Вторая модель - Филип Киндред Дик
Мистер звездолет[14]
Крамер утомленно откинулся на спинку кресла.
– Ну что ж, ситуация вам ясна. Как справиться с подобным фактором? С абсолютно непредсказуемой величиной?
– Абсолютно? Нет, это вряд ли. Кое-что предсказать вполне возможно. Поведение живого существа подчинено тем же законам, что и поведение неживых материалов, просто причинно-следственная связь тоньше, и в прогнозировании следует учитывать больше факторов. По-моему, разница чисто количественная. В случае живого организма причинно-следственные связи аналогичны естественным, только намного сложнее.
Гросс с Крамером подняли взгляды к свежим, еще влажным фотопластинам, развешанным на стене. Изображения постепенно становились четче. Крамер провел вдоль одной из линий кончиком карандаша.
– Видите? Псевдоподия. Они живые и представляют собой оружие, с которым нам пока что не справиться. Ни одной механической системе, простой или сложной, такое не превзойти. Следовательно, Систему Джонсона придется отправить в утиль и подыскать нечто новое.
– А война тем временем будет идти по-прежнему, вернее, застрянет в мертвой точке. Пат! Им не добраться до нас, а нам не пробиться сквозь их живое минное поле.
– Да, – кивнул Крамер, – оборона у них превосходна. И все же одно решение на этот случай может найтись.
– Какое?
– Минутку терпения, – сказал Крамер и повернулся к специалисту-ракетчику, сидевшему неподалеку, обложившись картами и грудами папок. – Тяжелый крейсер, вернувшийся на этой неделе, не вошел в соприкосновение, так? Приблизился, однако контакта не последовало?
– Именно так, – подтвердил ракетчик, кивнув. – До мины оставалось двадцать миль. Крейсер шел на межзвездных двигателях, прямым курсом к Проксиме, – разумеется, под управлением Системы Джонсона. Четвертью часа ранее он по невыясненным причинам отклонился от траектории, но после вернулся на прежний курс. Вот тут-то все и произошло.
– Отклонился, – повторил Крамер. – Отклонился, но недостаточно. Мина потянулась за ним, потащилась следом. Все та же старая песня… вот только насчет контакта мне непонятно.
– Наша гипотеза такова, – сказал ракетчик, – мы безуспешно ищем этот пресловутый контакт, некие триггеры в их псевдоподиях. Однако, скорее всего, здесь налицо феномен чисто психологический, решение, принимаемое вне зависимости от каких-либо физических коррелятов. Попросту говоря, мы ищем то, чего нет. Мина просто принимает решение взорваться. Засекает наш корабль, приближается и принимает решение.
– Благодарю вас, – ответил Крамер и повернулся к Гроссу. – Что ж, вот вам подтверждение моей правоты. Как кораблю, управляемому автоматическими реле, уклониться от мины, решившей взорваться? Вся теория противоминной защиты зиждется на простом постулате: не трогай триггер! А здесь триггера как такового нет. Триггером, приводящим мину в действие, является определенное умонастроение, мысль, порожденная разумом сложной, развитой формы жизни.
– Глубина обороны – пятьдесят тысяч миль, – добавил Гросс. – Причем проблема ремонта и техобслуживания у них решается сама собой. Эти треклятые твари размножаются, а размножаясь, заселяют бреши в защитном поясе. Чем только питаются, интересно знать…
– Вероятно, обломками нашего первого эшелона. Крупнотоннажные крейсеры для них, должно быть, сущий деликатес. Все это – состязание умов, интеллекта живого существа с интеллектом космического корабля, пилотируемого релейной автоматикой. Неудивительно, что корабли постоянно в проигрыше, – сказал Крамер, развернув перед собой папку. – И вот теперь я изложу свое предложение.
– Валяйте, – устало вздохнул Гросс. – Десять предложений я за сегодня уже выслушал. В чем заключается ваше?
– Суть моего предельно проста. Эти создания превосходят любую автоматическую систему, но только потому, что они живые. Соперничать с ними по силам практически любой другой форме жизни, любой из высших ее форм. Если юки додумались организовать оборону своих планет, окружая их живыми минами, то и мы наверняка сможем таким же образом запрячь в воз какие-либо из наших форм жизни. Ударить по противнику его же оружием.
– И какой же формой жизни вы предлагаете воспользоваться?
– На мой взгляд, самая гибкая, сообразительная из известных форм жизни – человеческий мозг. Быть может, вам известно нечто лучшее?
– Но человеческому существу не выдержать дальнего космического перелета. Пилот-человек погибнет от разрыва сердца задолго до того, как достигнет окрестностей Проксимы.
– Так ведь все тело нам ни к чему, – пояснил Крамер. – Нам необходим только мозг.
– Что?
– Проблема лишь в том, чтоб отыскать человека развитого ума, который согласится пожертвовать на военные нужды мозг, как некоторые жертвуют глаз или руку.
– Однако мозг…
– Технически это вполне возможно. Пересадку мозга выполняли уже с полудюжины раз, когда спасти тела не удавалось. Разумеется, замена искусственного тела космическим кораблем, тяжелым межзвездным крейсером – дело новое, но…
В кабинете воцарилось молчание.
– Да, идея, бесспорно, оригинальна, – неторопливо, будто перемалывая слова тяжелой квадратной челюстью, проговорил Гросс. – Но пусть даже из этого выйдет толк, самый главный вопрос остается прежним… чей мозг?
Неизвестного в сложившейся ситуации хватало с избытком. Ни причину войны, ни природу противника отчетливо не представлял себе никто. Первая встреча с юкконианами произошла на одной из периферийных планет Проксимы Центавра. При приближении звездолета терран с места сорвался, понесся вдаль целый рой тонких темных карандашей. Таким образом, участниками первой стычки стали три «карандаша» юков и одинокий исследовательский корабль с Терры. Из терран не уцелел ни один. После этого война развернулась всерьез, без экивоков и околичностей.
Первым делом обе стороны принялись лихорадочно строить вокруг своих звездных систем пояса обороны. В этом юккониане терран превзошли: их пояс оказался лучше. Проксиму окружило живое минное поле, непроницаемое для кораблей Терры. Обычная автоматика, управлявшая терранскими звездолетами в дальнем космосе, Система Джонсона, здесь не годилась. Здесь требовалось нечто лучше, надежнее релейной автоматики.
«Намного, намного лучше и надежнее», – думал Крамер, наблюдая со склона холма за кипящей внизу работой. Овевавший холм теплый ветер шелестел в густой высокой траве. Механики у подножия холма, в долине, почти закончили труд и раскладывали по ящикам последние части системы ответной реакции, снятой с космического корабля.
Теперь требовалось лишь подыскать кораблю новое сердце, новый ключевой элемент взамен автоматики. Им должен был стать человеческий мозг, мозг умственно развитого, осторожного человеческого существа. Но согласится ли человеческое существо расстаться с ним? В этом и заключалась проблема.
Повернув голову, Крамер увидел двоих, мужчину с женщиной, идущих к нему вдоль дороги. Мужчина – Гросс, крепко сложенный, каменнолицый – держался с неизменным достоинством, а вот женщиной оказалась… Охваченный нарастающим раздражением, Крамер удивленно приподнял брови. Женщиной оказалась Долорес, его жена. С тех пор как они развелись, он с ней почти не виделся.
– Крамер! – заговорил Гросс. – Смотрите, кого я случайно встретил. Едем с нами: мы возвращаемся в город.
– Хелло, Фил, – сказала Долорес. – Ну? Разве ты не рад меня видеть?
Крамер неопределенно кивнул.
– Как поживаешь? Выглядишь превосходно.
Действительно, миловидности и стройности тела Долорес отнюдь не утратила, и униформа,
