Абрам Палей - Остров Таусена

Он запутался и замолк.

Петров посмотрел на него и, улыбаясь, сказал:

- Ну, что же, академик! Выходит, что они куда дальше вас видели. Интересно, что вы думаете сейчас по этому поводу?

- Что думаю? - сказал Таусен, вздохнул и поглядел ему в глаза. - Вот что: они были глубоко правы, а я не прав.

Глава 16

Расставание

На следующее утро Петров решил заняться осмотром острова. Эрик отправился к ракетоплану, чтобы заменить Арне на дежурстве, а Таусен повел своих новых гостей осматривать ветросиловую станцию, дома, ледяную постройку, лабораторию, горячий источник, огород, сад и поле. Им показали стадо оленей, которым гордились саамы. На острове в изобилии рос олений мох - ягель.

- Вы прямо Робинзон, - сказал Петров Таусену.

- Не совсем, - возразил Таусен. - Робинзон долго был один, потом ему помогал только Пятница. А у меня, видите, четырнадцать верных друзей. Без них я пропал бы.

- Но вы добровольно не откажетесь сейчас от многих миллионов друзей, продолжал Петров. - И потом все, что вы сделали, обнаруживает, конечно, ваш организаторский талант, а все это можно развернуть в таких масштабах!..

Он взглянул на Таусена, который молча потупился, и поспешил переменить разговор:

- А ведь это чудо, что до сих пор никто на вас не наткнулся. Доплыть сюда трудновато, но долететь - пустяк.

И он предложил Таусену, не откладывая, собираться в дорогу.

Какие могут быть сборы? И что ему брать с собой? Разве Отто? Иринин очень сдружился с гигантским псом и настаивал, чтобы его взяли. Петров не возражал.

Решили взять также карликов - оленя и тюленя. Тюленя поместили в банке с водой и закрыли ее плотной пробковой крышкой. У пробки крупные поры, воздух в банку будет проникать, тем более что полет будет недолгий.

Из вещей Таусена взяли несколько сделанных им чучел исполинской гагарки и с десяток ее законсервированных яиц. Таусен захватил с собой богатую коллекцию фотографий, которые он сделал на острове.

- А вы нам не говорили, что занимаетесь фотографией, - заметил Цветков.

- Я уже два года не занимаюсь этим, - ответил Таусен. - Вышли бумага и материалы, хотя я взял их много.

В небольшой ящик были уложены снимки с видами острова, фотографии ветряка и других сооружений, озера, источника, сада, огорода и поля, складов, бухты с разбитым судном, берега с норландботом и сараями. Но с особенной любовью Таусен уложил портреты своих друзей - саамов, снятых отдельно и группами.

Все было готово к отъезду.

Таусену одновременно было и радостно и тяжело.

"Осталось сесть в машину и в одну секунду расстаться с островом, - думал он, - остров, где прошло столько долгих и странных лет".

Но не в острове, конечно, дело, а в людях. В людях, с которыми он так сжился, столько перенес и вытерпел...

Вот они все: бесстрашный Эрик, рулевой и охотник, умелый и находчивый техник; всегда живой и веселый Арне, оленевод. Он очень любит животных, он постоянный помощник Таусена при научных экспериментах. Тяжело расставаться с милой Амалией, тихой и молчаливой, преданной старому ученому всей душой! Она такая исполнительная и точная!

А неутомимая, упорная в труде Марта! Как будет не хватать ее!

Вот Инга - белокурая дочка Эрика и Амалии. Когда отплыли из Норвегии, ей только что исполнилось три года. Теперь ей уже четырнадцать. Она очень способная, отлично учится, все на лету схватывает. Недавно Таусен начал заниматься с ней английским языком, и она сделала большие успехи. Кто ее теперь будет учить? Да, но теперь у нее будет все, чего она была лишена... по его вине: радио, газеты, книги.

Инга еще ребенок, но она уже в море ходит, на рыбную ловлю...

На год старше ее Кнуд.

Мальчик, любимец Таусена, как бы почувствовал, что в этот момент академик подумал о нем. Он встретил взгляд Таусена и подошел к нему.

- Господин Орнульф, - сказал он, - нам теперь, наверно, будет много лучше, чем было. Говорят, у нас будут удивительные вещи: радио и газета... Только я не знаю, что это такое, - наивно добавил он.

- Скоро узнаешь, - рассеянно сказал Таусен.

- Нам будет много лучше, - повторил Кнуд, - но...

Но тут с него разом слетела вся выдержка взрослого охотника. Он разрыдался и бросился на шею Таусену. Академик обнял его и поднял глаза на окружающих. Вот стоят старшие из молодого поколения - двое юношей и три девушки, уже вполне сложившиеся люди. Такие на континенте служат в армии, выходят замуж, женятся. В каком жестоком и эгоистическом ослеплении он был, когда намеревался заточить их на этом острове, лишить их нормальной человеческой жизни! И как снисходительно отнеслись саамы к его эгоизму!

Как взрыв от детонации рождает другие взрывы, так рыдание Кнуда вызвало бурную вспышку горя среди саамов.

Приезжие с волнением наблюдали эту картину. Таусен прерывисто говорил по-норвежски:

- Ну, друзья мои... Но мы не будем так оторваны... Я буду навещать вас...

Петров примиряюще сказал:

- Вот что, господин Таусен: по-моему, надо, чтобы кто-нибудь из саамов отправился с нами на Большую землю.

Таусен обернулся к нему.

- Надо же привезти газеты, радио, - продолжал Петров, - да еще многое, наверно, будет нужно.

- Конечно, нужно, - подхватил Таусен. - Нужны новые аккумуляторы для ветросиловой станции - кончится же когда-нибудь наш запас - электролампы, ружья, патроны, снасти... да мало ли... Конечно, все это нужно!.. Кому же полететь?

Он задумался на минутку:

- Пусть летит Кнуд.

Мальчик, услышан свое имя, вопросительно взглянул на Таусена. Академик сказал ему по-норвежски о своем намерении. Кнуд опять бросился ему на шею - на этот раз с криком восторга. Арне смотрел на сына и улыбался.

Марта, на лице которой еще не высохли слезы от предстоящей разлуки с Таусеном, снова заплакала.

- Разве ты не хочешь, чтобы Кнуд первым побывал на Большой земле, увидел людей и их жизнь? - спросил Таусен ее по-норвежски.

- Конечно, хочу! - ответила она, быстро вытирая слезы.

--------------------------------------------------------------------------

----

Уже наступил темный вечер, когда в гондоле ракетоплана Петров и Иринин заняли свои места управления у приборов, Таусен, Гущин, Цветков и Кнуд уселись в пассажирские кресла. Помещение гондолы, рассчитанное на гораздо большее число людей, казалось чересчур просторным.

Был очень высокий прилив, норландбот покачивался на воде.

Все население острова собралось на берегу бухты. В редких просветах густых облаков поблескивали звезды. Смутно белели гребни волн в открытом море.

Кончилось прощание, задраили люк гондолы. Молча стояли саамы и неотрывно смотрели на раскрывающиеся во тьме очертания огромной машины. Несмотря на печаль расставания, их радовало предчувствие новой жизни.