(Алексрома) Ромаданов - Оживи покойника

- Кто это "мы"?

- Мы, Царь Всевидящий и Вездесущий...

- Тогда что-нибудь антимонархическое! - ухмыльнулся Федор.

- Пожалуйста, - сказал царь и запел с подвыванием. - Вышли мы все из наро-ода, дети семьи трудовой, братский союз и свобо-ода - вот наш девиз боевой...

- Достаточно! - прервал его Федор.

- Если эта не нравится, то можем другую. И вновь продолжается бой! И сердцу тревожно в груди-и, и Лени-ин такой молодой, и юный Октябрь впереди! И Лени-ин...

- Хватит паясничать! - не выдержал Федор.

- Как знаете, - пожал плечами царь. - Сами просили...

- Скажите лучше, что со мной было?

- Не знаем. Мы вас там не видели.

- Где "там"? - поймал его на слове Федор.

- В Аду, конечно же. Вы ведь сами туда захотели...

- Я захотел?!

- Мы никого не принуждаем...

- Сволочь ты! - Федор подошел к телевизору и щелкнул выключателем, но тут же вспомнил про специальное устройство, о котором предупреждали мужики в больнице, и, снова включив телевизор, убрал звук и яркость, чтобы не слышать и не видеть ненавистного царя.

Покончив со Всевидящим, Федор зашел в свою комнату. В ней все было по-прежнему, даже плакат с портретом Джона Леннона на стене сохранился. Он аккуратно стер пыль с очков своего давнего кумира, взял с книжной полки кассету, вставил в магнитофон, включил песню "Имейджин" и улегся на кровать, положив под голову подушку. Запись шипела, и звук был как из граммофона. Старина... За окном смеркалось, где-то далеко прогремел гром. Кажется, дождь собирается...

Федор уснул, и ему снилось, что он лежит на своей кровати. В комнате совсем темно, сквозь щели в оконной раме просачивается шелест дождя. На стуле рядом с кроватью сидит странное существо: большое, неопределенной формы и все белое, будто покрытое толстым слоем инея. Федор его не боится: он девять лет прослужил в адском спецназе и вообще никого не боится.

- Ты кто такой? - спрашивает Федор строго, засовывая руку под подушку... лазерного клинка там нет. "Ничего, и так справлюсь", - думает он.

- Я - связной, - отвечает существо, по-кошачьи щуря огромные зеленые глаза.

- Из штаба?

- Нет, с Белой звезды. Мне поручено передать тебе приказ: убрать царя.

- Я не подчиняюсь Белой звезде, у меня свое командование, заявляет Федор.

- Во-первых, Белой звезде подчиняются все, над кем она светит, а во-вторых, другого командира у тебя нет, потому что ты давно уже дезертировал из Легиона воинствующих атеистов, невозмутимо говорит связной.

- Белая звезда светит в Аду, - возражает Федор, - а здесь Солнце.

- Ошибаешься. Ад - это иллюзия, и здешнее солнце - тоже иллюзия.

- А что не иллюзия? Белая звезда? - усмехается Федор.

- Белая звезда - это тоже иллюзия. В мире, в котором мы находимся, есть лишь одна неиллюзорная вещь.

- Что же это за вещь?

- Вот она, - существо достает откуда-то из-под мышки небольшую книгу, на обложке которой можно прочесть название: ОЖИВИ ПОКОЙНИКА.

- Кто этот покойник? - спрашивает Федор.

- Пока что это тайна. В конце книги ты, может быть, узнаешь...

- Что значит "может быть"? - перебивает Федор. - Если заглянуть в конец, то можно узнать наверняка. Или она не дописана?

- Книга дописана, - отвечает существо, - но если мы с тобой сейчас заглянем в конец, то ничего не увидим. Мы не можем узнать, что будет на следующей странице, как люди не могут заглянуть в завтрашний день, не говоря уже о более далеком будущем.

- Так какого хрена ты мне ее показываешь?! - раздражается Федор. - Свое прошлое я и так знаю!

- Мне больше нечего тебе сообщить, - существо поворачивается к окну и выпрыгивает в дождь через стекло.

"Все только приказывают! - возмутился Федор, когда остался один. - Нашли тоже цареубийцу! Последнего царя из династии Романовых уже убили, да к тому же вместе с женой и детьми, а стало ли от этого лучше?! Ну да ладно, проснусь - разберусь на свежую голову. Утро вечера мудренее..."

Однако, проснувшись утром, Федор вспомнил лишь, что ему снилось что-то интересное... но что? Завтракая найденными на кухне сухарями, Федор усиленно пытался вызвать в памяти содержание сна, но какая-то важная мысль-зацепка постоянно ускользала от него. С сухарным хрустом во рту он прошел в свою комнату и стал рыться в письменном столе, перебирая старые бумаги, как будто в них могла отыскаться некоторая подсказка. В нижнем ящике он нашел свои юношеские стихи. Их было немного, и почти все про несчастную любовь. Перечитав их, Федор испытал не то чтобы стыд за себя, но сильное недоумение: как он мог писать такие глупые стихи?! Однако одно стихотворение, датированное 1984 годом, то есть одно из последних, привлекло его внимание, и ему даже показалось, что это и есть именно то, что он искал. Названия у стихотворения не было, а звучало оно так:

Раз по полю шли слепые

наугад ища приют,

про себя ругались, злые:

нет его ни там, ни тут!

Но случись, им повстречался

добр молодец лихой,

и к нему тут обращался

старец во сто лет с лихвой:

"Далеко ли до приюта,

ты нам, молодец, скажи,

водит за нос нас Иуда

в чистом поле и по ржи".

"До него подать рукою,

молвил малый - не дурак,

только с вашей темнотою

не достичь его никак.

Да и нашто он вам сдался?!

Знаю место - это да!

Я как раз туда собрался,

кто со мною - так айда!

Там хрустальные все замки,

реки полные вина,

пятки лижут куртизанки,

вот кака хреновина.

Но вы зря не тратьте ноги:

хоть глаза протри до дыр,

не увидите дороги

нужен всем вам поводырь".

"Эт' ты, парень, судишь здраво,

где же взять его, вот што..."

Усмехнулся малый браво:

"Стой, старик, а я на что?!

Вас доставлю в лучшем виде

я в тот славный чудо-град,

не останетесь в обиде:

блага всем там привалят".

Покумекали слепые:

Бог не выдаст, а свинья

раз не съела и доныне,

так не съест... Пошли, братья!

И рванули всем кагалом

за своим лихим вождем,

да по чаще, по завалам,

да под градом и дождем.

Ни на шаг не оторвались

от вождя, что вел всех их,

хоть о павших спотыкались,

о товарищей своих.

И вот как-то спозаранку

крикнул вождь: "Пришли, шабаш!

Мать твою тудыть в изнанку,

чудо-город теперь наш!"

Ликовать слепые стали,

только слышат... что за бред?!

Вроде рыщут волчьи стаи...

"Эй, вожак, ты чуешь, нет?"

Справа воют, слева воют...

Где же девки, где дворцы?

Ты куда завел нас?!"

ноют обреченные слепцы.

И дрожа, что лист, от страха,

волос дыбом, бел, как мел,

мальчик в порванной рубахе

взял с испугу - да прозрел...

И услышали слепые

не по-детски страшный глас:

"Наш вожак... о, все святые,