Вадим Охотников - В глубь земли

В глубь земли

Вадим Охотников

Рис. А. Таран

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ДВИГАЮЩИЙСЯ СКЕЛЕТ

Главный инженер института геолого-разведывательной техники Арам Григорьевич Геворкян остановился и замер на месте.

— Не понимаю… — тихо пробормотал он. — В чем дело?

Подойдя ближе к окну он стал всматриваться более пристально.

— Скелет… Что такое!? Да, скелет… Ха-ха!

Действительно, в ночной темноте в окне противоположного здания можно было различить какую-то странную картину…

Этому удивительному случаю предшествовало самое обычнее.

…Кончился рабочий день. По мере того как все более темнеет, энергичнее ходит по своему кабинету главный инженер. Он изредка подходит к открытому окну, вдыхает полной грудою свежий воздух, а затем снова принимается шагать из угла в угол. Глубоко засунув руки в карманы, отчего его высокая и сухопарая фигура кажется немного сутулой, бесшумно скользит он по ковру, покачивая в такт своих шагов головой.

— Стальные трубы… А если диаметр больше? А? Почему бы не больше?.. — слышится его монотонное бормотанье.

Главный инженер при этом останавливается и смотрит вопросительно в глубину комнаты, где в полумраке вырисовывается темный силуэт письменного стола.

— Пересчитаем, — говорит он твердо, принимаясь снова ходить по комнате. — Пересчитаем… Пересчитаем… Трубы… трубы…

Главный инженер останавливается у письменного стола и начинает нервно барабанить по нему пальцами.

— На самолете! Пусть доставляют на самолете! Точка! Все! — говорит он глухо, стремительно отрываясь от стола, как будто отдаляясь от невидимого оппонента. Все… Никаких возражений быть не может. Все…

Геворкян любит рассуждать сам с собой. Бурный темперамент этого человека не выдерживает ни минуты покоя. Оставаясь наедине, он продолжает чувствовать себя в окружении множества воображаемых людей. Главный инженер мысленно спорит с ними, доказывает, спрашивает у них совета и сам же за них отвечает. Это своеобразная форма творческого процесса, присущая многим людям и обостренная у него до крайности.

— Такие возможности!.. А мы? Что делаем мы?.. — продолжает он, ускоряя шаг.

Затем, резко повернувшись, он направляется к выходу из кабинета.

Широко распахивается массивная дверь. Она остается открытой — Геворкян часто забывает ее закрывать, точно не желая преграждать дорогу своим многочисленным воображаемым собеседникам. Дверь прикрывает щупленькая дедушка, секретарь, хорошо знающая вес привычки своего начальника. Она некоторое время прислушивается к удаляющимся шагам, а затем медленно усаживается за свой столик.

Но вот вскоре из коридора доносятся еще чьи-то шаги. Они резки, уверенны, но не так торопливы, как у главного инженера. Открывается дверь. На пороге появляется приземистый и широкоплечий человек-секретарь парткома Батя.

Собственно, настоящий его фамилия Хвыля, что по-украински значит волна. Григорий Тимофеевич Хвыля. Но дружеская кличка «Батя», данная ему рабочими, его товарищами за степенную рассудительность и добродушный вид, укоренилась за Хвылей очень давно.

— Добрый вечер! — проговорил Батя, задерживаясь у дверей. — У себя?

— Добрый вечер, Григорий Тимофеевич. Только что вышел, — отвечает секретарша, подымаясь из-за стола.

— И куда же это он?

— Бродить пошел.

— А-а-а…

Выражение «бродить пошел» хорошо известно обоим. Это означает, что инженер ходит в раздумьи по опустевшему институту, заглядывая во все уголки.

— Разыскать его?

— Не надо… — медленно говорит Батя, — Когда кончит бродить, сам ко мне зайдет. Обычно заходит. Спокойной ночи!

Между тем главный инженер уже проходит по просторному залу, слабо освещенному дежурными лампочками.

Он внимательно присматривается к сложным механизмам, расставленным на столах и специальных стендах. Некоторые машины видны лишь как контуры, поблескивающие никелем отдельных деталей. Главный инженер задерживается почти у каждой машины.

Медленно переходит он от одной машины к другой. Он напоминает собой полководца, осматривающего ночью расположение позиций и спящих бойцов. Завтра полководец появятся среди войск во всем своем величии военного руководителя. А сегодня, под покровом темноты, он бродит, предаваясь размышлениям и строя планы будущих славных дел.

Пневматический бур, гидротурбинный бур и много других механизмов, расположенных в зале, предназначены для того, чтобы сверлить землю, углубляясь в нее как можно дальше.

У одной из машин главный инженер задерживается особенно долго.

— Корпус расширим… Так… — говорит он, разглядывая машину со всех сторон. — Очень неплохо.

Поднявшись на второй этаж, Геворкян идет по длинному коридору. Двери, ведущие в кабинеты и лаборатории, медленно проплывают мимо него одна за другой.

— Люди… Нужны люди… — бормочет ой. — Как работают эти… трое? Ребята, видно, неплохие… Может быть, поручить им?.. Правильно!

Новое, необыкновенное дело предстоит осуществить институту.

Именно поэтому главный инженер бродит ночами не находя себе времени для отдыха.

В общих чертах проект новой машины почти готов в его голове. Это будет мощный турбобур, способный проникнуть на огромную глубину в толщу земли. Но не в этом только его преимущество перед остальными бурами. Он будет снабжен специальным радиолокационным прибором, погружающимся одновременно с головкой бура. Вместе со штангой на многие километры в глубь земли потянутся провода, соединяющие радиолокатор с поверхностью. Таким образом, находясь на поверхности, можно будет наблюдать на экране картину подземного мира. На тридцать-пятьдесят метров вокруг буровой скважины разойдутся радиоволны локатора, пронизывая толщу земли. Отраженные от геологических слоев, они вернутся к локатору, и на поверхности земли побегут по проводам электрические сигналы, превращающиеся здесь в видимое на экране изображение.

В конструкторском бюро, большой и хорошо освещенной комнате, главный инженер медленно обходит все столики. Над некоторыми из них на минуту склоняется, внимательно рассматривая чертежи. Иногда он берет в руку карандаш и делает какие-то пометки на толстой бумаге, приколотой кнопками.

— Где же они сидят? Ага… Вон там… — тихо говорит он, направляясь к трем столикам, стоящим несколько отдельно от остальных.

Он усаживается за одним из них и начинает просматривать бумаги.

— Что?.. — несется по залу его удивленный возглас. — Почему? Нет другого дела?