Рэнкин Джилмен - ОПЕРАЦИЯ "ЯМАНАК"

Анна Рилей находилась от него довольно далеко. Она стояла, упершись ногами в землю, выгнув спину и изо всех сил сопротивляясь тянущей вперед силе. Голова ее тяжело упала на грудь, а как только он ослабил натяжение ремня, она опустилась на колени.

Шеврон едва расслышал ее, когда она прошептала:

– Я не пойду дальше. Я остаюсь здесь. Я остаюсь здесь.

Скорее всего, это было сказано самой себе, чем кому-то другому, заинтересованному в продолжении пути, поэтому она с удивлением подняла голову, когда услышала сухой ответ.

Лицо Шеврона потемнело от гнева, его голос прохрипел с угрозой:

– Встань!

– Нет.

Чтобы показать это еще яснее, она упала плашмя прямо на землю. Видимо, наличие ремня в руке пробудило в Шевроне дремавшего до сих пор арабского работорговца. Он ударил им по ее плечаМ. Выросший за его спиной Закайо попытался остановить эту расправу.

– Спокойно, босс.

– Держись подальше. Шеврон попытался снова:

– Встань!

На третьем ударе она поняла, что мирно это не кончится. Ненависть, какую она не надеялась когда-либо испытать, подняла ее на ноги.

– Ты ублюдок. Ты садистский ублюдок! – и попыталась ударить его.

Ее сжатый кулак пролетел в сантиметре от лица Шеврона. По инерции она пролетела вперед и непременно бы упала снова, если бы Шеврон не придвинулся вплотную и не поддержал ее. Это была лебединая песня. Ноги Анны Рилей подкосились.

Шеврон поднял ее, почувствовав, как огонь пробежал вдоль его длинного шрама, будто кто-то с силой растягивал ткань вокруг еще не зажившего рубца, сжал зубы и перекинул ее через плечо головой назад. Пошатываясь, он стал медленно поворачиваться. Отыскав линию, он двинулся вдоль нее.

Закайо, запихнув нож обратно в рукав, растворился в сгущавшихся сумерках.

***

Время остановилось. Боль превратилась в ничто. Остались лишь неясная линия, поблескивающая в свете звезд, и желание выдержать все это. Он превратился в обычного рядового человека, терпеливо несущего свою ношу, с могилой, ждущей впереди, чтобы сбросить ее туда и последовать за ней. Но где она была? Где была та яма в земле, где он мог лечь и в конце концов успокоиться?

Глаза стали подводить его. Впереди по курсу возникла абрикосовая точка. Словно маленький цветок с раскрывшимися лепестками, она вдруг исчезла, скрытая огромной черной тенью, поднявшейся через плоскую равнину. Дьяволы, хранившие огонь?

Потом его ноша куда-то исчезла, но вместо облегчения он вдруг ощутил чувство утраты.

Влажная ткань касалась его лица. Вода сбегала с нее прямо в рот. В спину упирался жесткий металлический предмет. Его глаза приоткрылись. Огонь был на самом деле. Рядом стояли четыре человека, трое мужчин и одна женщина. На боку фляжки, которую держали прямо около его рта, была отчетливая надпись, черным на белом: Северный Регион Археологических изысканий.

Какая бы угроза ни таилась в этом, у него была надежда выяснить это в будущем.

Подобно Вагенеру, он заснул.

8

Дневной свет разбудил Шеврона. Он открыл глаза, досчитал до трех и лишь тогда поверил, что он снова лежит под навесом, только гладкая выпуклость над его головой была почему-то серебристо-серой.

Первое, что приходило на ум,- солнце выбелило все краски на ткани. Присмотревшись, он был вынужден признать, что глядит прямо в брюхо пустынного транспортера. Свежий утренний бриз, ворвавшийся за массивное колесо, принес с собой запах стряпни. Доносившиеся звуки подтверждали это. Кто-то уже встал и поджаривал на открытом огне колбасу.

Шеврон перевернулся "на живот и выполз из своего убежища. По ту сторону огня за ним осторожно наблюдал маленький лысый человечек в выгоревших оливково-коричневых штанах-шортах и с потной косынкой на шее. Вопреки здравому смыслу, настало утро, подобное любому другому, и повар подтвердил это:

– Доброе утро.

Правила этикета есть правила этикета, и Шеврон ответил:

– Доброе утро.

– Вы – счастливчик.

Очевидно, наступило время для откровенного разговора.

– Где девушка, которая была со мной?

– Она внутри. В зенани ‹Женская половина.›. Не беспокойтесь, с ней все о'кей. Ею занимается Лойз.

– А Закайо?

Мужчина ловко встряхнул сковородкой.

– С ним тоже все в порядке, но я не пойду за ним. Он пытался заколоть меня чертовски огромным кухонным ножом. Надо заметить, если по правде, в этот момент он был совершенно не в себе и не мог объяснить нам, что вы идете следом со своей ношей. "Мы были совершенно ошеломлены, когда из бескрайних просторов пустыни возник чертовски огромный африканец, размахивающий большим тесаком и несущий всякий вздор на суахили.

– Я вас прекрасно понимаю.

– Как случилось, что вы оказались в таком затруднительном положении?

– Это долгая история.

– Хочу заметить одну вещь, имеющую непосредственное отношение к пустыне,- наличие огромного избытка времени. Никакой городской спешки. Однако, надо думать, вы бы хотели прежде поесть. Есть растворимый кофе. Вы ничего не имеете против яичницы с колбасой? Или предпочитаете что-нибудь другое?

– Меня зовут Шеврон. Марк Шеврон. Инженер.

– Инженер – это уже кое-что. Я Паркер. Крис Паркер. Рад познакомиться с вами. Возьмите тарелку из этого ящика и угощайтесь. Мы направляемся в Триполи, закончив здесь свою работу. Нам сообщили, что перемещение дюн обнажило стоянку римлян, но мы ничего не обнаружили. Либо было чертовски плохо определено место, либо пески вновь накрыли ее. В любом случае, римлян здесь быть не должно – они никогда не проникали так далеко на юг.

– И как долго возвращаться?

– Нет, не долго. Возможно, дня два. Вдоль этой гаммады легко двигаться. Дальше она пересекается с обычным шоссе, а после него мы поворачиваем. К тому же, эта старая кляча может перемещаться довольно резво. Так что не стоит беспокоиться – вам совершенно необходим длительный сон.

Произнесенное осталось без ответа, так как в этот момент компания пополнилась двумя вновь прибывшими, вынырнувшими из-под навеса в задней части автомашины.

– Доброе утро, доктор,- вновь завел свою пластинку Паркер.- Доброе утро, Голди. Этот уже на ногах. Должно быть, у него крепкая шкура. Его зовут Шеврон. Шеврон, знакомьтесь – доктор Мак-Аскилл, первая рука в нашем отряде, и Ганс Голдманн. Ганс – механик или, если вам так нравится больше, инженер. Я же занимаюсь всем понемногу, хотя – специалист по углеродному датированию.

Мак-Аскилл был высоким и худым, с коротко стриженными седыми волосами, словно плотно прилегающая к голове тюбетейка. Он носил очки в круглой стальной оправе. Голдманн, напротив, был среднего роста и хорошо сложен. У него были светло-русые волосы и борода, а бледно-голубые глаза на фоне загара казались холодными и настороженными. Он уже нацепил ремень с кобурой и причудливой формы бластером, готовым к тому, чтобы в любую минуту его пустили в ход. Кроме того, что он был инженером, он, очевидно, являлся и вооруженной охраной компании ученых. Не сказав ни слова, Голдманн сдержанно кивнул головой и принялся за завтрак.