Юрий Леднев - Странный остров

Доверительных бесед на серьезные темы в наш век почему-то становится все меньше и меньше. Люди привыкают к общению на высоких тонах, где толпа и эмоции.

Лицо девушки сразу повяло, стало строгим.

— Вы женаты? — спросила она.

— Да.

— Скука с вами жить. Не завидую женам, у которых мужья — мечтающие интеллигенты с зарплатой в сто сорок рэ. Сидят, мечтают о высоких материях вместо того, чтобы сделать что-нибудь полезное.

— Вы замужем?

— Пока нет. Но скоро должна выйти… В общем, подумаю еще.

— А почему вы решили, что я — мечтающий интеллигент с зарплатой в сто сорок рэ???

— Мечтатель потому что.

— И это все?

— Не все, конечно. Есть еще кое-какие детали…

— Какие же?

Но она неожиданно резко встала, бросила недокуренную сигарету на землю рядом с урной и, словно вспорхнув, легко и быстро пошла от Юрия, удаляясь по аллее.

Юрий хотел было ее остановить, выяснить эти «кое-какие» детали в определении интеллигента, но растерялся, не посмел окликнуть. Вопрос так и остался невыясненным.

«Мечтающий интеллигент!» — усмехнулся про себя Юрий. — Да еще с зарплатой в сто сорок рэ! Откуда это она взяла?»

Его обидел иронический тон девушки. В его памяти вдруг всплыло:

— «Вшивый интеллигент!»

— «Гнилая интеллигенция!»

— «Интеллигент в шляпе!»

— «Интеллигент — очки нацепил!»

Сколько в жизни слышал он всяких нелицеприятных высказываний об интеллигентах. И от водителя, который чуть было не лишил его жизни. И от продавцов, уборщиц, бухгалтеров, кассиров, шоферов, проводников, буфетчиц, горничных — в общем, от того слоя общества, которое всей силой стремится вытащить своих детей в интеллигенты. Тех, кто, в основе своей, не производят материальных и духовных благ, но громко и дружно клянут общего врага, мифического интеллигента, произнося слово «интеллигент» с иронией, издевкой, даже с ненавистью. Особенно досталось интеллигентам от жестоких и тупых деспотов-правителей, разных коррумпированных бюрократов и чиновников всех рангов и мастей.

Интеллигент. Неужели он так похож на интеллигента? Он, сын сельской учительницы и крестьянина? Да он никогда и не считал себя за интеллигента. По его убеждению, интеллигент — это вроде графа Толстого, Чернышевского, Герцена, Чичерина. Или его старая учительница, жена репрессированного.

Юрий встал со скамейки и осмотрел себя, но ничего такого интеллигентского во внешности у себя не нашел. И как это в нем определяют интеллигента? Очки сегодня носят горничные и буфетчицы, в шляпах щеголяют шоферы и мясники, галстуки носят почти все чиновники. Сегодня вся антиинтеллигенция, если можно так ее назвать, имеет атрибуты внешности, приписываемые интеллигенции…

«Интеллигенция».

И чем же она занимается таким, за что вызывает к себе неприязнь?

У деспота, например, окруженного подхалимами и палачами, наслаждающегося властью? Уж не этими ли обжигающими честь и достоинство словами:

Товарищ, верь, взойдет она,             звезда пленительного счастья!И на обломках самовластья…

Боже! Какому же деспоту это понравится?

А обыватель, у которого пальцы только к себе гнутся? Он сыт и пьян. Свинюшник у него добротный. Не сеет, не пашет, а корыто всегда полное, в которое он из общественного котла тихо-тихо тащит сколько ему надо. Живет довольный, в достатке. А ему опять же интеллигентишка тот самый в ухо зудит:

Все люди — братья! Пока есть в мире            обездоленные, голодные, сироты,Мы не можем спокойно спать!            Поделись с ближним…

Ну, это слишком! Кому-то давать из своего корыта!

А бюрократ? А взяточник? А спекулянт? А мздоимец? О, эти всегда готовы затравить интеллигента, свести со свету. Он им хуже бельма в глазу!

Так вот отчего и почему к интеллигенту такая неприязнь! Он тревожит совесть людскую! Он не дает спокойно спать тем, у кого совесть нечиста! Вот за это они его и ненавидят!

Интеллигент в судьбе человечества — трагический герой. Его жгли на костре, сажали в тюрьмы, сдирали с живого кожу. Изводили из века в век. А он нате жив! И такой же неисправимый. Он, как и прежде, деспоту и мошеннику — бельмо в глазу, укор — сытому и довольному. Чтобы не забывал человек, что он рожден Человеком.

Интеллигенция! Удивительное племя рода человеческого! Просто и не верится, что она произошла на Земле. Уж не из далекой ли сверхцивилизации ее забросили к нам? Не бог ли сотворил ее в помощники себе?»

Очнувшись от рассуждений, Юрий встал со скамейки и побрел домой. В глубинах его подсознания, как в маленькой тучке тайфун, зарождалась целая поэма об интеллигенции, которая сама спокойно не живет на этом свете, да еще и тревожит совесть людскую…

— Ты заболел? — с тревогой спросила Юрия жена, когда он вошел в квартиру. И тут из него, словно извергающаяся лава из вулкана, вырвалось, загрохотало:

— Я не заболел! Я просто думаю! Ду-ма-ю! Понимаешь?! Я — интеллигент! Я должен думать! За тебя! За дочь! За всех! Ясно?!

Ольга, как мудрая жена, привыкшая к подобным странным, хотя и редким вспышкам мужа, спокойно ответила:

— Ну что ты сердишься? Думай, ради бога, себе на здоровье. Только зачем же кричать? — Спокойный тон жены в таких случаях всегда его обезоруживал, и, Юрий, словно спохватившись, сразу же просил прощения у Ольги. А уголек, который готов был зажечь пожар семейной ссоры, был тут же погашен поцелуем.

ЭПИЛОГ

«Благими намерениями вымощена дорога в ад» — сказано давно, мудро и верно даже для сегодняшнего дня. Вероятно, и вы, дорогой читатель, не раз испытали на собственном опыте житейский смысл этого мудрого изречения.

Вот и наши герои! Клялись они сразу же по возвращении домой рассказать всему миру об опасном для человечества грядущем явлении — Манекении, раскрыть в зародыше коварство электронного общества, его опасность для людей, но… Их благие намерения как-то сами собой откладывались со дня на день и не по их вине! Слишком уж много всяких дел и забот навалилось на них с первого дня возвращения на Большой материк. И все кричало, требовало немедленного исполнения, чтобы догнать поток, определяемый заведенным ходом жизни общества. Поэт срочно дорабатывал свой сборник для издательства. Философ читал студентам пропущенные лекции, а для этого приходилось просматривать много периодического материала в изданиях. Готовил новую книгу. Боролся вместе с юристом против неправомерности приказа ректора о его увольнении из института. Ореста целиком и полностью захватила новая семейная жизнь и новые идеи.