Отмель - Илья Сергеевич Ермаков
В этот раз пришлось слишком долго возиться с замком в массивном металлическом зеленом заборе. Мама никак не могла нащупать нужную комбинацию поворотов. Нож не помогал. С отмычкой она копошилось и того дольше.
Мама вспотела и взмокла. Она сбросила с себя рюкзак и оставила ружье на земле. Стоять, сгорбившись, и копаться отмычкой в замке больше десяти минут – мучение. Копаться тридцать минут – пытка.
– Проклятье!
Мама постоянно ругалась.
Она с трудом выдерживала эту каторгу, но продолжала взлом. Она не могла бросить то, что начала. Не в ее принципах.
Она материлась и плевалась. Топала ногами и ныла о том, как все это ее достало.
– Прости, Малыш. Мама занята паршивой работенкой. Эта сучья е… дверь… замок паршивый! Черт! Давай же! Ну! Открывайся, сукин ты сын!
И вдруг она почувствовала… ослабление в руке. Металлический обруч замка отскочил. Замок опустился грузиком в ладонь Мамы.
– Наконец-то! Что ж так долго!
Потратив много времени, она надеялась, что ее старания не окажутся напрасными.
Выбросив бесящий замок прочь, она распахнула дверь, нацепила рюкзак и повесила заряженное ружье на плечо.
Она никогда не выходила на вылазку, не зарядив ружье. Это одно из правил выживания, которое необходимо соблюдать. Правило, установленное для себя самой Мамой.
Это ей помогает. Остается ощущения, что она делает все, как говорится, «по науке». По правилам выживания. Это дает ощущение осмысленности, благоразумности, безопасности.
Никакого безрассудства и спонтанных решений. Только взвешенный и продуманный план.
Порой ей начинает казаться, что она играет в выживание. Придумывает себе правила, чтобы не выглядеть дурочкой хотя бы перед собой в зеркале. Впрочем, это не имело никакого значения. Она выживала, и это единственно-верное и самое главное правило из всех.
Меры предосторожности в приоритете.
Пройдя на территорию дома, она осмотрелась: надо выбить чертово окно. К ее удивлению, в засохшей земле оставили металлический штырь. Длинная тяжелая железная ржавая палка с острым концом, воткнутым в землю. Надев перчатки, Мама выдернула штырь из земли. Скорее всего, это был какой-то инструмент для работы в огороде. Мама точно не могла понять его назначение. Она была не сильна в садоводстве, но смогла вырастить картошку и морковь с зеленью. Тогда она и сама удивилась своим способностям. Муж бы точно гордился. Он всегда считал ее в этом деле профаном.
Вооружившись мощным металлическим инструментом, словно копьем, Мама замахнулась и бросила его в окно.
Стекло разбилось, а «копье» не угодило внутрь. Оно отлетело назад и упало на землю. Мама подняла железный посох и начала сбивать им острые осколки, оставшиеся по краям рамы.
Счистив все стекла и обезопасив для себя проход, Мама начала проникновение в дом.
Сначала забросила внутрь рюкзак и ружье. Потом перелезла сама, использовав для этого бетонный выступ в фундаменте, послуживший для нее ступенькой.
Проникновение в дом далось ей с трудом. Внизу живота внезапно сильно заболело. Она остановилась и схватилась за больное место.
– Прости, прости… тише-тише. Больше этого не повторится. Обещаю. Тиш-ш-ш-ш… все хорошо. Спокойно.
И боль постепенно отступила.
– Спасибо.
Мама повесила ружье на плечо, открыла рюкзак и первым же делом отправилась на кухню – собирать добычу.
Две пачки макарон. Девочка любит макароны. Особенно с сыром или кусочками жареной индейки. Гречка – их новая «любимая» еда, ведь с изысками городской жизни пришлось покончить. Консервы. Много консерв. Это хорошо. Это значит, что им точно хватит припасов до рождения Малыша.
Мама перешла к следующему шкафчику. Открыла и тут же отпрыгнула.
Мыши.
Две мыши грызли забытое разломанное засохшее печенье.
– Черт!
Она сглотнула.
За все вылазки она только дважды столкнулась с мышами. А сейчас они поджидали ее в неожиданном месте.
– Брысь!
Мама разогнала их дулом ружья.
– Прочь!
Мыши разбежались.
Мама с трудом подавила в себе рвотный позыв. Она почувствовала запах гнили и мертвечины. Возможно, какая-то мышь здесь сдохла. Не в силах больше лицезреть картину зеленых крошек печенья, она поторопилась избавить себя от нелицеприятного зрелища и закрыла дверцу шкафчика.
– Брр!
Ее плечи перетряхнулись.
– Мерзко-то как…
Стараясь выкинуть из головы увиденную картину, Мама продолжила осматривать следующие полки с осторожностью.
Сахар. Соль. Этого добра всегда навалом.
Дальше: уксус, мешочек сухого молока.
– О! То, что надо!
И… баночка меда!
– Вау!
За все время вылазок Мама ни разу не находила мед, что казалось ей крайне странным.
Она сразу открыла баночку, чтобы проверить его. Уже засахаренный. Она не побоялась и с нетерпением рискнула попробовать, соскребя поверхностный слой ногтем.
Облизнув комочки меда, Мама почти прослезилась. Она обожала мед.
– Фантастика.
Она точно знала: Бабушка будет в восторге.
Рис. Сода (куда без нее?) – ни один дом не обходится без пачки пищевой соды.
– Что еще тут?
Мука…
– Мука?
Сделать блинчики?
А вдруг получится!
– Берем.
Сушеная фасоль.
– Определенно берем.
Все три банки.
– Водка.
Сгодится для обработки…
– Для обработки.
И все сбрасывалось в рюкзак, который с каждым новым припасом становился все увесистее и увесистее.
– Вроде недурно так. Удачно зашла.
Еще Мама нашла салфетки. Собрала средства для мытья посуды. Мыла. Отыскала пачку свечей и бросила их в рюкзак абсолютно машинально, не задумываясь. Спички, подсолнечное масло, зажигалки и… сигареты.
– Черт с ними!
И взяла.
Остались еще пакетики со специями, лавровыми листьями и сушеным базиликом.
– Это тоже сгодится.
Собрав все самое основное на кухне, Мама осмотрела остальные комнаты. Она не собиралась брать много вещей. Лишь самое важное. Все здесь выглядело более строго, чем в других домах. Ничего детского. Возможно, здесь собирались компании взрослых людей. Молодого или зрелого возраста. Скорее зрелого, судя по продуктам. Но не пожилые. Никаких признаков старины. Нет картин, нет ковров. Все слишком современно. Конечно, это совсем не точные показатели, но даже одежда в шкафу. Ничего женского. Все мужское, строгое.
Совсем нет книг. Только телевизор в углу большой комнаты. Маленький низкий столик. Очень удобный, чтобы на нем чистить сушеную рыбку и запивать ее пивом.
Кровати все раздельные, одноместные. Это еще раз наводило на мысль о компаниях.
Но больше здесь никто не соберется. Никто не приедет. Никто ни с кем не встретится. Скорее всего все, кто когда-либо сюда приезжал – мертвы. И умерли они в тот самый чертов день.
Мама поняла, что собрала в этом доме все самое необходимое. Все, что хотела. В другой комнате она отыскала туалетную бумагу. Прихватила и ее. И несколько полотенец. Что-то ей подсказывало: «пеленки» нужны.
– Нужно больше тряпок.
И взяла еще пару
