Йэн Стюарт - Колесники

Она указала на это Джонасу, а тот в ответ лишь рассмеялся.

– Доверься мне. Я хочу, чтобы ты познакомилась с моим другом. Она обычно крутится среди экспонатов и любит поболтать с посетителями…

Джонас заметил проходящего ассистента и привлек его внимание. Молодой человек пробормотал что-то под нос и указал на дверь в дальнем углу.

Они направились вдоль стеллажей («Портрет Моны Лизы воспроизведен на удивление топорно», – промелькнуло у Пруденс) по направлению к Миносскому залу, украшенному симпатичным плиточным лабиринтом и статуей Минотавра, сработанной из стекловолокна.

Довольно крупная женщина несла пластиковое ведро.

– Итак, она на месте… Эйнджи! Эйнджи! Мы здесь!

И без того выглядящая строго, женщина на мгновение нахмурилась, но быстро улыбнулась, узнав оператора. Потом поставила ведро и величественно зашагала навстречу, внимательно заглядывая Джонасу в глаза.

– Неужто Джонас Кемп! Как дела у вас на ВидиВи? И кто это с тобой? Очередная подружка? – Она окинула взглядом Пруденс с головы до пят, как оценивают товар на рынке. Пру почти ожидала, что сейчас ей прикажут открыть рот, чтобы осмотреть зубы. – Знаешь, а она выглядит намного приличнее, чем девица, виснувшая на тебе, когда ты брал у меня интервью.

– Нет-нет, Эйнджи. Я же говорил тебе тогда, Кэшью лишь коллега. И всегда было так. – Эйнджи глазами дала ему понять, что не верит, но продолжать тему не стала. – Пруденс тоже мне не подруга, я просто хочу, чтобы вы ей помогли.

Эйнджи насторожилась – это становилось интересным.

– Эйнджи и есть владелица музея, – пояснил Джонас Пруденс, пытаясь вернуть разговор в прежнее русло.

– Который я унаследовала от Михаила, моего седьмого мужа, – жизнерадостно пояснила Эйнджи, еще раз окинув Пруденс оценивающим взглядом класса «женщина-женщина». – Я пережила его подобно предыдущим шести. У первого моего супруга, Генри, была собственная конюшня, где он разводил чистокровных скакунов. И целая сеть отелей. Второй, Жан-Луи, владел несколькими авиалиниями. Осборн – мой третий, о! – унаследовал от почившей тетушки кое-какие туристические комплексы на Бали и Таити. Иошики, номер четыре…

– У Эйнджи денег больше, чем у Господа, – вставил Джонас.

– Только потому, – парировала Эйнджи, – что я не так щедра как Господь, Джонас.

Чувствовалось, что у них это было традиционной шуткой.

– Мне кажется, – сказала Пруденс резко, – что у вас также не все ладно со вкусом.

Эйнджи осталась невозмутимой.

– Ах, как вы очаровательно прямолинейны!.. Будьте добры пояснить, что вы подразумеваете, молодая леди?

Пруденс с готовностью обвела рукой экспозицию.

– Голограммы. Стекловолоконный хлам. Пластмассовые клише. Расхожий материал и полное отсутствие чего-нибудь по-настоящему ценного.

– Говорите, старый хлам? – от души расхохоталась Эйнджи. – Дорогуша, хорошо, что вы не кривите душой. Чтобы сохранить договор на аренду здания, мне необходимо соблюсти букву закона и интересы публики, тем более что каждый год, по крайней мере, двадцать тысяч зевак посещают мое заведение. – Эйнджи взяла девушку за руку. – Джонас, ей можно доверять? – И уловив его кивок, продолжила: – Хорошо, если ты прав… – Чувствовалось, что она приняла решение. – Да, очень надеюсь, что молодая леди умеет держать язык за зубами. Если понадобится, я в состоянии нанять лучших адвокатов, чем правительство, не так уж сильно я рискую… – Она взглянула на Пруденс. – Если хотите увидеть настоящие экспонаты, дорогуша, пойдемте со мной. И ты тоже, Джонас. Молодая леди, можете мне поверить, мы чудесно проведем время, но попрошу вас никому не рассказывать о том, что увидите. Теперь позвольте мне рассказать о Мэдисоне, моем пятом муже, игроке высшей баскетбольной лиги, дьявол его побери, когда он…

В ответ на цифровой код, который Эйнджи набрала на пульте, лифт опустился на несколько уровней ниже, чем было указано на его панели. Дверь открылась, и они очутились в кромешной темноте. Эйнджи протянула руку и нащупала выключатель.

– Вы хотели по-настоящему ценного? Тогда взгляните, – она щелкнула тумблером, – на это!

Несколько секунд глаза Пруденс привыкали к яркому свету.

Нет, такого не может быть.

Открывшееся взгляду подземелье было огромно. Стенды и тумбы, столы и застекленные витрины повсюду. Прямо на нее глядела каменная глыба, прикрепленная к стене. Она была расписана картинками, напоминающими животных, черными, коричневыми, ржаво-красными, тускло-зелеными…

– Нравится? – спросила Эйнджи.

– Похоже на пещерную живопись, – ответила Пруденс, подходя ближе. – Замечательная копия, Эйнджи, но я думала, что мы собирались смотреть подлинники.

– Это не копия, дорогуша.

Пруденс уставилась на владелицу сокровищ широко раскрытыми глазами.

– Но частным коллекционерам не позволяется владеть настоящей пещерной живописью! Международное археологическое общество не потерпит…

Эйнджи похлопала Пруденс по плечу:

– О чем МАО не ведает, то его не огорчает. Теперь понимаете, почему вам нужно хранить секрет? Эта древняя роспись – одна из моих любимых, вы только посмотрите на чувство, с каким передано изображение быка… Добыто в бассейне притока Дордоньи. Я воспользовалась деньгами Генри, чтобы спасти эту красоту прежде, чем пещеру затопит грязь из-за какого-то кретина, проигнорировавшего решение суда и начавшего рубить деревья на склоне холма. Джонас гордо улыбнулся Пруденс.

– У Эйнджи есть возможность хранить незаконно добытые артефакты, Пру, но с экологической точки зрения она столь же чиста, как свежевыпавший снег.

– Это мое кредо, – призналась Эйнджи, – я поступаю так, как считаю правильным, девочка. Иначе не смогу жить в ладах с собой. – Она запнулась, затем расхохоталась: – И я, конечно, не смогу жить в ладах без себя!

Это было еще одно из ее любимых выражений. Пруденс переходила от стенда к стенду, с каждым шагом испытывая изумление.

– Никогда не видела столь грандиозного чучела ихтиозавра! Бог мой, да это настоящие каменные орудия, сделанные Homo habilis! У вас – о нет, не могу поверить – целый скелет!

– Минус несколько пальцев на левой ноге и коленная чашечка, – уточнила Эйнджи. – Возможно, когда-нибудь однажды я заполучу полный экземпляр.

– Большинство из моих заказчиков убило бы ради… Эйнджи, а это что, черт побери? – Пруденс задержалась возле громадного ископаемого костяка. – Часть динозавра?

– Ваших заказчиков? – Эйнджи посмотрела на Пруденс намного пристальнее, чем раньше. – Так вы замешаны в торговле, моя милая? Подозреваю, что мне должно быть знакомо ваше лицо… Пруденс… О'Доннел? Нет-нет, этнически неверная установка на фамилию… Вспомнила, Одинго! Серные цветы Ио! Вы та особа, которая замешана в делах с полицией…