел сложнейший математический анализ! Работа огромная, просто непостижимо, как он сумел так быстро сделать... Все поражаются.

- Сегодня только о нем и говорят в институте, - вставил один из гостей.

- Очень интересно... Расскажите, как это произошло.

- Работаем мы ночью, - начал Павел Павлович. - Чувствую, что с режимом анодного сопротивления в последнем каскаде неладно. Вспомнил про математика, ведь он уже приступил к вычислениям. Дай, думаю, взгляну! Может быть, успел кое-что сделать более или менее подходящее для нашего случая. Подхожу к письменному столу. Открываю ящик. И что же вы думаете! Вижу синюю папку, заглянул в нее - батюшки! Огромнейший математический труд, целая диссертация! И вопрос, заметьте, поставил немного иначе, чем у нас он ставился раньше...

Павел Павлович остановился, так как заметил, что лицо Модеста Никандровича вытянулось и приняло растерянное выражение.

- Очень талантливый математик, - добавил один из сотрудников.