Александр Бачило - Проклятье диавардов (сборник)

…Участковый инспектор Федор Мелентьевич Земляника, обогнув заросли темно — фиолетового бамбука, подошел к зданию биолаборатории. На крыльце его поджидал высокий, чуть сутуловатый мужчина в белом халате. Увидев участкового, он немедленно устремился к нему, на ходу кивая головой.

— Очень рад! Очень рад! Моя фамилия Парабелко, завлабораторией. Как вы долетели? Наш Пиливон порядочная глушь.

— Это мой участок, — пожал плечами Федор Мелентьевич, — а долетел хорошо, спасибо. Ну, так что же у вас стряслось?

— Да понимаете, очень странная история, — сказал Парабелко, увлекая Федора Мелентьевича внутрь здания. — Виктор Петрович и Сережа… Впрочем, они сами расскажут. Могу сообщить только, что неделю назад они отправились в Бамбуковый лес и исчезли. Через три дня мы выслали спасательную партию и после долгих поисков нашли их в районе поляны Круглой, в состоянии весьма странном. Они стояли на опушке леса, зажав носы, и с самым обескураженным видом глядели куда-то вверх. В воздухе стоял омерзительный удушливый запах, так что врачу спасательной партии едва не сделалось дурно.

Естественно, мы стали расспрашивать Сережу и Виктора Петровича о том, где они пропадали целую неделю, и этим привели их в полное изумление. “Позвольте! — сказал Виктор, — ведь мы только сегодня утром вышли в путь! Сережа может подтвердить… Да что там! Вот вам доказательство!”- и он продемонстрировал нам свой чисто выбритый подбородок.

Ситуация, действительно, выходила странная. Мы не знали, что и подумать, как вдруг Виктор Петрович хлопнул себя по лбу и вскричал: “Ну, конечно! Как же я сразу не догадался! Это все он, наш сегодняшний знакомый! Ах, негодяй, и здесь обманул! Ну что прикажете с таким делать!”

Сережа предложил вызвать милицию. “Да-да, конечно! — оживился Виктор, — с мошенниками подобного масштаба могут справиться только специалисты. С нашей помощью, разумеется.

В общем, они не успокоились до тех пор, пока мы не вернулись в лаборатории и не послали вам телеграмму…

— Мм-да-а, — Федор Мелентьевич покачал головой. — любопытно…

Они вошли в кабинет заведующего. В креслах у стены сидели двое: молодой человек в очках, с наметившейся на макушке лысиной, и паренек лет семнадцати, одетый с претензией на земную моду, правда, прошлого сезона.

— Знакомьтесь, — сказал Парабелко, — Виктор Петрович Лавуазье, кандидат биологических наук. Сергей Щекин, лаборант. А это — наш участковый, товарищ Земляника.

Увидев Федора Мелентьевича, Сережа и Виктор поднялись.

— Нужны срочные меры! — торопливо заговорил Лавуазье, — ведь это социально опасный тип!

— Минутку, — остановил его Федор Мелентьевич. — Давайте не будем торопиться, а обсудим все по порядку. Что за тип, откуда, зачем итак далее. Я вот, с вашего позволения, сяду здесь за столом и буду записывать.

А вы, Виктор, давайте с самого начала. Ничего, что я вас просто Виктором? Мне по-стариковски так удобнее…

— Ну, что вы! Конечно… Началось с того, что мы с Сережей отправились за образцами злаковых. На круглой поляне их несколько видов, причем некоторые больше нигде не обнаружены… мы почти добрались до цели, когда на опушке леса вдруг увидели крупное животное, по-видимому, ящера.

— Только с тремя головами, — вставил Сережа.

— Да, да! С тремя головами. Здешняя фауна изучена подробно, и представители ее большими размерами не отличаются, поэтому мы очень обрадовались, решив, что перед нами совершенно неизвестный вид.

— Я схватился за фотоаппарат, — снова перебил Сережа, — а эта тварь вдруг встала на задние лапы перед нами, на нас замахала и говорит…

— Говорит? — удивился Земляника.

— Вот именно, говорит! — воскликнул Виктор Петрович, — да еще как! “Не надо, — говорит, — мужики. Не люблю я этих портретов в интерьере. Вы лучше идите сюда, посидим, потолкуем. У меня дело к вам”.

Мы подошли, поздоровались и спросили, не является ли он представителем аборигенов этой планеты, которых нам, кстати, до сих пор не удалось обнаружить. Он рассмеялся и отвечает:

“Нет, братва, я тут проездом. С Земли лечу. Хочу выбрать, наконец, место для жительства, как говорил один из наших. Да вот что-то двигатель стреляет у моей посудины, никак не пойму в чем дело. Видно, перегрузил на старте, слишком быстро пришлось сматываться из конца двадцатого века”.

“А как же, — спрашиваем, — вы в двадцатом веке оказались”?

“Да уж оказался, вашими молитвами. От техпрогресса не отстаю. Посудина моя сделана по индивидуальному заказу, постарался один негуманоид, вложил в нее двенадцать степеней свободы. Ну, по четырем координатам, включая время, летаю, а остальных и не трогаю, Бог с ними”.

Мы его спросили, что он делал на Земле, и тут его головы, которые раньше все время говорили хором, вдруг потупились. Одна промолчала, другая пробормотала: “Да, так, по мелочам…”, а третья смерила нас нехорошим взглядом и говорит:

“Про Дракона слыхали? Так это я и есть. По рыцарям работал, по богатырям. Забавный народ! Вечно наврут с три короба, а потом на масленицу в деревню и не покажись — все разбегаются. Иной раз, конечно, случается, чего греха таить, дашь какому-нибудь графу по каске, если чересчур донимает, но это не каждый раз, да и не по злобе, а так, для внушения должного почтения…”

“Но ведь в двадцатом веке уже в драконов не верили, — возразил я, — кем же вы там работали?”

Он усмехнулся:

“Зеленым змием…”

Потом спохватился, махнул лапой.

“Ну, да это неинтересно. Пойдемте, я вам лучше свою посудину покажу, может, что посоветуете”.

Пробравшись вслед за драконом сквозь заросли пиливонского бамбука, мы вошли на Круглую поляну и в центре ее увидели нагромождение полупрозрачных сфер, конусов и пирамид. Это и была “посудина” дракона. Поначалу мне казалось, что разобраться в устройстве этого сооружения совершенно невозможно, но, подойдя к кораблю поближе, я ощутил вдруг какую-то поразительно нехитрую логику его конструкции. Что же касается Сережи, то он, ни слова не говоря, сейчас же полез под днище одной из пирамид, некоторое время чем-то там громыхал и наконец вернулся, держа в руках собранный из четырех металлических реек квадрат… “Вот, — сказал он, — все дело в этой штуке. Рейка лопнула”.

Действительно, одну из сторон квадрата по самой середине пересекала трещина.

“А что это за деталь? — спросил я, — нельзя ли как-нибудь обойтись без нее?”

“Никак нельзя, — сказал Сережа, — ведь полная энергия, которой располагает корабль, равна, согласно известной формуле света: Е = МС2. Формула так и произносится: “Е равно эм це квадрат”. Так вот это и есть тот самый квадрат”.