Альфред Бестер - Тигр! Тигр! (Tiger! Tiger! / The Stars My Destination)

Здесь действовали без церемоний. И Йанг-Йовил был удивлен и насторожен, когда один из помощников постучал в дверь и вошел с соблюдением всех формальностей.

– Ну, что вы еще придумали? - едко спросил он.

– К вам дама.

– Сейчас не время ломать комедии, - раздраженно бросил Йанг-Йовил. Он указал на доску, красноречиво отражавшую весь ужас положения. - Прочти и поплачь на обратном пути.

– Не обычная дама, Йео. Ваша Венера с Испанской Лестницы.

– Что? Какая Венера?

– Ваша чернокожая Венера.

– Как?… Та самая?… - Йанг-Йовил покраснел. - Пусть войдет.

– Вы будете допрашивать ее с глазу на глаз, разумеется?

– Не ехидничай, пожалуйста. Идет война. Если я кому-нибудь понадоблюсь, пускай обращаются ко мне на Секретном Языке.

Робин Уэднесбери ступила в кабинет все в том же рваном белом платье. Она джантировала из Нью-Йорка в Лондон, даже не переодевшись. Грязное искаженное ее лицо сохраняло красоту. Йанг-Йовил мгновенно окинул ее взглядом и пришел к выводу: его первое впечатление оказалось верным. Робин ответила столь же оценивающим взглядом, и ее глаза расширились.

– Вы… повар с Испанской Лестницы Анжело Погги!

Как офицер Разведки, Йанг-Йовил готов был справиться с критической ситуацией.

– Не повар, мадам. Пожалуйста, садитесь…

– Узднесбери. Робин Уэднесбери.

– Очень приятно. Капитан Йанг-Йовил. Как мило с вашей стороны навестить меня, мисс Робин. Вы избавили меня от долгих поисков.

– Не понимаю. Что вы делали на Испанской Лестнице? Зачем…

Йанг-Йовил обратил внимание, что губы ее не шевелятся.

– О, так вы телепат, мисс Уэднесбери? Как это может быть? Я считал, что знаю всех телепатов.

– Я не телепат. Я могу только слать… а не принимать.

– Что, разумеется, обесценивает ваш дар. Понимаю. - Йант-Йовил грустно покачал головой. - Что за подлость, мисс Уэднесбери… в полной мере ощущать все недостатки телепатии, и в то же время быть лишенной ее преимуществ. Поверьте, я сочувствую вам.

– Господи, он первый, кто понял это сам, без разъяснений…

– Осторожней, мисс Уэднесбери. Я принимаю ваши мысли. Ну, так что же Испанская Лестница?…

Она не могла справиться со своей тревогой.

– Он меня выслеживал? Из-за семьи? О, ужас!… Меня будут пытать… Выбивать информацию… Я…

– Моя милая девочка, - мягко произнес Йанг-Йовил. Он взял ее руки и ласково сжал их. - Послушайте. Вы зря волнуетесь. Очевидно, вы числитесь в черных списках, так? Она кивнула.

– Это плохо, но сейчас не будем об этом беспокоиться. То, что в Разведке мучают людей, выбивая информацию… пропаганда.

– Пропаганда?

– Мы не звери, мисс Уэднесбери. Нам известно, как заставить людей говорить, не прибегая к средневековой жестокости. И тем не менее специально распространяем подобные слухи, чтобы, так сказать, заранее подготовить почву.

– Правда? Он лжет. Пытается обмануть меня.

– Это правда, мисс Уэднесбери. Я действительно иногда прибегаю к хитрости, однако сейчас в этом нет нужды. Зачем, когда вы пришли сюда по доброй воле.

– Он слишком находчив… слишком быстр. Он…

– Мне кажется, вас недавно жестоко обманули, мисс Уэднесбери… Жестоко обидели.

– Да. Но это. в основном, моих рук дело. Я дура. Проклятая дура!

– Совсем не дура, мисс Уэднесбери, и ни в коем случае не проклятая. Не знаю, что могло так подорвать вашу уверенность в себе. Я надеюсь восстановить ее. Итак - вы обмануты? В основном, сами собой? Что ж, это с каждым бывает. Но вам ведь кто-то помогал… Кто?

– Я предаю его.

– Тогда не говорите.

– Но я должна найти мать и сестер… Я не могу ему больше верить… - Робин глубоко вздохнула. - Я хочу рассказать вам о человеке по имени Гулливер Фойл.

– Правда, что он приехал по железной дороге? - спросила Оливия Престейн. - На паровозе с вагончиком? Какая удивительная смелость.

– Да, это замечательный молодой человек, - ответил Престейн. Они находились в приемной зале своего особняка, вдвоем во всем доме. Престейн ожидал возвращения бежавших в панике слуг, и невозмутимо развлекал дочь беседой, не позволяя ей догадаться, какой серьезной опасности они подвергались.

– Папа, я устала.

– У нас была тяжелая ночь, дорогая. И все же я прошу тебя пока не уходить.

– Почему?

– Мне одиноко, Оливия. Поговорим еще немного.

– Я сделала дерзкую вещь, папа. Следила за обстрелом из сада.

– Как! Одна?

– Нет. С Формайлом.

В запертую дверь заколотили.

– Кто это?

– Бандиты, - спокойно сказал Престейн. - Не тревожься, Оливия. Они не войдут. - Он шагнул к столу на котором аккуратно лежало оружие. - Нет никакой опасности. - Он попытался отвлечь ее. - Ты говорила мне о Формайле…

– Ах, да. Мы смотрели вместе… описывая друг другу увиденное.

– Без компаньонки? Это неблагоразумно, Оливия.

– Знаю, я вела себя недостойно. Он казался таким большим, таким спокойным, самоуверенным. Я решила разыграть из себя леди Надменность. Помнишь мисс Пост, мою гувернантку, такую бесстрастную и высокомерную. Я прозвала ее леди Надменность? Я вела себя, как леди Надменность. Он пришел в ярость, папа. Поэтому отправился искать меня в саду.

– И ты позволила ему остаться? Я поражен, дорогая.

– Я тоже. Я, наверно, наполовину сошла с ума от возбуждения. Как он выглядит, папа? Как он тебе покачался?

– Он действительно большой. Высокий, жгучечерный, загадочный. Похож на Борджиа. Мечется между наглостью и дикостью.

– Ага, так он дикарь, да? Я почувствовала это. Он излучает угрозу… Большинство людей просто мерцают… он же искрится, как молния. Ужасно захватывающее зрелище.

– Дорогая, - нравоучительно произнес Престейн. - Твои слова недостойны скромной девушки. Я бы огорчился, любовь моя, если бы у тебя появилось романтическое влечение к такому парню, как этот Формайл.

В зал стали джантировать слуги, повара, официанты, лакеи, камердинеры, кучеры, горничные. Все они стыдились своего панического бегства.

– Вы бросили свои посты. Это не будет забыто, - холодно отчеканил Престейн. - Моя безопасность и моя честь снова в ваших руках. Берегите их. Леди Оливия и я удаляемся на покой.

Он взял дочь за руку и помог ей подняться по лестнице, ревностно охраняя свою ледяную принцессу. - Кровь и деньги, - пробормотал Престейн.

– Что, папа?

– Я подумал о семейном пороке, Оливия. Какое счастье, что ты не унаследовала его.

– Что это за порок?