Сергей Подгорный - Взгляд с нехоженой тропы

Именно поэтому даже молодые коллеги Крохина по Институту молекулярной биологии не могли составить мне конкуренцию, хотя уже отстоявшимися идеями Крохин делился с ними.

Обычно часов после девяти вечера Крохин по телефону звонил мне, и я, втайне нетерпеливо ожидающий этого звонка, поднимался в его квартиру.

— Здравствуйте, здравствуйте, Федор Ильич, — с шутовским почтением встречал меня на пороге Крохин. — Проходите, сделайте одолжение…

Я смущенно отвечал в ответ:

— Здравствуйте, Петр Иванович… — разувался и проходил в его кабинет.

Отец Крохина, работавший конструктором на машиностроительном заводе, был человеком до крайности деликатным, умевшим совершенно не привлекать к себе внимание без надобности. Порой я вспоминал о его присутствии, лишь когда он звал нас выпить по чашке кофе. Но когда это бывало нам с Петром Ивановичем необходимо, он входил в наш спор свободно и органично, держась при этом с неброским, но врожденным, даже чуть чопорным достоинством.

Обращение ко мне по имени-отчеству, почтительность, за которой не скрывалась особо ироничность, временами насмешливая, — все это, на первых порах меня здорово смущавшее, имело две цели: с одной стороны — напоминать мне, что я человек уже достаточно взрослый, а с другой — не давать расслабляться, постоянно держать в задиристом настроении. Крохину не нужен был с благоговением внимающий слушатель, его глубоко радовало, когда мне удавалось задать ему по-настоящему каверзный «детский» вопрос.

Тот вполне обычный наш вечерний разговор (ставший, как стало ясно лишь потом, слишком поздно, первым шагом Крохина к его трагедии) случился в один из обычных, ничем больше не примечательных вечеров.

Мы говорили о контактах между цивилизациями, обсуждали такой вариант.

— Предположим, что цивилизация, которую открыли пришельцы, находится в самом начале пути, — сунув руки в карманы, расхаживал по кабинету Крохин. — Какими в этой ситуации могут быть действия представителей высокоразвитой цивилизации?

— Сумму своих знаний они передавать, конечно, не станут, — без затруднений ответил я. — Разве что попытаются немного ускорить прогресс: научат аборигенов пользоваться огнем или подарят им колесо.

— Совершенно верно, — остановился и поднял указательный палец Крохин. — Но дело-то вот было в чем: пришельцы ведь не могут не знать дальнейшего пути развития зарождающейся цивилизации аборигенов! Мы ведь с вами, Федор Ильич, пришли к выводу, что социальная эволюция, как и биологическая, имеет общие и совершенно определенные закономерности развития, которые пришельцам — конечно же — хорошо известны. А если так?..

Я напряженно наморщил лоб, но через минуту все равно пожал плечами.

— Но если так, то пришельцы не могут не знать, что наступит время, когда аборигены не только смогут воспользоваться суммой знаний, которой не владеют, эти знания не только не повредят, но резко ускорят дальнейший прогресс аборигенской цивилизации.

— Да… — несколько растерянно протянул я, — это, конечно, верно…

— Вернее верного, — подтвердил Крохин. — Но что же им делать, пришельцам? Особенно, если явились они из другой галактики?.. Высчитать, когда цивилизация аборигенов достигнет необходимого уровня развития, и наведаться снова?

— Нерационально… — вздохнул я. — Дело не только в расстоянии, но и в том, что во время повторного визита пришельцы почти не получат новой информации… Рациональнее зонд с суммой их знаний.

— Молоток! — одобрил Петр Иванович. — Но предположим, что время возвращения пришельцев и последующего полета зонда больше времени, которое необходимо цивилизации аборигенов для достижения той стадии развития, когда помощь явится не только действенной, но и желательной. И зонд окажется лишь визитной карточкой пришельцев…

Я молчал, напряженно размышляя.

— А помочь хочется… Очень хочется, — подогревал меня Крохин, поглядывая хитро и насмешливо.

— Единственный выход тогда — оставить информацию на планете аборигенов, но позаботиться о том, чтобы они смогли обнаружить ее и воспользоваться ею точно в срок… — наконец произнес я.

— Вот именно и только так! — с облегчением всплеснул руками Петр Иванович. — Причем сразу ясно одно: строить для нее какое-то хранилище — дело ненадежное: на планете, живущей активной геологической жизнью, не может быть совершенно надежных амбаров.

— Жизнь!.. — радостно выкрикнул я.

— Нет слов… — промолвил Крохин, всем своим видом изображая потрясенность моей смекалкой. — Жизни, живым существам и только им можно доверить то, что хочешь в целости сохранить даже миллионолетия, не говоря уже о жалких десятках тысяч лет.

— Ну да! — польщенно улыбался я. — Эволюция не мешает совместно с новыми организмами существовать и тем, которые возникли сотни миллионов лет назад. Взять грибы, водоросли, взять насекомых… Скорпионы, термиты и тараканы…

— Пример крайне удачный, — подхватил Крохин, — особенно касаемо тараканов. Неистребимые твари, бич больших городов даже в наших холодных широтах…

— Тема эта для мозгового тренинга, конечно, замечательная: какие организмы могли бы избрать пришельцы для хранения своей информации и как сделать, чтобы она попала к нам в нужный момент. Тут много аспектов, тонкостей… есть где разгуляться. Но час поздний, скоро начнет звонить ваша мама, поэтому разгул придется отложить до завтра. И он не потеряет своей прелести после того, что я сейчас расскажу.

Известно ли вам, что существует такая наука, как этномикология?.. Я так и знал, но расстраиваться не стоит: вряд ли сегодня найдется человек, который знал бы наименования всех существующих наук, не говоря уже о том, что каждая из них изучает.

Этномикология, например, — наука, исследующая влияние грибов на развитие культуры различных народов. Занятие это может показаться странным лишь на первый взгляд…

Монах-францисканец Бернардино де Саагуна, живший в 16 веке, в своей хронике сообщил, что индейцы-ацтеки во время празднеств употребляли некий «дьявольский» гриб, который вызывал галлюцинации. Сами ацтеки называли его «божественным»: «теонанакатл». Пользоваться им было привилегией жрецов: отведав гриб, они приобретали дар ясновидения.

Этому фрагменту хроники Бернардино де Саагуна значения не придавали, лишь через четыре века этнографы снова открыли, что в горных районах Южной Мексики есть таинственный ритуал, во время которого индейцы употребляют неизвестные г. дабы, вызывающие необычные видения.