Кирилл Якимец - До поворота (Кровавый Крым)

* * *

Шелестело равнодушное море, выплывал из туманного марева поселок крошечные домики, яхта - белая сигара у причала, сварливые крики чаек. Хотелось закрыть глаза и уснуть, но это было немыслимо. Ноги почти не помещались на узеньком карнизе, правой рукой Слава держался за хлипкий куст, растущий прямо из скалы вперед, в сторону Турции. В левую руку вцепилась Мила. Уютная площадка с вонючим гротом дразнила в трех метрах слева. Вперед дороги не было: карниз кончался, с площадки Слава не разглядел, что карниз так скоро кончается. Но и назад дороги не было. Мила не желала двигаться, она деревянно замерла, уставившись без всякого выражения на огромное восходящее солнце. Цветом и гладкостью солнце напоминало свежеобгоревшую половинку задницы. Слава не мог так просто стоять, ему хотелось одновременно спать и куда-нибудь идти. На минуту зажмурившись, он вдруг решил, что падает, и заорал. - Заткнись, погранцов накличешь. Голос Милы был тихий и бесцветный, такой же, как и взгляд. И чего она пограничников боится? Наоборот! - Так пусть нас погранцы снимут отсюда... - Ты завел, ты и снимай. - Им легче, у них должен быть вертолет. - Мудак!!! - Наконец деревянная заслонка внутри Милы рухнула, девочка на миг отпустила славину руку, но тут же схватилась за нее снова. - Мудак!!! "... Як-як-як-як", - глумливо подхватили чайки. - Вертолет тебе! Шестьсот баков за взлет, штука - за работу. Сам заплатишь, или братик твой? - Я думал, они всех спасают, не только богатых. - Всех и спасают, кто просит и кто не просит. И бабки со всех трясут. А нам эти погранцы вообще - как пальме яйца. Здесь же запретная зона. Они нас арестуют, будут выяснять - то, се, жуки-пуки... Тебе - ладно, а мне нельзя. А ты, идиот, разорался, тряпка, ты, альпинист херов!.. Мила говорила все быстрее и все громче - Слава понял, что начинается вторая половина истерики. Дать пощечину - невозможно, даже гаркнуть на нее нельзя: дернется, упадет. Но Мила сама вдруг затихла. Слава вздохнул: - Дура! Красота-то какая! Он облокотился спиной о растрескавшуюся скалу и чуть расслабился. Мила больше не была деревянной и перестала кричать. Можно посмотреть на небо и на море. Можно понюхать ветер. Жалко только, что нельзя спать и нельзя никуда идти. - Ты так орала, сейчас погранцы и прийдут. Мила не ответила. Из-под ее ноги сорвался мелкий камешек и, отскакивая от уступов, устремился к воде. А может, и не к воде. Как он упал, слышно не было. Мила сказала: - Слав, что мне делать, чтоб не бояться, а? - Закрой глаза. Она попробовала и сейчас же еще сильнее вцепилась ногтями ему в руку: - Так еще хуже. Он заметил набрякшие мешки у нее под глазами. - И вообще, я есть хочу. Сумка болталась у Славы на шее, почему-то было жалко выкинуть - именно теперь, перед смертью. Слава осторожно, рискуя потерять равновесие, полез в сумку, достал узенькую банку без этикетки. - Нож давай. - Какой нож? - Мила удивилась. - Ну, этот, с рисунком... - Нет. Медленно, как во сне, Слава отправил банку обратно. - Не сломай только, - подумав, Мила отпустила славину руку и достала из внутреннего кармана куртки маленький нож. Странно, подумал Слава, вроде еле стоим, а тут - пируэты с ножом, и я еще сейчас буду банку вскрывать. Он был почему-то уверен, что вскроет банку и при этом не упадет с карниза. Может, карниз не такой уж и узкий?.. Вспоротая ножом банка приоткрыла неровную жестяную пасть, брызнул сок рыбные фрикадельки. Мила аккуратно поставила банку на карниз. Слава вернул нож, Мила оглянулась, не зная, обо что вытереть лезвие. Неловкий поворот, кусок карниза поехал вниз, слабо прочпокали камни. Схватившись за нависающий сверху куст, Мила дернулась, и банка, переваливаясь в воздухе, полетела следом. Слава провожал ее взглядом, пока не услышал щелчок банка упала на гальку. И снова тишина, только море и чайки, а слева долина, карликовый лес, в котором по ночам охотятся вурдалаки, скалы и какой-то казарменного типа домик-замок. К замку вела серпантиновая игрушечная дорожка. "Наверное там Синяя Борода живет" - понял Слава. Из замка вышел маленький человечек в военной форме, похожий на одичавшего лягушенка, и принялся разглядывать скалы в биноколь. Слава показал человечку язык, потом повернулся к Миле: - Вот твои погранцы, сама дооралась. Мила поглядела в сторону домика и опять одервенела - на пару секунд. - Ты... Ты - гадкая сволочь!!! Сволочь!!! - Да? - Да! Да-да-да!!! - она резко вскочила и чуть не полетела вниз, Слава успел ее вовремя подхватить, но вдруг почувствовал сильную боль в плече. Капнула кровь. В свободной руке Мила держала нож. - В эту игру могут играть и двое, - сдавив зубами ее ухо, он не сразу почувствовал, что рот наполнился солоноватой жижей. Мила обмякла. - Ты мне ухо откусил, - она безучастно размазывала грязь по шее. - Покажи. Да нет, только мочку слегка прихватило... Пройдет, - Слава потрогал порезанный бицепс. - Стерва ты. И дура. - Спасибо. Может, думал Слава, ангел прилетит и нас спасет? Где же этот вертолет гребаный за две штуки грина? Пускай две штуки, жизнь-то дороже... А если ангел прилетит - это, наверное, все. Это за нами, чтобы в рай забрать. И ангел прилетел. Он был белый и треугольный, сзади у него рокотал моторчик, а в легкой гондоле сидели два человека. Дельтаплан - то есть, самолетик из дельтаплана, на нем катают всех желающих за двадцать баксов, можно и купонами платить по курсу. - Эй! Помоги-и-ите! Мила замахала руками, пару раз подпрыгнула, опять чуть не свалилась. Слава молча улыбался и тоже махал руками. Дельтаплан кругами подлетел поближе, совсем близко, стали даже видны заклепки на кожаных куртках пассажира и пилота, розовое солнце отразилось в черных очках и в черном ребристом боку автомата "узи". Пули сухо застучали над головой и справа, стрелок промахнулся. Дельтаплан разворачивался по красивой дуге, готовясь к следующему заходу. Слава не мог оторвать от него взгляда, он понял, что перед ним - настоящий ангел, но вовсе не тот, которого он ждал. Ангел смерти. Ангел летел теперь прямо на него, под крыльями мигали злые смертоносные огоньки. Теперь пули стучали чуть ниже карниза. Наконец, Слава услышал и звуки выстрелов - они по ритму не совпадали с миганием ангельских огоньков и доносились тоже не от дельтаплана, а откуда-то слева. Слава скосил глаза налево: Мила снова одервенела, а чуть дальше, на площадке, находился Бек. Привстав на одно колено, Бек вытянул обе руки вперед - в руках у него был пистолет - и неторопливо палил по дельтаплану. Еще Слава заметил, что нос Бека потерял благородную восточную форму и был теперь больше похож на негритянский - или на такой, какой бывает у сифилитиков. Впрочем, сифилитиков Слава никогда не встречал, он только слышал, что у них обычно куда-то проваливаются носы. Дельтаплан подлетел почти вплотную к скале и вдруг нервно качнулся в сторону. Злобные огоньки погасли, пассажир скрючился в своем седле, "узи" выпал у него из рук и через несколько секунд бесшумно скрылся под водой. Бек выпрямился и спокойно посмотрел прямо в глаза Славе. Слава тоже был спокоен - только почему-то потерял слух... Нет, это просто грохот, невозможный, окутывающий все кругом небесный грохот. Сверху, из-за вершины горы выкатился, разгоняя задумчивый утренний воздух, большой зеленый гроб. Вертолет! Лягушенок в казеном замке, видимо, решил, что пора зарабатывать свои баксы. Вертолет сам чем-то напоминал гибрид гигантской жабы и авоськи с картошкой: из уродливых выпуклостей и шишек на его теле во все стороны торчали толстые стволы. Вертолет завис над морем, мордой к Кара-Дагу, вылупив на Славу слепые плоские глаза. Бек резко развернулся к вертолету, потом так же резко направил пистолет куда-то вниз. Слава увидел, что под вертолетом кружит дельтаплан. Вот дельтаплан ушел в сторону, поднялся выше по плавной спирали... Теперь было видно, что пассажир исчез, остался только пилот. Бек снова упал на одно колено и, не обращая внимания на вертолет, занялся дельтапланом. Выстрелов слышно не было - все съедал грохот вертолета. Внезапно Слава опять услышал выстрелы - но совсем другие: мощную ровную дробь, словно Бог на небе вздумал сыграть на барабанах. Снова заплясали огоньки - теперь уже на концах вертолетных стволов. Бек не шелохнулся, пули с оглушительным треском врезались в скалу у него над головой. Наверное, это была предупредительная очередь - Бек не внял предупреждению и продолжал целиться в дельтаплан, пытаясь достать пилота. Но предупреждение оказалось слишком суровым: кусок скалы величиной с арбуз откололся от недалекой вершины и медленно, как показалось Славе, опустился прямо Беку на темечко. Бек упал, рука его свесилась за край пропасти, продолжая сжимать пистолет. Дельтаплан маячил где-то позади вертолета. Вертолет стал медленно разворачиваться: лягушата решили устроить охоту на мух. Но дельтаплан быстро ушел вниз и вынырнул за спиной у лягушат, совсем близко от скалы. Слава чуть не попытался прыгнуть и ухватиться за шасси дельтаплана, но передумал - вовсе не от страха, а потому, что случайно увидел лицо пилота. Лицо было спокойное. Слишком спокойное, противоестественно спокойное. Дельтаплан взмыл к белесому утреннему небу и оказался прямо над вертолетом. Вертолет все еще глупо поворачивался в поисках ускользнувшей добычи. Пилот дельтаплана что-то достал из кармана куртки, поднес ко рту и сразу отдернул руку. Вынул чеку, понял Слава. Маленькая еле заметная точка упала на гладкий мелькающий диск винта... Слава почему-то вспомнил детскую сказку про серебряное блюдечко и наливное чблочко... Вертолет взорвался сразу весь целиком - казалось, от него не осталось ни одной твердой детали, только рассыпчатый огонь. По лицу Славы ударила горячая волна воздуха, плотного, как ватная колотушка. Рядом с огненным шаром мелькнуло отдельное слабое пламя - дельтаплан вспыхнул, словно мотылек, дорвавшийся, наконец, до свечки. Вспыхнул, сразу же погас, с предсмертным жужжанием понесся вниз по идеальной прямой и врезался в воду. Следом тяжело рухнули обломки вертолета. И тишина, только чайки кричат. Долина все еще стыдливо прикрывается полупрозрачным туманом, солнце все еще не сбросило розовую кожицу. Раннее утро, отдыхающие дрыхнут. Как же выбраться с этого карниза? Пограничники не помогли, ангел не помог... - Эй, там! - донесся сверху слабый голос, - Вы чо залипли?! Ща эти набегут... - откуда-то сверху, из невообразимой вышины смотрела маленькая лохматая голова. - Сашок, - не поверил глазам Слава. - Давайте, вон по тропке. Тропку, что ль, не видите? Вот она, вверх, левее. Там говно будет, не вляпайтесь... - голова исчезла и через минуту была уже гораздо ближе. Слава увидел тропку, истоптанную множеством ног. - Пошли, - закинув сумку на плечо, Слава поморщился, мышцы бешенно ныли. - Ну! - прикрикнул на растерявшуюся девочку, - Давай вперед! - подтолкнул ее к едва заметному проходу. Слава был рад, что не прийдется перешагивать через Бека. Сразу за камнем дорожка пошла ровнее и не так круто, место оказалось часто посещаемым, поэтому ступать приходилось осторожно: не все успевали добежать до грота. Сашок, не дожидаясь, исчез среди кустов. Утренние горы выглядели мирно, даже захотелось на миг просто лечь под деревьями, под барбарисом, и послать всех к чертовой матери. Слава вздохнул и остановился. "Должно подкрепление подойти, оцепление установят, - мысль была какая-то отрешенная, совсем абстрактная, как будто его и не касалась вовсе, - что там Сашок сказал?" Снова перед глазами проплыл огненный цветок взорвавшегося вертолета. Слава не выдержал, сел на жесткую траву, привалился к тонкому стволу - не то дерево, не то куст такой. Эх, хорошо!.. За спиной послышались шаги. - И шо там у них взорвалось! - А хрен их разберет! У капитана что хошь взорвется, лишь бы нас погонять лишний раз... - Володь, а правда, шо там на пляжу уси голые? - Та голые, голые, и с вышки за полтинник в биноколь посмотреть дают... - Ты видал? - Ты шо, в ночное по берегу не ходил? - Не... - А! Вот и подкрепление с оцеплением. Слава рассеянно проводил пограничников взглядом, устало вздохнув, снова поднялся, взвалив сумку. Ну сколько же можно! Невольно позавидовал тем парням, их простой и понятной жизни. Нужно было идти дальше. Спустившись к дороге, увидел сидевшую на обочине Милу и Сашка. Опять они курят! - Ну? - Слава устало опустился рядом. Мила подняла голову, но ничего не сказала. - Не надоели еще приключения? - Не, - радостно хмыкнул мальчишка, - Ка-а-ак он рванул! Ка-а-ак рванул, а?! Класс!!! - Да? А как тебя на берегу-то не пришили? - Ну, что я, дурак, что ли? - Сашок слегка обиделся, - Я ж сразу деру дал... Прям за вами. Они по своим стреляли. Жалко в лагере всех забрали, даже девчонок. Я в Рыбачье двину, или в Керчь, у меня там сестра. - Ты куда пистолет-то дел? - осторожно подала голос Мила. - А хрен его знает, - растерялся Сашок, - пока по горам бегал, потерял, - по лицу было видно, что врет. - Ребята там хорошие, и негр этот из Харькова. Чудной такой. Веселый. Ладно, - он встал и пожал Славе руку, Пора в Рыбачье двигать. А то жара скоро. Сашок развернулся и пошел по дороге куда-то вперед. - Эй, - Мила дернулась следом, - нельзя же его вот так! - А куда ему? С нами? - Но мы же пока живы... - Он прав, нужно куда-нибудь двигать. В Симферополь и домой! - У меня нет дома. - Мила вызывающе поджала губы. - Возвращайся сам. С сомнением он оглядел ее и себя: - Знаешь, по-моемому, нам необходимо вымыться... Мы похожи на бомжей каких-то. - Ну и что? - Да нас любой миллиционер остановит! Пожав плечами, она встала и подняла руку. Новенький "Москвич" на полной скорости просвистел мимо. - Наверное, ты прав. Но следующая машина неожиданно притормозила. На них глянули знакомые остекленевшие от пьянства глаза. Слава вспомнил ночной кемпинг, шумные поиски какой-то бутылки шампанского. Рядом с водителем сидел длинноволосый Витя. Третьего, на заднем сиденье, Слава не знал, но догадался, что он из той же компании: на широком мясистом лице застыла общая для всех трех мучительная тоска похмелья. - Мы в Судак едем, авось там удастся что-нибудь взять. А то универмаг закрыт еще, нигде ничего нет. А нам лечиться надо. - Мы тоже в Судак, - Мила с каким-то внутренним достоинством села на заднее сиденье, Слава втиснулся следом. Он едва успел захлопнуть за собой дверцу - машина рванула с места и понеслась по пустому узкому шоссе, то возносясь, то ныряя и все глубже зарываясь в желтоватые телеса гор. Моря видно не было, людей тоже. Водитель нервно вцепился в баранку - Слава боялся, что похмельная дрожь рук передастся рулю, но пока что машина шла ровно, только очень быстро.. Какое-то время ехали молча. Тягостное ожидание новых неприятностей сплотило рой разбросанных мыслей в один тугой и колючий комок, Слава ощущал его в своем горле и желудке одновременно. - Что вчера-то было? - осторожно спросила Мила. - Говорят, харьки день мести перенесли. - Да не, "Беркут" буянил. Перепились, к нам полезли. - А, так это они? - Витя глядел вперед, ему было трудно поворачивать голову. - Ага, оружие, говорят, ищем. - Там ихних шестерых кто-то в камышах отметелил. Злющие были, - Водитель довольно ухмыльнулся. - Парень какой-то с девушкой отдыхал... - Это я отдыхал, - подал голос третий, - с Греткой. А до этого мы в гриле отдохнули. - Весело отдохнули? - Мила решила поддержать беседу. Третий со стоном потер бок: - Ничего так. Бармен мне что-то сказал такое, я не помню... Да я и не знаю, что он сказал. Но тут Гретка, сучка, как заорет, мол, что ты моему парню сказал? И мне еще: Нурик, давай его, давай. Обычно бабы мужиков оттаскивают, а эта - наоборот. Витя заинтересовался, даже головой дернул, пытаясь оглянуться. - И чего? - Пришлось воевать. Я через стойку прыгнул и бармену нож в жопу воткнул. У меня ножик маленький, туристический. Еще там кто-то сунулся, я обратно на стойку вскочил и ногами его... А тут два омоновца. Эти, "беркуты". Ну я их тоже... - А потом они тебя нашли, значит. - Они не меня искали, какого-то парня с девушкой. А нашли меня... Вот и решили, что я - тот самый, кто им нужен. А их человек десять было, прямо на микроавтобусе подъехали... Ох!.. - он снова потрогал свой бок. - Мафию нашли! - Витя слабо хохотнул. - Во-во, ящик армянского коньяка конфисковали... - Это у кого?! - от неожиданности водитель выкрутил руль, машина чуть не налетела на бетонный столб. - Да, ладно. Было, так уже нету. - Вот суки. Снова замолчали. - Может лучше в Старый Крым махнем? - предложил Витя. - Да ну его, в Судаке в разлив возьмем. - А где девочка Марина и ее машина? - В этакую рань? - На, Марина, чашку, лей, Марина, бражку! Это только с трех, - вздохнул водитель. - В Судаке тоже может не быть... - Сейчас, может и в Судак не надо переться. Здесь посмотрим. Справа вдруг открылась долина, похожая на воронку, вся в виноградниках. Белые домики-мазанки неловко скатились к центру воронки. Туда вела кособокая грунтовка. Водитель знал, куда едет - он притормозил прямо у зеленого досчатого ларька, вылез из машины и принялся методично барабанить кулаком в запертую дверь: - Дядя Дима! Вставай, твою мать!.. Вот говно старое, - он повернулся к остальным, - спит. Вставай, сволочь! Витя остался сидеть в машине, Нурик вылез и стоял рядом, осоловело промокая небольшую лысину. - Кто это? - спросил Слава. - Кто кто? - переспросил Витя. - Ну, этот, который пошел? - А, - покровительственно ухмыльнувшись, Витя представил друга, великий русский писатель Тимофеев! - А что он написал? - оживилась сразу Мила, ее глаза зажглись охотничьим азартом. - Истинному Великому Писателю не обязательно что-то писать - он и так уже велик!!! - Витя тоже вылез из машины. Странно-покореженный мир деревьев с белесой листвой, отражающей свет, мелкие холмы с пролысинами, как побитая молью шерсть, большие горы хребет гигантского зверя. Вспомнилась картинка - мирный город на ките. Что, если кит нырнет? Слава хотел было выйти навстречу этому зверю, когда рядом притормозил зеленый жигуль. В жигуле сидели головы - наверное, не одни лишь головы, но Слава видел только четыре одинаковых бритых головы. Голова за рулем что-то процедила. Нурик что-то ответил. Тогда цедить принялись одновременно все головы, Нурик снова что-то ответил. - Ага, - Витя почесал свалявшиеся волосы, - свинья грязь найдет. - Какая свинья? - не понял Слава. - Нурик опять решил покуролесить. Головы продолжали цедить, все громче и громче. Слава даже разобрал слово "сынок". - Я вас на елде вертел, сосунки, - отчетливо ответил Нурик. Головы одновременно дернулись, из правого окна, величаво помахивая, высунулась рука с большим черным пистолетом. Писатель Тимофеев как ни в чем не бывало продолжал барабанить в дверь и крыть дядю Диму, Витя стоял молча. Слава и Мила тоже решили промолчать. Нурик нагнулся к машине Слава отметил брезгливое выражение его лица - и достал железный лом, бережно закутанный в чистую газету. Дальше Слава успел только запомнить, как самоуверенная рука, только что направленная под углом в небо, оказалась направленной под тем же углом вниз. В этом было что-то неестественное. Локоть просто не умел так гнуться. Постояв мгновенье в безмолвной тишине, зеленый жигуль резко рванул назад, развернулся юзом и помчался, ослепленный сияющим солнцем, по извивам уходящей вверх к горам грунтовки. Писатель Тимофеев перестал барабанить. - За ними? - Ага. Нурик спокойно заполз на свое место, Тимофеев плюхнулся за руль. Бессмысленность происходящего не сразу дошла до славиного сознания, он смотрел на пролетающие мимо обрывы - где-то внизу, далеко-далеко, зеленое - деревья и кусты, посаженный ровными рядами виноград, серо-коричневое земля. Все это несло тихую радость, как в детстве маленькие домики и семафорчики у игрушечнй железной дороги. Будто сбылась детская мечта, и летит он сейчас по пластмассовому кругу на месте вооборожаемого машиниста! Слава опомнился, только когда случайно увидел в узком зеркальце свою идиотскую улыбку. Зеленый жигуль никак не мог от них оторваться, бритые головы испуганно оглядывались. Машины опасно подпрыгивали на ухабах, Слава чувствовал себя космонавтом в центрифуге. Мила сидела спокойно. Витя закурил. Грунтовка петляла, иногда сворачивая под острым углом - тогда машины шли юзом, поднимая плотные клубы белой пыли. Пыль забиралась в нос, хрустела на зубах. Кругом уже ничего не было видно, только какая-то мутная каша проносящегося мимо пространства и зеленый жигуль - все ближе и ближе. После очередного прыжка раздался тяжелый удар, у жигуля оказалась разбитой задняя фара. - Догоняем, - констатировал Тимофеев. Внезапно Нурик заорал фальцетом: - Налево! Поворачивай! Машина, не сбавляя хода, свернула на колею - пару секунд ехали на двух колесах. Жигуль, сопровождаемый белой пылью, исчез за поворотом. Колея резко уходила вниз, Тимофеев не сбавлял скорости - машину кидало во все стороны. Витя выплюнул окуроук в окно. - Нурик, а зачем свернули-то? - К татарам, за самогоном. - К каким еще татарам? - озабоченно нахмурился Тимофеев. - У меня здесь родственники живут. - Нурик, ты что, татарин? - Ну, да - Нуриджан, но я не крымский, мы - поволжские... - Это как немцы, что ль? - А родственники твои? - Не, они, наверное, крымские... Там тетка замужем, сестра двоюродная и жена брата, и еще бабка. Родня, короче. - А самогон-то хороший? - забеспокоился Витя. - Проверим. - Нормально, едем, - Тимофеев прибавил газу. Но тут закричала Мила: - Тормози! Машина остановилась так резко, что Слава чуть не выпал на переднее сидение, прямо к Вите на колени. Тимофеев обернулся и непонимающе уставился на Милу: - Чего тормози? Мила вдруг смутилась: - Нам надо дальше ехать... Витя пытался возразить, но Тимофеев развернул машину. - В Судак? - Да, а то здесь шумно как-то... - Может им на автобусе лучше? - зевнул Нурик. - До остановки и довезу. А потом - за самогоном. Жестяная раскаленная коробка остановки не спасала от жары. Мила изучала полустертое расписание, долго, прищурясь, смотрела на солнце - и опять на расписание. - По идее, через полчаса должен быть. Она села на лавочку в тени, брезгливо скинув в пыльную грязь окурок. - Поехали в Судак генуэзскую крепость смотреть? - Откуда здесь генуэзская крепость? - Скорее всего, ее построили генуэзцы. - Генуэзцы - это где Генуя? - вспомнил Слава. Откуда здесь Генуя?.. - Генуя, Генуя, - раскрыв потрепанную книжицу, Мила принялась изучать черно-белые фотографии, - вот, видищь? - Что это? - Путеводитель какой-то, - отогнув картинку, она посмотрела на обложку, - в сумке нашла. Тут страницы слиплись, - Мила сковырнула какую-то темную корочку. - Карту кровью заляпали, сволочи. Короче, в Судак едем? Одно название чего стоит! А?! Рассеянно Слава пожал плечами. - Сначала надо разобраться с делами... - Нет, сначала мы посмотрим крепость. Ты когда-нибудь видел настоящую генуэзскую крепость?! - Нет. - Ну вот, увидишь! Спорить было бесполезно, да и не нужно - кругом совершенно непривычный, другой мир. Хорошо хоть все по-русски понимают. Дикость какая! И вроде "магазин" написано, а не тот, не московский со стеклянной витриной и цветными щедрыми этикетками: доски, крашенные синим, прземистое все, пыльное. Сельпо, как в глубоком подмосковье... Слава не любил глубокое подмосковье, отсутствие асфальта на грязных улицах - не поймешь, то ли тропа, то ли дорога. Лес любил, а этот переходный ландшафт просто ненавидел: или дикий лес, или прямой асфальт, третьего быть не могло... Странные сетчатые заборы, странные люди, помятые и сытно-довольные, тетки в халатах и шлепанцах, идущие в магазин, козы, перед остановкой щиплющие траву свинцового цвета. Мимо проскрипел велосепедист лет шестидесяти в ватнике на голое тело и помятой кепке, ему навстречу прошла девушка слишком вылизанная, прямая и стройная, рассекает мощной грудью жаркое пыльное марево в квадратной, слишком чистой белой кофточке с длинным рукавом. Слишком городская... В Москве так тщательно не одеваются. - Ну, ты чего на солнце тут, - подвинулсь Мила, - Садись! Башку напечет. Чего на людей вылупился, как китайский агент? Никогда в Крыму не был? - Был. В санатории. - В каком? - Не знаю, лет в шесть. В Евпатории. - Ну и как? - Так... розы, море, песок. Слава был ошеломлен, он помнил совсем другое: обилие зелени, мягкий песок под ступнями влажно пружинил и набивался в плавки, поэтому он их всегда снимал, а над ним все смеялись и воспиттельница ругалась. В конце-концов он просто закопал плавки поглубже в песок под водой, но его заставили купаться в трусиках. Приходилось плакать ночами тихо-тихо, чтоб никто не узнал. - Да ты совсем раскис! В ответ Слава только посмотрел на милины ввалившиеся глаза. - Может, позавтракаем? - Не, не хочу... Над урной, полной обьедков и непонятных бумаг, важно суетились мухи.