Колин Уилсон - Паразиты разума

Известие о других повергло его в жесточайшее уныние, но затем мой рассказ вновь вернул ему надежду и мужество. Я постарался объяснить ему как можно понятнее, как Паразитам удалось подкопаться под меня, и как я вызвал божественную силу, разгромившую их. Большего ему и не надо было: он понял, что ошибался, полагая нас беспомощными против Паразитов. Особенность "инициированных" в феноменологический метод заключается в том, что они могут оправляться после физических или умственных потрясений с огромной скоростью — и это вполне понятно, ведь они находятся в непосредственном контакте с источниками силы, управляющими всеми людьми. Через полчаса Райх уже совсем не выглядел больным и говорил так же взволнованно, как и я.

Почти всё утро я подробно объяснял ему, как действовали Паразиты, и как с ними нужно бороться. Для этого Райху пришлось научиться добровольно "подкапываться" под самого себя — чтобы изучить основы собственной личности. Я выяснил, что его характер очень сильно отличается от моего. В одних отношениях он был сильнее, в других — слабее.

В полдень наши занятия были прерваны навестившим нас Ройбке. К этому времени все газеты мира кричали о "ночи самоубийств" и строили догадки о нашей с Райхом роли в этом. Ройбке сказал, что вся территория ЕУК, покрывающая восемьсот акров, стала неприступной из-за поджидающих снаружи тысяч вертолётов журналистов.

Быстрое ментальное зондирование подсказало мне, что Ройбке недостаточно силён, чтобы знать всю правду. У меня было искушение взять полный контроль над его разумом — я понял ещё с раннего утра, что теперь могу это делать, но меня сдерживало чувство "уважения к личности". Поэтому мы поведали ему историю, которую ему было легче понять — впрочем, довольно близкую к истине.

Мы сказали ему, что Анти-кадафское Общество было право: наши раскопки на Каратепе потревожили неописуемые и опасные силы — самих Великих Старейших. Остальное было более-менее правдоподобным: эти создания обладают психической силой, которая может свести человека с ума; их цель — уничтожить человеческую расу или, по крайней мере, поработить её, чтобы раса Старейших снова могла править Солнечной системой. Но пока они ещё недостаточно сильны, и, если мы сможем вовремя разгромить их, они будут наконец изгнаны из нашей галактики или, возможно, даже полностью уничтожены.

Таким образом, мы превратили правду о Паразитах в детскую сказку, которую люди могли легко понять и которая не была слишком страшной. Мы даже дали этим созданиям имя — Тсатхоггуа[114], позаимствовав его из мифологии Лавкрафта.

Мы закончили, поставив перед ним очень серьёзный вопрос: следует ли уведомлять человеческую расу о грозящей ей опасности, или же это создаст панику, которая может оказаться ещё большей опасностью? Ройбке весь посерел и принялся расхаживать туда-сюда по комнате, задыхаясь — он пытался сдержать приступ астмы, в чём я ему помогал, — и, наконец, сказал, что мы должны обо всём рассказать миру. Интересно, что с его стороны не возникло никаких сомнений в нашей истории: два наших разума имели полную власть над ним.

Но Тсатхоггуа всё ещё были на шаг впереди нас, как мы выяснили это часом позже. Жорж Рибо сделал заявление "Юнайтед Пресс", в котором назвал меня и Райха убийцами и мошенниками. Вот часть этого заявления:

"Месяц назад ко мне обратился Винсент Гиоберти, ассистент профессора Зигмунда Флейшмана из Берлинского Университета, и сказал мне, что небольшая группа ученых основала Лигу Мировой Безопасности, и предложил мне вступить в неё. Должным образом меня представили другим членам (список прилагается) и основателям Лиги — Вольфгангу Райху и Гилберту Остину, которые обнаружили Кадаф. Их открытие подало им идею спасения мира: они решили, что весь мир должен объединиться против некоего общего врага. Этим общим врагом были бы "Великие Старейшие" Кадафа... Мы все были вынуждены согласиться поддержать это мошенничество, чтобы ни случилось. Райх и Остин считали, что только группа хорошо известных учёных сможет убедить мир в истинности их фантастической истории... Меня, как и остальных, попросили подвергнуться гипнозу. Я отказался, но под угрозой смерти мне пришлось согласился на один сеанс. Благодаря собственным гипнотическим возможностям мне удалось убедить их, что я стал их рабом..."

Вкратце, Рибо заявил, что всё произошедшее ночью было результатом одностороннего договора о самоубийстве, внушённого мною и Райхом. Целью этого договора было не оставить у мира ни тени сомнения, что ему угрожает опаснейший враг. Мы с Райхом обещали умереть вместе с остальными, а наши открытия о Великих Старейших были бы опубликованы после нашей смерти.

Это было полнейшей чушью, но поданной весьма искусно. Всё здесь звучало неправдоподобно, но ведь и самоубийство двадцати ведущих учёных мира также казалось невозможным, да и наше ответное объяснение было таким же фантастичным и невероятным.

Если бы не моя личная победа над Паразитами, это был бы самый тяжёлый момент. Ещё только сутки назад нам казалось, что всё идёт наилучшим образом; мы полагали, что где-то через месяц, когда у нас уже будет внушительная команда, мы сможем сделать наше заявление всему миру. Теперь же практически всё было разрушено, а Рибо оказался союзником — или жертвой — Паразитов, повернув наши собственные тщательно продуманные планы против нас самих же. Что касается того, кому поверит мир, то и здесь Паразиты определённо были впереди нас. У нас не было доказательств их существования, и они позаботятся о том, чтобы таких фактов и не появилось. Если мы теперь расскажем свою историю о Тсатхоггуа, Рибо просто потребует, чтобы мы доказали, что мы их не выдумали. Единственными людьми, которые нам поверят, будут члены Анти-кадафского Общества!

Неожиданно Райх сказал:

— Бессмысленно сидеть здесь и ломать над этим голову. Мы действуем слишком медленно, и эти твари идут впереди нас. Скорость — вот что важно.

— Что ты предлагаешь?

— Мы должны встретиться с Флейшманом и братьями Грау и выяснить, насколько они пострадали. Если они также истощены, как и я четыре часа назад, Паразиты смогут их уничтожить.

Мы попытались связаться с Берлином по видеофону, но это оказалось невозможным: невероятное количество звонков из и в Диярбакыр блокировало дальнюю связь. Мы позвонили Ройбке и сказали, что нам срочно нужен ракетоплан для полёта в Берлин, и при этом должна соблюдаться строжайшая секретность. Было видно, что Ройбке был весьма обеспокоен "признанием" Рибо, поэтому нам пришлось потратить десять минут, чтобы "подзарядить" его. Результат был неутешительный: он был настолько слаб ментально, что это было всё равно что наполнять ведро с дырой в днище. Однако нам удалось это сделать, воззвав к его жадности и стремлению к славе: мы сказали ему, что его имя, как нашего главного союзника, войдёт в историю, и при этом его фирма ничего не потеряет. Мы договорились с Ройбке о маленьком жульничестве, чтобы направить журналистов по ложному следу. Я и Райх сделали видеозапись, где Райх отвечал по видеофону, а я был виден за ним, затем Райх раздражённо крикнул оператору, чтобы нас не соединяли ни с кем снаружи. Мы договорились, чтобы эта запись была показана примерно через полчаса после нашего отлёта — а какие-нибудь репортёры "случайно" засекут её.