Александр Усовский - Эра негодяев

Ладно, в целом обстановка ясна. Бомбить будут в любом случае — не зря четырнадцатого февраля Госдеп объявил, что в случае неудачи переговоров решение о нанесении бомбового удара будет принято автоматически. Неудача переговоров запрограммирована — тем, которые играют за черных, надо лишь сделать так, чтобы ответственными за эту неудачу стали юги. Дело несложное — надо лишь настропалить соответствующим образом своих вассалов. Настропалят, это недолго.

Левченко откинулся на спинку кресла, потянулся. Оборудование Румянцева доставлено полностью и уже размещено по заранее запланированным районам. Вчера, четвертого марта, провели пробный сеанс связи — все работает, как часы. Есть, правда, некоторые вопросы с одним из высокочастотных генераторов. Его поставили в Любляне, в домике на окраине. Кто ж мог знать, что раньше этот домишко использовался в качестве наркопритона! Нагрянувшая с профилактическим рейдом полиция была немало изумлена, увидев вместо дюжины нариков с потухшими глазами — двух серьезных мужиков, деловито устанавливающих здоровый железный шкаф с кучей выводов, тумблеров, кнопок и прочей ерунды. Хорошо, легенду ребята отработали досконально — иначе не отмазались бы. В целом, кроме люблянского генератора, все оборудование установлено и приведено в состояние полной готовности. Послезавтра и он, болезный, начнет давать на пульте в закарпатской деревеньке свой пунктир.

Интересно, что там у Одиссея? Вроде числа восьмого собирался в путь — во всяком случае, позвонил давеча на оговоренный номер и сказал, что готов купить восемьдесят три килограмма телятины. Восьмого третьего… Ну, дай ему Бог удачи!

Люди Крапивина обживаются. Шестеро недалеко от Авиано, двое — на самом юге, в Бари. Еще четверо — на всякий случай — гужуются в Мюнхене. Вроде все в порядке?

Какой-то мерзкий червячок в душе мешал Левченко почувствовать себя окончательно успокоенным. Вроде бы факт измены майора Маслова косвенно доказан — второй этап операции 'Чистые руки', проведенный в декабре, во время отсутствия майора на рабочем месте (ввиду перелома голени), дал отрицательный результат — ни одна ставка не сработала…. Стало быть, надо решать с Масловым, несмотря на грозящие в этом случае проблемы? Вроде бы так. Как решать? Да как всегда в таких случаях — автокатастрофа, случайная смерть вырвала из наших рядов… Похороны с оркестром, рыдающая вдова, коллеги с каменно-печальными лицами…. Как решили в девяносто втором, с подполковником Шевляковым, с 'нашим человеком в Праге'. Поехал оный подполковник в горы — и сорвался; нелепая случайность — а человека нет. А вот если бы подполковник Шевляков не был бы столь интимно дружен с шефом чешского представительства компании 'Сидекс инкорпорейтед' (в миру — резидентом американского центрального разведывательного управления в Чехии) мистером Чарльзом Сноу — то веревка, на которой бравый подполковник спускался с вершины в Крконошах, и не перетерлась бы в самый ответственный момент…

Ну что, звать Ведрича? И двигать вместе с ним к генералу? Получить негласную визу на ненаписанный, но от того не менее действенный, приговор?

Пожалуй, подождем; и не в неуместной в этом случае жалости дело. Майор Маслов, по всем признакам, заслужил свою участь. Но как там сказано у Толкиена? 'Заслужить-то заслужил, спору нет. И он, и многие другие, имя им — легион. А посчитай-ка таких, кому надо бы жить, но они мертвы. Их ты можешь воскресить — чтобы уж всем было по заслугам? А нет — так не торопись никого осуждать на смерть. Ибо даже мудрейшим не дано предвидеть все'.

Генерал ждет к трем. Что-то зачастил к нему в последнее время этот загадочный 'Викторов'…В начале года заезжал, целый день просидел в генеральском кабинете. В середине февраля мелькнул. Вот и сегодня обещался быть. Зачем? Ладно, поглядим.

В двери его кабинета постучали. Левченко нажал на пульт, лежащий на краю стола, а затем крикнул:

— Открыто!

В его кабинет вошел подполковник Крапивин, как обычно, насупленный и всем недовольный.

— Бон жур, мон шер колонель. Коман сава? — Левченко знал, что тут же последует за его приветственными словами.

— Вам бы, товарищ подполковник, с вашим прононсом, скверную немецкую порнуху на французский переводить. Чтобы качество перевода соответствовало качеству фильма…

— Ладно, Крапивин, что тебя ко мне занесло?

— Пошептаться надо.

— Ну, шепчи… рыба, — вспомнил Левченко эпизод из 'Ищите женщину'.

— А вот повода для шуток лично я не вижу. Оперативная информация такая, что вы сейчас, Дмитрий Евгеньевич, со стула грохнетесь. Или стреляться затеетесь.

— Ого! Ты что, Крапивин, решение Думы о роспуске российского народа мне принес?

— Хуже. Донесение от Дальнобойщика.

— Излагай, — мгновенно стал серьезным Левченко.

— Звонил он мне полчаса назад на оперативный номер. С городского таксофона. Из города Загреба.

— Знаю такой. И что сказал?

— Вкратце вот что. Пять дней назад, аккурат двадцать восьмого, проходил он венгерскую границу. Шел в грузу, волок фанеру — дпя какой-то хорватской фирмы. И сразу после перехода границы, пока бегал с бумагами транзит отмечать — заприметил грузовичок 'мерседес' полноприводный, каким бундесвер оснащают.

— Ну?

— Излучает грузовичок.

— Что излучает?

— А вот то и излучает. Просвечивает фуры.

— Точно?

— Точнее не бывает. У Дальнобойщика в кабине телевизор работал, и когда он мимо этого 'мерседеса' проезжал — изображение пропало, и началась пурга по всему экрану. Дальнобойщик еще разок эту процедуру произвел — эффект тот же. Щупают мадьяры идущие от нас машины на предмет недозволенных вложений, вот что это означает. Делайте выводы, товарищ подполковник.

Левченко в ответ ничего не сказал. Подполковник Крапивин постоял минуту, а затем, тяжко вздохнув, вышел из кабинета заместителя начальника Управления.

Несколько минут Левченко превозмогал тяжелую тупую боль, что внезапно, как будто свинцовым обручем, сдавила затылок. В глазах потемнело, воздух, ни с того ни с сего, вдруг стал вязким, словно пластилин — и помертвевшие губы едва-едва отхватывали от кучи этого густого, тягучего пластилина маленькие кусочки. В ушах с нарастающей силой звенела сирена воздушной тревоги — и вскоре ее рев стал невыносимым. Значит, именно так приходит смерть?

Но внезапно все закончилось. Тупая, вяжущая тело боль отпустила, сирена в мозгу смолкла. Подполковник встал, и, качаясь, подошел к двери. К генералу! Ему надо срочно к генералу! Может быть, еще удастся остановить…

На пороге его кабинета стоял генерал Калюжный собственной персоной. Не говоря ни слова, начальник Управления подхватил своего зама и усадил в ближайшее кресло. Быстро подойдя к столу, набрал из стоящего в углу сифона стакан воды и поднес к губам подполковника.