Филип Дик - Человек в высоком замке

– Административное управление территориями, ныне находящимися под контролем Японии, будет передано министерству иностранных дел. Точнее – людям Розенберга, связанным с Канцелярией напрямую. В течение минувшего года об этом постоянно спорили на совещаниях руководства. В подтверждение своих слов я могу представить фотокопии стенограмм. Вторым претендентом на власть была полиция, но она не добилась успеха. Ей отдан на откуп космос – Марс, Луна, Венера. Полиция ведает колонизацией планет. Как только утрясли вопрос о власти, полиция стала противодействовать плану «Одуванчик» и добиваться передачи всех средств для осуществления космических программ.

– Соперничество, – произнес генерал Тедеки. – Одна команда играет против другой. Но обе – за сильного лидера. Значит, он ничем не рискует.

– Вы правы, – кивнул Бэйнс. – И поэтому я здесь и прошу вас о вмешательстве. Возможность пока есть – ситуация еще зыбкая. Пройдет не один месяц, пока доктор Геббельс окончательно утвердится в должности. Ему придется сломать хребет полиции, к тому же, возможно, устранить Гейдриха и высших офицеров СС и СД. Как только это случится…

– Следовательно, мы должны поддерживать Sicherheitsdienst? – перебил его Тедеки. – Самую зловещую касту в Германии?

– Совершенно верно.

– Император не одобрит такую политику, – заявил Тедеки. – «Мертвые головы», черные мундиры, «система замков» – все это он считает воплощением зла.

«Зло, – подумал Тагоми. – Да, именно так. Имеем ли мы право, даже ради спасения собственной жизни, поддерживать зло? Не в этом ли главный парадокс нашего суетного мира? Мне этой проблемы не решить. Человек не может существовать в вечной неопределенности. А в этом мире все пути ведут в тупик. Все смешалось: свет и тьма, иллюзия и реальность.

– Вермахт – единственный в Рейхе обладатель водородной бомбы, – продолжал Бэйнс. – Случается, ее используют чернорубашечники, но только под надзором армии. Когда у власти стоял Борман, полицейских к ядерным заводам и складам и близко не подпускали. Операцию «Одуванчик» будет осуществлять главное командование вермахта.

– Это мне ясно, – кивнул Тедеки.

– Чернорубашечники всегда превосходили вермахт жестокостью. Но власти у них меньше. Наши решения должны основываться на реальности, а не на исповедуемых нами этических нормах.

– Да, надо быть реалистами, – вслух согласился Тагоми. Бэйнс и генерал оглянулись.

– Конкретно, что вы предлагаете? – спросил генерал у Бэйнса. – Установить контакт с местной резидентурой СД? Напрямую связаться с… ее шефом? Не знаю его имени, но уверен, это отталкивающий тип.

– В здешнем отделении СД ничего не знают, – сказал Бэйнс. – Шеф местной полиции Бруно Кройц фон Меере – партиец старой закваски. Ein Altparteigenosse.[59] Имбецил. В Берлине никому и в голову не пришло бы раскрыть перед ним карты.

– Тогда с кем нам связываться? – В голосе генерала зазвучало раздражение. – Со здешним консулом или с рейхсконсулом в Токио?

«Разговор ни к чему не приведет, – уныло подумал Тагоми. – Какой бы огромной ни была ставка, мы не должны лезть в чудовищную, шизофреническую трясину нацистской междоусобицы. Наш разум просто не выдержит».

– Надо действовать очень осторожно, – ответил Бэйнс. – Через ряд промежуточных лиц вам следует выйти на кого-нибудь из приближенных Гейдриха, находящихся за пределами Рейха, в нейтральной стране. Или на человека, которому часто приходится летать из Берлина в Токио.

– У вас есть кто-нибудь на примете?

– Итальянский министр иностранных дел граф Чиано. Интеллигентный, надежный и очень смелый человек. К тому же он прекрасно разбирается в международной обстановке. Правда, у него нет прямых контактов с аппаратом СД, но в случае необходимости он может действовать по другим каналам. Через заинтересованных промышленников вроде Круппа или через генерала Шпейделя, даже через руководство Ваффен-СС. В Ваффен-СС не такие фанатики, им близки интересы немецкого народа.

– А разве нельзя обратиться к Гейдриху через вашу организацию, я имею в виду абвер?

– Чернорубашечники нас на дух не переносят. Вот уже двадцать лет, как они добиваются у Партай нашего роспуска.

– А лично вам не грозит опасность с их стороны? – спросил генерал Тедеки. – Насколько мне известно, здесь, на Тихоокеанском побережье, они очень деятельны.

– Деятельны, но неумелы, – возразил Бэйнс. – Правда, Рейс, представитель МИДа, способный малый, но не в ладах с СД.

– Мне бы хотелось получить от вас фотокопии стенограмм, – сказал генерал Тедеки, – чтобы передать их моему правительству. И вообще, для нас будут не лишними любые материалы, касающиеся этого вопроса. И… – он помедлил, – доказательства. Объективные.

– Ну конечно. – Бэйнс извлек из кармана плоский серебряный портсигар и протянул Тедеки. – В каждой сигарете контейнер с микропленкой.

– А сам портсигар? – спросил генерал, повертев его в руках. – Похоже, он весьма недешев.

– Портсигар – тоже. – Бэйнс улыбнулся.

– Благодарю вас. – Улыбнувшись в ответ, генерал убрал портсигар в карман пальто.

Загудел селектор. Тагоми нажал кнопку.

– Сэр, в нижнем вестибюле люди из СД, – послышался взволнованный голос Рамсея. – Они пытаются захватить здание. Сейчас дерутся с охраной «Таймс». – Под окнами кабинета заревела сирена. – К нам едет подмога из МП[60] и кэмпетай.

– Спасибо, мистер Рамсей, – поблагодарил Тагоми. – Вы поступаете благородно, не поддаваясь панике. – Бэйнс и Тедеки напряженно прислушивались к разговору. – Не беспокойтесь, господа, – сказал им Тагоми. Уверен, головорезам из СД не добраться до нашего этажа. Их просто перебьют по пути. – И – в селектор: – Мистер Рамсей, отключите, пожалуйста, лифты.

– Хорошо, мистер Тагоми.

– Будем ждать, – сказал Тагоми. Он выдвинул ящик стола и достал шкатулку тикового дерева. Поднял крышку, извлек прекрасно сохранившийся револьвер времен Гражданской войны – кольт сорок четвертого калибра выпуска тысяча восемьсот шестидесятого года, предмет гордости коллекционера. Затем достал жестянку с порохом, пули, капсюли и стал заряжать револьвер на глазах у опешивших Бэйнса и генерала. – Это из моей коллекции, – пояснил он. – У меня мальчишеская страсть – стрельба по-ковбойски. Я долго учился палить с бедра – на досуге, конечно – и, если судить по результатам состязаний с другими энтузиастами, добился некоторого успеха. Но всерьез этим пользоваться мне еще не приходилось.

Сидя за верстаком, Фрэнк Фринк шлифовал серебряную сережку в виде раковины улитки. Мельчайшие крошки окалины летели ему в очки, оставляли черные пятнышки на ногтях. От трения серьга жгла пальцы, но Фрэнк все сильнее прижимал ее к поверхности круга.

– Смотри не перестарайся, – предупредил Маккарти. – Выступы сними, а впадины пусть остаются как есть.

Фрэнк пробормотал что-то неразборчивое.

– Серебро с чернью легче сбыть, – пояснил Маккарти. – Оно выглядит старше.

«Сбыть», – с горечью подумал Фрэнк.

Они еще ничего не продали. Кроме Чилдэна, взявшего кое-что на комиссию, никто ничего не купил. А ведь они побывали в пяти магазинах.

«Мы еще ничего не заработали, – думал Фрэнк. – Все делаем и делаем новые вещи, а они остаются в мастерской». Сережка зацепилась ушком за ткань, выскользнула из пальцев и полетела на пол. Он выключил мотор.

– Ты ими не разбрасывайся, – укорил Маккарти, возившийся с паяльной лампой.

– Господи, да она с горошину! Как ее удержишь?

– Все равно отыщи.

«Черт бы ее побрал», – мысленно выругался Фрэнк.

– В чем дело? – спросил Маккарти, видя, что Фрэнк не трогается с места.

– Ничего нам с тобой не продать, – угрюмо сказал Фрэнк. – Что бы мы ни сделали.

– Это верно, чего не сделали – не продать.

– Вообще ничего не продадим!

– Пять магазинов – это капля в море, – возразил Маккарти.

– Хватит, чтобы понять спрос.

– Не падай духом.

– А я и не падаю, – буркнул Фрэнк.

– Ты к чему ведешь? – спросил Маккарти.

– К тому, что пора сбывать лом.

– Ну ладно, остынь.

– Уже остыл.

– Раз так, буду продолжать в одиночку, – проворчал Маккарти, зажигая паяльную лампу.

– А как поделим барахло?

– Не знаю. Придумаем.

– Выплати мне мою долю, – потребовал Фрэнк.

– Черта с два.

– Отдай шестьсот долларов, – настаивал Фрэнк.

– Нет. Можешь взять половину оборудования.

– Полмотора?

Наступила тишина.

– Еще три магазина, – сказал наконец Маккарти. – А потом вернемся к этому разговору.

Он опустил на глаза щиток и стал припаивать медное звено к браслету.

Фрэнк встал из-за верстака, нашарил на полу сережку и положил ее в коробку с заготовками.

– Пойду покурю, – буркнул он и направился к лестнице.

«Все кончено», – сказал он себе. Он стоял под козырьком двери, часто затягиваясь дымом марихуаны и провожая рассеянным взглядом снующие машины. К нему приблизился белый средних лет, заурядной наружности.