Ирина Ванка - Секториум

— Там еще озвучка подразумевалась, — сообщил Миша, — но на тех частотах я вам не советую.

— Смысловая озвучка? — спросила Алена.

— «Переводчик» затребовался, но я с этим трепом еще не работал. Съемка с птичьего крыла, и так ясно.

Неестественная поза птиц, их странное поведение, конечно, вызывали вопросы, но Миша был не в духе.

— Они монтируют камеры на птичье крыло? — переспросила Алена. — Всего-то?

— Да, — ухмыльнулся он, — а мозговой чип? А управляемый полет не хочешь?

— Да ладно. У них локальная разведка? Угадала?

Миша загадочно улыбнулся.

— Смотри дальше.

Изображение не менялось, только шевелилась трава, дергались стебельки на ветру. Птицы оставались неподвижными, уткнувшись в почву раскрытыми клювами, словно ждали команду на мозговой чип.

— Боже мой, — прошептала Алена, — флионы! Неужели это флионы?

Из птичьих голов вылезли два гуманоида в эластичных костюмах.

— Мишкин, это съемка или мультяха?

Мишина улыбка приобрела еще более загадочный вид.

— Размах крыльев восемьдесят метров, — сообщил он. — Весит такая штука с экипажем до трех тонн.

— Мишкин, это же легенда! Эти машины построить сложнее, чем галактический челнок! Ира, твой Птицелов похож на этих?..

— Не очень, — призналась я. — Можно сказать, совсем не похож.

— Посмотри на их мускулатуру, — продолжила восхищаться Алена. — Это же уму не постижимо! Даже на спине мышцы горбом. Вот это тренажер! Представляешь, на таком полететь! — она обернулась к Мише, но не нашла понимания.

— Так они тебе и дали полететь, — ответил он. — Размечталась! Это тебе не сиговы «кастрюли».

— Но ведь это бессмысленная игрушка, — сказала я. — На ней же не выйдешь за орбиту. Любая ракета летит быстрее и дальше.

— А если на твоей планете нет ни топлива, ни металла? — возразила Алена.

— Его можно привезти.

— Ирка права, — поддержал меня Миша. — Флион не есть оптимальный путь прогресса. Скорее наоборот.

— Дураки вы оба, — постановила Алена. — Цивилизация, которая смогла построить флион, может себе позволить не летать в космос. Космос прилетит к ней сам.

Глава 8. ДВА СТРИЖА И ОДИН УРОК ХАРТИАНСКОЙ ГРАМОТЫ

На птичий рынок я позвала с собой Мишу. С утра мы сходили на минский, после обеда побывали на московском, к ужину наступило отчаяние. Мы обшарили две столицы и забрались на голубятню, чтобы пообщаться с ее хозяином. Что нам только не предложили, от коровы до хомяка, даже ловчего сокола под заказ.

— Зачем вам стриж? — удивлялись продавцы. — Он в клетке жить не будет. Он не поет, ни бог весть, какой красотой обладает, и яйца в промышленных масштабах не несет.

— Надо, — отвечали мы.

— Вы-то деньги отдадите, а он смоется.

— Не ваше дело, — отвечали мы. — От нас не смоется.

— Дайте объявление, — советовали нам. — Может, где-нибудь в живом уголке… может, у кого под крышей…

— Надо ловить самим, — решил Миша. — Покупать мы его будем до второго потопа.

— Ну, ну! — смеялся над нами базар.

В тот день мы узнали о стрижах все: как выглядят, чем питаются, с какой скоростью летают. И, в конце концов, чуть не согласились на авантюру.

— Хотите ласточку? — предложил один торговец. — Вместе с гнездом. Оптом за полтинник. — Торговец стоял за рыбным прилавком и не производил впечатления знатока птиц. — Они у меня на балконе живут, честно слово.

— А когда? — спросили мы.

— Да хоть сейчас.

Мы подумали, подумали… Миша отвел меня в сторонку.

— Берем, — сказал он. — Это почти то же самое.

— Нет, не то.

— Подумай, их несколько штук в гнезде. Одна птица издохнет по дороге, а здесь хоть яйцо доедет. Мы его сварим вкрутую, чтобы не разбилось. Пусть флионеры высиживают. Так даже интереснее.

— Нет, не хочу начинать отношения с обмана.

— Какой обман? Откуда он узнает? Ты же сама трепалась в Хартии про стрижей?

— Ну, трепалась…

— Ты придумала, что они самые быстрые летуны?

— Но я же не думала, что мне придется ловить их.

— Так скажи, что ошиблась. Они же почти как ласточки. О чем речь? Берем мужика с аквариумом и дуем к нему домой.

— Нет, — уперлась я. — Пусть ласточки живут на балконе, а мы продолжим поиск.

На обратной дороге Миша вспомнил подмосковный карьер, вблизи дачи своего школьного приятеля. Вспомнил пикник, устроенный на той даче в честь отъезда родителей. Вспомнил девочек из общаги медучилища, с которыми он обрел первый сексуальный опыт; вспомнил, как с теми девочками пил вино, свесив ноги с обрыва. Но стрижи или ласточки летали в тот день над их головами, Мише вспомнить не удалось.

— Надо взять у Вовчика лодку с мотором и пройти по течению, — предложил он. — Там сплошные карьеры. Что-нибудь найдем.

Вовчик лодку Мише не дал, но взамен предложил машину, а затем, не долго думая, решил ехать с нами. Он кинул в багажник веревку, лопату, поставил ящик с водкой.

— Искать, так искать, — сказал Вовчик, и развернул на капоте карту Московской области. — Смотри сюда на рельеф… Тут вдоль реки могут быть обрывы… и здесь может быть обрыв. Вот, к нему и поедем.

На рассвете мы двинулись в путь и к полудню влезли в такую непролазную грязь, что я успела пожалеть о лодке. В деревнях Володя останавливался возле каждого алкоголика. Нас охотно посылали на все четыре стороны. За бутылку водки, машину трактором выкорчевывали из луж, за две — несли на руках до ближайшей дороги. Только к сумеркам мы встретили дачника, который был трезв и указал куда-то вдаль, на овраги у леса, едва заметного за полями.

— На машине не пролезете, — предупредил он. — Туда грибники ходят. Через мост, полем до маленького лесочка. Там увидите песчаный карьер. Вдоль карьера идите вверх по реке. Там этих стрижей до черта.

На следующий день мы точно знали дорогу. Сверились с картой, оделись как в поход. Миша сделал себе удостоверение почетного члена ассоциации «Орнитологи против ядерной угрозы» и положил его в нагрудный карман, в который был намертво ввинчен комсомольский значок.

Против ядерной угрозы мы выступили на рассвете, и к полудню я лично наблюдала птиц, летающих под обрывом. Брать стрижа решили вместе с норой. Миша с Володей решили это сами. Мне осталось только наблюдать, как они обращаются с альпинистским снаряжением, привязывают себя веревками к деревьям и делят единственную лопату. В конце концов, Миша повис напротив гнезда на трехметровой высоте, Володя остался его страховать и снабжать советами:

— Держись же, мать твою! — кричал Володя на все окрестности. — Упрись в нее ногами, б…, и измерь глубину! Да, х… с ней, с лопатой! Кидай ее вниз!