Ирина Ванка - Секториум

— Держись же, мать твою! — кричал Володя на все окрестности. — Упрись в нее ногами, б…, и измерь глубину! Да, х… с ней, с лопатой! Кидай ее вниз!

Я не успела соскучиться по Юстину и предпочла спуститься к реке, но снизу ситуация звучала примерно так же:

— Ты, … тебя, можешь ящик распилить по-человечески?! — кричал Миша. — Да, положи ты эту веревку, к ё… матери. Отпили мне два сантиметра!..

В ящик был выдавлен кусок влажного песка и поднят наверх в рыболовной сетке. Следом был поднят Миша, вконец одуревший от Вовкиной бестолковости. Они закурили и задались резонным вопросом: а присутствует ли стриж в этой самой норе? Или же ему все-таки удалось смыться в процессе выемки?

— Вот, хрен его знает! — развел руками Миша. — Вроде бы он туда залетел, но там тихо.

Он отряхнул штаны от песка, бросил окурок и приложил к коробке датчик, фиксирующий тепловые волны. На его усталой физиономии ничего определенного не отразилось.

— Поехали, — сказал он. — За вторым я сегодня уже не полезу.

Гнездо мы укрепили под кухонным навесом, выходящим в зимний сад, не вынимая из ящика. Никогда не думала, что маленький стриж может причинить большие хлопоты. Миша вынул тряпку из отверстия, но оттуда никто не вылетел.

— Подох от инфаркта, — предположил Володя.

Миша просунул в дыру палец, но никого не нащупал.

— А ну-ка, попробуй, — предложил он мне. — Может, твоя рука пролезет.

— Он укусит, — испугалась я.

— Не укусит.

— Укусит.

— Он же не орел, а ты не отец Федор. Потерпишь.

Меня втащили на стремянку, но отверстие оказалось слишком узким.

— Надо действовать радикально, — решил Миша. — Никуда не расходиться. Ждать меня здесь. С этими словами он исчез в лифте, а мы с Володей стали караулить дыру.

Миша вернулся с миниатюрной камерой на гибком штативе и очковым мини-компьютером, в который было встроено по микро-монитору перед каждым глазом. Такую штуковину в Секториуме я видела впервые.

— Ну, что? — спросил он.

— Ничего, — ответили мы дуэтом.

— Я же помню, морда оттуда торчала!

Исполненный решимости Миша полез на стремянку, сунул камеру в гнездо и стал обшаривать его внутренности.

— Издох, что ли? — спросил Володя. — Что там?

— Так и скажи, если издох… — добавила я.

— Что-то я не воткнулся, — проворчал Миша, когда наше терпение достигло предела.

— Скажи хоть что-нибудь!

— Живой он, живой.

— А что не так?

— Да их тут до фига!

— Как это? — не понял мы.

— Две штуки, — пояснил Миша, — в одной упаковке.

— И яйца?

— Я что-то не вижу никаких яиц.

— Погляди под самочкой, — советовал Володя.

— Поди разберись, которая из них самочка. Оба черные, глазастые и жмутся друг к дружке. Так бутербродом и вези, — сказал Миша, вынул камеру и сел на ступеньку. — Да… Что делать-то? Они же расплодятся. Не здесь, так там. А вывозить популяцию мы не договаривались.

Вдруг над его макушкой просвистела черная пуля и взмыла под купол сада.

— Ё моё, — Володя схватился за сердце.

За ней следом вторая пуля вылетела из гнезда. Да так, что мы разглядеть ее не успели.

Вега зашел ко мне без звонка, чего прежде не случалось. Можно сказать, напал без объявления войны.

— Можно?.. — спросил он, стоя на пороге лифта, и, дойдя до порога комнаты, снова застыл. — Не помешаю?

На полу была разложена тяжелая коричневая ткань, из которой я шила хартианскую одежду. Шила вручную, не разгибаясь сутками. Это предмет сразу привлек внимание шефа.

— Штора? — спросил он.

— Была штора.

— Хорошо, что не красная и не синяя.

— Почему?

— Красный и синий читаются, как скрытая агрессия. Старайся не использовать их вне Земли.

— Почему вы не сказали об этом раньше? Я чуть не купила синий.

— Потому что… — он огляделся, — я не знал, что ты шьешь. Ты сама могла бы догадаться. Не новичок уже.

— Потому что это цвета крови? — догадалась я.

Вега обшарил взглядом высокий свод потолка зимнего сада.

— Они живы еще?

— Вроде бы. Нашли дырку в конструкции и живут там. В гнездо не залетают, но Миша сказал, что сможет их достать.

— Миша сказал… — вздохнул шеф. — Миша тебе не сказал, что путешествие в Галактике «автостопом» может растянуться на годы?

— Мы все давно рассчитали. В худшем случае, я застряну только на сходе с Кольца и не дольше, чем на два месяца.

— Нельзя подождать? — ворчал шеф.

— Не могу. Стрижи подохнут. Они не едят корм для попугаев, а Индер не разрешает разводить здесь мух. Да я и не вытерплю полгода.

Шеф опять вздохнул. Стрижи затаились, словно почувствовали присутствие чужака.

— Ты провоцируешь лишние проблемы.

— Все будет в порядке, если только мы не упустим Птицелова.

— Я даже не знаю, кто он.

— Доверьтесь моим хорошим предчувствиям. Или, если так беспокоитесь, отпустите со мной Мишу.

— Еще не хватало! — возмутился Вега. — Это вам не прогулка! — возмутился и покинул меня в глубоком смятении чувств.

За Мишу он беспокоился гораздо больше. Глупо было с моей стороны предлагать. Я вернулась к шитью в паршивом настроении, а стрижи опять принялись курсировать по саду.

Ночью раздался звонок с городской сети.

— Привет! — сказал Миша сквозь шум и треск. — Я с Луны звоню.

— Слышимость, как из преисподней, — ответила я.

— Честно, с Луны. Просто я в сеть воткнулся радиоадаптером, представляешь! В ваши доисторические провода!

— Перезвони, пожалуйста, с нормальной техники, потому что я почти ничего не слышу, и скажи, какие новости?

— Тебе повезло! — прокричал Миша. — Диск будет через три недели, только спать придется в пакете. Знаешь, что это?

— Мне без разницы. Перезвони!

— Короче, в пристегнутом виде. Там гравитация слабая. Слышишь?

— Не слышу, но все равно, большое земное спасибо!

— Маленькое лунное пожалуйста, — ответил Миша и собрался положить трубку. — Эй, ты чего? Очко играет?

— Когда ты вернешься?

— Сейчас. Что мне тут делать? Я все узнал. Заказал для тебя пакет…

— Зайдешь? — помехи на линии усилились, у Миши явно были планы на остаток ночи. — На минутку. Посмотришь костюмчик.

— Ладно. Если только на минутку.

Едва открылся лифт, Миша от изумления сел на пол.

— Какой капуцинец! — воскликнул он. — Хоть в кино снимай!

Я расправила рукава, накинула капюшон и повернулась к зеркалу.

— Ты считаешь?..

— Улет! Хартия будет лежать в осадке, и клешнями дрыгать.