Шеррилин Кеньон - Поцелуй ночи

А это значит, что ей нужна Охотница, чтобы позаботиться о Кэсс.

Кэт телепортировалась из их квартиры не более чем на пять минут, чтобы отправиться к Разрушительнице и потребовать от нее оставить Кассандру в покое.

Откуда ей было знать, что Разрушительница воспользуется этой отлучкой, чтобы заслать Страйкера и его людей, пока ее нет?

Она чувствовала себя настолько преданной, что даже не могла дышать. После всех этих тысячелетий верной службы и Аполлими и Артемиде. А теперь они использовали ее друг против друга, и ей это ни капли не нравилось.

И обе еще удивлялись, почему это ее отец отказывается участвовать в их играх «для своих». Он был намного мудрее Кэт, так как старался не попадать в подобные ситуации. Похоже, только он понимал обеих богинь.

Как бы она хотела иметь возможность позвонить ему. Он бы в два счета покончил с этим делом. Но если его вовлечь, все станет только хуже.

Нет, она должна справиться со всем сама.

Кроме того, ее больше не волновало, чего там хотят богини. За прошедшие пять лет она бесконечно привязалась к Кассандре, и она не хотела видеть, как используют ее подругу, не говоря уже о том, как ей причиняют вред.

Самое время им всем просто оставить Кассандру в покое.

Корбин вышла из машины.

Кэт последовала за ней в гараж, потом остановилась, пока Корбин открывала дверь в свой дом.

— Послушай, мы все в одной команде.

Охотница так посмотрела на нее, словно она спятила.

— Конечно, в одной, дорогая. А теперь заходи внутрь, чтобы я могла присматривать за тобой и убедиться, что ты не сделаешь ничего вроде того, чтобы еще раз оставить Кассандру ее врагам.

Кэт воспользовалась своими силами, чтобы удерживать дверь закрытой. Корбин подергала ручку и ударила кулаком по дереву.

— Знаешь, — рассердилась Кэт, — если бы я хотела убить Кассандру, тебе не кажется, что за последние пять лет я могла бы сделать это не один раз? С чего бы мне ждать до сих пор?

Корбин отвернулась от двери.

— Откуда мне знать, что ты была знакома с ней пять лет?

Кэт саркастически засмеялась в ответ.

— Спроси ее, и узнаешь.

Корбин задумчиво посмотрела на нее.

— Тогда почему ты оставила ее сегодня без защиты?

Кэт удерживала ее взгляд, чтобы Корбин могла видеть ее искренность.

— Знай я, что эти смертоносные подонки собираются появиться, я бы и на фут от той квартиры не отошла.

И все-таки, в глазах Корбин отражалось сомнение. С одной стороны, Кэт восхищалась защитным инстинктом женщины. С другой, она хотела ее придушить.

— Не знаю, — медленно проговорила Корбин. — Может быть, ты говоришь правду, а может, брешешь.

— Прекрасно. — Кэт подняла руки, признавая свое поражение. — Хочешь доказательств?

— А они у тебя есть?

Повернувшись к ней спиной, Кэт подняла подол своей рубашки и продемонстрировала Корбин участок кожи прямо над левым бедром, где находился ее собственный двойной знак в виде лука и стрелы.

Глаза Корбин широко распахнулись.

— Я знаю, что ты не Темная Охотница. Кто ты такая?

— Я одна из прислужниц Артемиды, и, как и тебя, меня послали обеспечивать безопасность Кассандры. А сейчас отведи меня к ней.

Вульф коротко постучался, потом толкнул дверь и увидел Кассандру, вытирающую глаза. Он замер при виде ее слез.

— Ты плачешь?

— Нет, — ответила она, прочищая горло. — Что-то в глаз попало.

Он знал, что она лжет, но уважал ее выдержку. Как приятно было найти женщину, которая не использует слезы, чтобы манипулировать мужчинами.

Он нерешительно зашел в комнату. Мысль о ее слезах вызвала боль в его груди. Хуже того, он почувствовал безумное желание притянуть ее в свои объятия и утешить.

Он не мог. Нужно держаться на расстоянии от нее.

— Я… м-м… Я позаимствовал это у Криса. — Он передал ей спортивные штаны и футболку.

— Спасибо.

Вульф не мог оторвать от нее взгляд. Ее длинные рыжевато-белокурые волосы были убраны назад, открывая ее лицо. Что-то в ней напоминало ему испуганную маленькую девочку, и в тоже время, было в ней нечто твердое, как камень, и решительное.

Он положил ладонь на ее прохладную щеку и повернул ее голову так, чтобы она смотрела на него. В своих мечтах, он бы опрокинул ее на спину и попробовал ее губы.

Расстегнул ее рубашку…

— Ты всю жизнь вот так сражаешься?

Она кивнула.

— И Даймоны и Апполиты охотились за моей семьей. Когда-то нас были сотни, а сейчас осталась только я. Мама всегда говорила нам, что мы должны иметь больше детей. Что на нас лежит обязанность продолжения рода.

— Почему же ты не последовала ее наказу?

Она изящно фыркнула.

— А с какой стати? Если я умру, они увидят, что миф о том, что наша смерть освободит их, — выдумка.

— Значит, ты никогда не думала о том, чтобы стать Даймоном?

Она вырвалась из его рук, и он увидел правду в ее глазах — Ты бы сделала это? — спросил он ее. — Ты бы убила невинного человека, чтобы жить?

— Я не знаю, — ответила Кассандра, отойдя от кровати, чтобы положить футболку и штаны в шкаф. — Они говорят, что после первой жертвы становится легче. И как только ты получаешь чужую душу, это все меняет в тебе. Ты становишься чем-то иным. Чем-то злым и бесстрастным. У моей мамы был брат, который обратился. Мне было всего лишь шесть лет, когда он пришел к ней и попытался и ее тоже превратить в Даймона. Когда она отказалась, он решил убить ее. В конце концов, телохранитель убил его, пока мы с сестрами прятались в туалете. Я была в ужасе. Дядя Демос всегда был так добр к нам.

Печаль, отражавшаяся в ее глазах во время ее рассказа, окутала сердце Вульфа и крепко сжала его. Он не мог себе даже представить, сколько ужаса она видела в своей молодой жизни.

Но и его детство было нелегким. Стыд, унижение. Даже после всех этих веков он еще чувствовал их укусы.

Бывает боль, которая никогда не утихает.

— А что насчет тебя? — спросила она, глядя на него через плечо, так как он не отражался в зеркале. — Стало ли тебе легче убивать, после того как ты отобрал свою первую жизнь?

Ее вопрос разозлил его.

— Я никогда никого не убивал. Я только защищал себя и своего брата.

— А, понимаю, — тихо произнесла она. — Так ты не считаешь, что это убийство, когда ты врываешься в чей-то дом с целью грабежа, и хозяева сражаются с тобой, вместо того, чтобы покориться твоей жестокости?

Стыд заполонил его, когда он вспомнил некоторые из своих первых набегов. В то время его люди рыскали повсюду, нападали на деревни посреди ночи, грабя других людей, другие земли. Они не преследовали своей целью именно убийства, наоборот, хотели оставить в живых столько, сколько получится. Особенно, если их целью были рабы, которых можно было потом продать на чужеземных рынках.