Наталья Баранова - Игры с судьбой. Книга первая

Только взгляд этих глаз дарит мир исстрадавшейся душе.

— Здравствуй, Шеби, — проговорил Да-Деган.

Тихий вздох в ответ. И кутаются хрупкие плечи в тонкий шелк платка, словно вместе с ним в комнату вошел могильный холод межзвездных пустошей.

— Рад видеть вас в добром здравии.

— Я не звала вас, — произнесла она ровно. — Не могу сказать, что рада вам.

— Не рады….

— А чего вы ждали? Вы — лигиец. И вы….

— Друг Императора?

И даже в полумраке видно, как вздымается высокая полная грудь, и каждый вздох ее — как удар под сердце, когтем дикой твари рассекающий плоть.

— Друг, — ее голосу не скрыть насмешки. — У Императора нет друзей. Не заблуждайтесь!

— А я и не заблуждаюсь. Но я стану ему другом. Ради вас.

И вновь тихий вздох, и незаметно кусают губу ровные жемчужные зубки и блестят скрытой влагой сине-синие ее очи. Бездна, в которой потеряться можно без труда.

— Зачем вы пришли?

— Зачем мужчина совершает безумия, если не из-за женщины? Я пришел увидеть Вас.

То ли правда, а то ли ложь, И не сказать, что лжет, но непостижимым самому образом и правду губы не говорят.

— Я люблю Вас, Шеби.

Тихие слова, полные отчаяния. Полные безнадежности.

В его любви надежды нет. Его любовь — мираж. Обман! Снять бы маску, опуститься к ее ступням, прикоснуться лбом к шелковым бедрам. Вдыхать запах — ее кожи, ее пота, растворяться в нем.

— Вы мне не верите. А, между прочим — зря. Я вас люблю, моя дорогая. Вы подобны бутону розы, а роза — самый страстный из цветков. Стоило мне вас увидеть, как я пропал. Я вас люблю….

— Не стоит….

— Хотите, я завоюю Вас? Хотите, увезу вас на Рэну? Построю замок из хрусталя или башню слоновой кости?

— Сумасшедший!

— Да хоть бы и так! Я люблю вас. Так позвольте хоть иногда говорить с вами, быть с вами рядом. Не отворачивайтесь от меня. Вы только колете презрением, а меж тем….

— Меж тем, — тихо проговорила женщина, опуская голову, — вы мне противны.

Вот и все. Окончен разговор. И можно сколько угодно биться в прозрачную стену — не разобьешь. Ложь, игра обман, все повернулось против него самого.

"Я люблю вас, Шеби…. Знали б вы, как сильно люблю. Знали б, сколько ночей без сна, повторял в тишине ваше имя….. Знали б вы, сколько раз сжималось сердце, когда понимал, что Вы — недостижимы…."

Мечты!

Он усмехнулся. Горько, грустно. В глубине серых глаз лишь искорки обиды, непонимания, тоски.

"Я люблю вас! Я никого никогда не любил, пока не встретился с вами, моя королева. Распутство — не любовь. И разве можно сравнивать поцелуи шлюх с тем, что обещают ваши губы? Разве можно равнять то бездумное желание плоти с жаждой души? А душа в огне….. разве можно вас не любить? Разве можно забыть вашу нежность?"

— Прогоняете? — проговорил Да-Деган, чувствуя, как пусто становится в груди. Сердце сжималось в малую точечку.

— Разве могу я прогнать фаворита Императора? — тихий тон, ни горечи, ни яда. Констатация неприятного факта. И только…. — Вы его поразили, ошеломили. Вы заняли все его мысли. Только и разговоров в этом мире, что о Вас.

— Разве? — улыбка вернулась на губы, и чуть порозовели щеки. — Неужели? Это мило…

— Вы играете с огнем, Дагги Раттера. Вы очаровали Императора, так бойтесь же разочаровать! Сколько было таких, ищущих власти, до вас… Но стоило им сделать неверный шаг… И где они? Стали прахом!

— Приятно знать, что вам не безразлична моя судьба.

— Безразлична….

— Увы…

Подойдя, он встал рядом. Дерзко, властно положил ладонь на плечо, обжигая жаром горячих пальцев.

Дрогнуло сердце, забилось часто. Аромат полыни и меда сводил с ума. Нагнуться, обнять, схватить в объятья, закружить в неистовом танце.

Шеби! Прекрасная! Неповторимая! Единственная!

Целовать бы мягкие податливые губы! Покрывать поцелуями шею, и руки, и грудь, тонуть в очах. Любить бы! И быть любимым….

Не дано.

И его чувства — лишь только новая старая пытка.

Как иссечь щупальца чудовища, что опутали всю его суть, как обмануть? Сняв метку Хозяина с кожи — не вытравишь ее из души. Раб Императора. Его собственность. Разве позволительно рабу иметь душу? Разве имеет право раб — любить? Право раба — повиновение, смирение. Его место — у ног.

Ядовитою желчью, горечью перехватило горло. Боль заплескалась в волнах ледникового озера глаз. Любить, сгорая натло и не сметь обнять, прикоснуться губами губ. И не сметь… ничего не сметь. Ибо иначе кончится жизнь. Как проклятие, древняя, древняя порча…

Даже то, что он все еще жив — чудо!

Отпустив ее, оттолкнув, сел на низкий табурет, пытаясь унять дурноту.

"Я люблю тебя, Шеби. Люблю. Так не любят живых. Так любят лишь звездный свет, да сияние солнца. Любят истово, потому как без солнечного света нет жизни. Так и мне без тебя жизни нет. И с тобой…"

Горький вздох, словно всхлип. И разорвана тишина и бежит покой. И нет спасения ему.

"Я убью эту ведьму, Локиту! Я убью ее! Насмеялась, сковала, вырвала сердце, оставив жизнь! За что? За то, что пел так, что плакали небеса? За распутство? За сотни ночей и ласк, расточенных не тем? За то ли, что голос, чудесный голос, взмывая в небеса рвал настоящее, открывая потаенное? Я убью этого Дьявола — Императора… убью… Но спасешь ли этим кого?"

— Что с вами? — мягкий голос, сочувствующий.

Подняв взгляд, он посмотрел в бездонные, синие глаза.

— Я люблю Вас, Шеби.

— Эта любовь причиняет вам боль?

— Вы меня ненавидите.

— Я? Вас? Нет…

— Вы ж говорили.

— Вы ошиблись, это, не ненависть. Мне вас жаль. Просто жаль. Понимаете?

— Нет. Если женщина жалеет, стало быть, любит.

Улыбка возникает на ее губах. Но глаза, эта бездонная синь все еще холодна.

— Вы простите мне, я люблю, но не вас. Уходите, прошу…

— Уходите?

Вновь разорвана тишина, громкий хохот, бесстыжий, наглый. И на пороге, словно оживший кошмар, в черном и золотом, злой, надменный, так не похожий на себя, Император! Хозяин Эрмэ!

— Кто позволил? — мягкий голос, текучий как шелк, змеиным следом, стелящийся по земле.

Кровь бросилась к щекам. Ответить! Ох, ответить бы! Ударить, вогнав кулак в солнечное сплетение, лишить дыхания! Но нет, не к нему адресована эта реплика. Не на него смотрят холодные разные глаза.

— Шеби, милочка, кто позволил тебе отказать? Я сказал Да-Дегану, что все рабы в его распоряжении. И ты, поскольку ты раба. Хочешь ее, рэанин? Так бери! Не жалей и не думай!

Не жалей и не думай! И меркнет бездонная синь. Боль, отчаяние, что еще в глазах ее? Что в мыслях? И в ниточку сжимаются губы.

Покачав головой, Да-Деган встал между ними, прикрыв собой ее, заслонив от ненавидящего взгляда.