Андрэ Нортон - Гаран вечный

Она кивнула и исчезла, Эрия снова посмотрела на море. Голос — неужели брат Фани восстановил его? Но скорее всего просто трюк, чтобы Фани приобрел вес в совете и мог столкнуть народ на старые пути, к старым варварским обычаям, от которых их отвратил Ган. Голос был установлен на высочайшем пике внутри Трех Стен. В старые дни он точно предсказывал приходы штормов. Но обычай послужил причиной того, что он замолчал. Дело в том, что по обычаю только определенная линия народа обслуживала Голос, разбиралась в его сложном механизме. Когда был Год Кровавого Потока, первыми погибли те, кто понимал Голос.

Годы он продолжал исправно функционировать, хотя уже не было тех, кто за ним ухаживал. Народ поверил, что он вечен. Затем он стал ошибаться, сначала нечасто, а затем постоянно, и наконец, заглох навсегда. В течение двух поколений люди работали над ним, стараясь разобраться, запустить, но без всякого успеха. В конце концов пришли к тому, что Голос, как и Лурла, подчиняется только мысленным приказаниям, а те, кто мог приказывать, уже не существовали. Никаких видимых точек коммуникации, таких, как Глаза, обнаружить не удалось.

Глаза — и Хуна отказалась от своих! Возможно, что она в большей степени не смогла совладать с Лурла, чем предположила Атея? Конечно, Лурла теперь уже не ублажают так, как раньше. Но их количество аккуратно контролируется и пополняется по мере надобности. Однако можно предположить, что начала развиваться какая-то мутантная ветвь, которая не так быстро и беспрекословно подчиняется Глазам. Люди в течение веков сильно изменились с тех пор, как шаг за шагом они выходили из моря.

Теперь они уже амфибии. Но над ними все время висит страх, что море погубит Норнох, их единственный оплот на суше, они потеряют с таким трудом добытый разум и превратятся опять в морских существ, которые уже не смогут называться людьми.

Вернуться к Кормлению Лурла пищей, давно запрещенному, правильно ли это? Ган учил, что это дико, по-варварски и низводит их до уровня клыкастых морских хищников.

Обруч, поддерживающий Глаза, сильно давил ей на лоб, голова ощущала его тяжесть. Она уже не могла горделиво носить его как раньше. Она вернулась к окну, оперлась о твердую раму. Ветерок с моря охлаждал и смачивал ее покрытую чешуей кожу. Она так устала. Пусть бы те, кто никогда не одевал Глаз, поносил бы этот тяжелый обруч. Они думают только о власти и привилегиях ее положения. А тяжесть, страх, ответственность — никакие уважение и почтительность не могут их уравновесить.

Почему бы тогда не последовать примеру Хуны, признать, что это стало слишком трудно для нее, что четверо отказалось повиноваться ей? Если она так сделает, то сдаст еще одну стену Фани и тем, кто подчиняется ему. Единственные возможные носительницы Глаз еще молоды, легко поддаются влиянию, а одной из них — Вазе, Эрия не доверяет. Нет, пока она еще может, останется на посту, тем более, если собираются вернуться к Кормлению. Даже мысль об этом была для нее ужасна, а к тому же ворота Норноха будут распахнуты для людей худшего типа.

И все же, если Голос предскажет следующий шторм и Фани потребует власти до того, как он придет…

Она как будто плыла между клыкастыми хищниками, готовыми схватить и прикончить ее. А она так устала…

Хуна — она должна пойти к Хуне. Она должна узнать все, она должна убедиться, что в том, что происходит, виноваты не Глаза, а мутация самих Лурла. Знание — сила, и чем больше знания она соберет, тем прочнее построит свою защиту.

Даже если Хуна отказалась от Глаз, она еще не покинула башню. По обычаю она не могла сделать этого, пока не придет новая носительница и не произведут церемонию смены. Так что время еще есть.

Эрия бежала по коридорам, перебираясь из одной секции в другую. Большинство людей не бывало здесь, в соединительных коридорах между башнями. Покой носителей тщательно оберегался. Их беспокоили только иногда, когда требовалось проверить Лурла или каким-нибудь другим образом использовать их талант. Во время, когда собирался совет и, кроме того, появлялась возможность услышать Голос, внимание всего Норноха устремлено туда. Она никого не встретила во время своего путешествия, башни были пусты.

Вскоре она пришла в башню Хуны. Своими перепончатыми пальцами Эрия отстучала свой личный код. Медленно, неохотно дверь открылась и Эрия вступила в комнату, которая была копией ее собственной. Перед ней стояла Хуна. Она выглядела очень странно без Глаз. Эрия никогда не видела ее без Глаз, ведь они получили их в один день.

— Сестра, — заговорила Эрия, смущенная тем, что Хуна смотрит так, как будто Эрии нет в комнате вовсе. — Мне рассказали такое, чему я не могу поверить. — Она замолчала.

— Чему ты не поверила? — Хуна спросила тоном, в котором отсутствовало всякое выражение, как и в лице. — Что я отказалась от Глаз, что я больше не смотрю и не охраняю? Если ты говоришь об этом, то это правда.

— Но почему ты это сделала? Все… все из нас знают, что Лурла бывают непослушны временами, что их бывает трудно заставить выполнять свою задачу. В последнее время это случается все чаще.

— Во время шторма я поняла, чем стали Лурла. — Хуна не ответила ей прямо. — Трое из них не ответило на призыв Глаз, даже когда я использовала всю силу. Следовательно, я когда-нибудь погублю Норнох. Пусть кто-нибудь другой, у кого больше сил, займет мое место и охраняет стены.

— Ты уверена, что кто-нибудь станет делать это лучше тебя?

При этом вопросе жизнь вернулась в лицо Хуны, в больших глазах сверкнул огонек. Она смотрела на Эрию так, как будто все еще носила Глаза и теперь старалась прочесть мысли своей подруги.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она.

— Ты не чувствуешь, что Лурла изменились? — сказала Эрия. — Они стали менее подвижными в последнее время. Возможно, в этом виноваты не мы, наши силы не стали слабее, просто Лурла научились противодействовать нашему влиянию.

— Может быть и так, но говорят, что Кормление вернет их к повиновению. Без него они становятся неуправляемыми. Во всяком случае, пусть другие, тренированные по-новому и, возможно, более сильные, встанут на мое место и попробуют.

Кормление! Значит, Хуну уже почти убедили. Неужели она не понимает опасности, если это мнение получит широкое распространение?

Может ей, Эрии, следует хранить при себе свои наблюдения, может, она дает оружие в руки врагам?

И тут выражение лица Хуны изменилось. Она отбросила свое безразличие, в ней пробудился интерес.

— Значит, ты находишь, что они стали менее подвижными, более инертными? Скажи мне, сколько их не подчинилось тебе в этот раз?