Павел Комарницкий - 30 июня

На обзорном экране медленно переливались абстрактные узоры. Облик чужой планеты уже изрядно приелся экипажу, и никто не возражал. Орркам нужно сейчас сосредоточиться.

— … Таким образом, программа исследований близится к концу. В ближайшее время мы организуем сеанс внепространственной связи, и все добытые данные уйдут на Харару. И можно будет сворачиваться, готовиться к возвращению.

Командор заметно сдал за последнее время — под глазами круги, шерсть утратила шелковистый блеск. Режим работы экипажа в сложившихся условиях трудно было назвать штатным, и даже на сон времени катастрофически не хватало.

— Но это не всё. Камера трансмутации и реанимационная пусты. Я предлагаю повторить операцию. Для подготовки корабля к переходу достаточно двоих.

— То есть? — подала голос Урумма.

— Вы с Вахуу присоединитесь к Яраре и Ухурру. Мы с капитаном останемся на борту.

Против ожидания Урумма отреагировала не сразу.

— Послушай меня. Внимательно послушай меня, Иахрр — докторша говорила мягко, как с психически неустойчивым пациентом — Я ценю твоё благородство. Но даже если бы я согласилась…

— Что значит: «если бы я согласилась»? Есть какое понятие, как приказ, Урумма…

— Я повторяю — если бы я согласилась. Так вот, даже в этом случае… Никто из вас не в состоянии как следует управляться с камерой трансмутации, тем более обеспечивать преобразование оррка в оборотня в реаниматоре, который, как известно, для такого не предназначен.

— Это сделаешь ты сама, Урумма. Запрограммируешь заранее.

— А если случится что-то нештатное? Но мы обсуждаем чисто гипотетическую ситуацию. Я не согласна, Иахрр. Что касается Вахуу…

— Я тоже не согласен, Иахрр — подал голос пилот, о сих пор сидевший молча — Я отказываюсь.

— Это бунт?

— Это бунт, командор — гигант встал — Не говоря уже о том, что пилот ты слабенький… Я хочу жить, Иахрр. Очень хочу. Но не любой ценой. Я останусь жить или умру оррком.

Он направился к выходу, не дожидаясь ответа. Командор проводил его взглядом.

— Урумма?

— Он всё сказал, командор, и мне нечего добавить. Я родилась орркой и умру орркой. Если у тебя всё… Извини, мне бы чуток поспать.

— Ага, явились наконец! Удачно ли проехались, молодые люди? — тётя Катя сидела у окна, напротив чудесной гостьи. Борис даже удивился, до того просто и естественно выглядела картинка, и даже красота Ярары-Ядвиги уже не казалась пугающей.

— Очень удачно, Екатерина Матвеевна — Ульриха, похоже, не так-то просто было смутить — Открывай ворота, Борис.

Тётушка открыла рот, наблюдая, как «Роллс-ройс» въезжает во двор. Ярара-Ядвига тоже следила за происходящим с возрастающим беспокойством.

— Что это, Ульрих?

— Это наш транспорт. Нравится?

— Мне показалось, ты отправился за одеждой — в голосе девушки звякнул металл.

— Ну безусловно, родная моя — Ульрих уже вытаскивал ворох разноцветного тряпья, приобретённого в славном городе Киеве — Выбирай.

Девушка осторожно взяла в руки какой-то лисий салоп, развернула. Тётя Катя всплеснула руками и захохотала. Ну да, подумал Борис, она же не знает, сколько стоит эта машина.

Ярара вдруг оскалила зубы и зашипела, как кошка. И даже, кажется, уши прижала — во всяком случае, Борису показалось именно так.

— Я готова простить тебе эту машину. Но вот это я не прощу тебе никогда! Тётя Катя, могу я попросить вас съездить со мной в город?

— Ну конечно, Ядзя! Ну разве мужчинам можно доверять такое дело, как выбор дамской одежды?

Похоже, за время отсутствия мужчин женщины успели сойтись накоротке.

— Поехали, чудо моё. Раз уж приобрёл…

— А это-то куда девать? — Ульрих растерянно указал на ворох одежды.

— Отвезём куда-нибудь к вокзалу и положим. Может, найдутся воры, которые решатся это украсть!

«Ты псих. Ты полный псих»

«Ну чего ты так всполошилась, Ярара? Я пытался найти тележку подешевле, но все они оказались такого качества… никакого, если точнее. А этих бумажек командор нам наделает ещё»

«А ты не подумал, что эта тележка будет привлекать внимание окружающих не меньше, чем мои алмазы?»

«То есть ты хочешь сказать, что нам проще перемещаться в капсуле? А держать её лучше всего здесь, в огороде…»

«Здесь ездят в основном на животных»

«Нет уж, спасибо. Ездить на местных животных — брр… К тому же они непредсказуемы и очень тихоходны. Не говоря уже о том, что они элементарно гадят где попало, даже на ходу. Мы сегодня ехали в такой повозке — я чуть не уснул, пока доехали до города… А могли бы и не доехать — животное было в таком состоянии, что мне всю дорогу хотелось добить его, дабы прекратить мучения»

«Ой, да спи уже! И это мой муж…»

«Ну что ты? Ну всё будет нормально, правда… Ну-ка, подвинься…»

Разросшиеся деревья в саду скрадывали и без того скудный свет звёзд, и на веранде царила непроглядная темень. Борис лежал на спине, подложив руки за голову, и думал.

Вот оно и случилось, чудо. Случилось ни с кем-нибудь, а с ним, Борисом Переверзевым. И случилось только потому, что он был готов к этому, ждал этого. Верил в чудо.

Из краткого рассказа Ульриха — так он теперь звал гостя — он понял, что пришельцы уже пытались вступить в контакт, и неоднократно. Вот только ничего из этой затеи не вышло. Не готовы оказались те люди к чуду.

Гостей разместили на ночлег в спальне, которую раньше занимал Борис. Ульрих предварительно проверил, не заперты ли окна, легко ли распахиваются. Потом поинтересовался, не ходят ли тут другие люди. Получив заверения, что в тётушкин сад посторонние не забираются, по крайней мере, до сезона созревания груш, успокоился и стал располагаться на ночлег, пожелав Борису спокойной ночи. То же самое сделала и Ярара-Ядвига, проболтавшая с тётушкой целый день, после чего студенту оставалось только откланяться. И поскольку тётушкина дача являла собой обычную избу-пятистенку с пристроенной остеклённой верандой, по совместительству летней кухней, то спать отныне Борису предстояло именно здесь.

Дверь тихонько отворилась, и неслышная тень вплыла на веранду. Послышался звук зачерпываемой из ведра воды, тень переместилась к входной двери, и как ни скуден был ночной свет, Борис успел заметить, что это Ярара, причём девушка была совершенно голой. Борис зажмурился, а когда открыл глаза, никого уже не было.

Борис вздохнул и сел на постели. Ну вот, уже и видения начались… Так он далеко пойдёт. Нельзя бедному студенту столько времени пялиться на такую девушку, вредно.