Андрей Чернецов - Звероликий

— Простите, Наставник.

О! Вот это номер! Наш айсберг заговорить изволил.

— Да, сын мой?

— А когда мы, наконец, перейдем к практическим занятиям?

Апостол — худой рыжеволосый тип с длинным носом и бегающими глазками — застыл, непонимающе захлопав ресницами.

— Так мы же и занимаемся практикумом. Или вас что-то не устраивает?

В его голосе появились зловещие нотки.

— Все это весьма умозрительно без наглядных примеров, — бесстрашно продолжал оппонент. — Хотелось бы воочию увидеть применение методик Учителя. А то как-то слабо впечатляет.

Рыжий достал из кармана платок и нервно промокнул лицо. Дамочки, сидевшие на первых скамьях, осуждающе зашушукались.

— Да! — неожиданно для себя выпалила Натали. — Желаем чуда, так сказать! А то за что деньги платим? Причем немалые!

Длинноносый затравленно посмотрел на нее.

Обернулся и парень. Окинул Куркову оценивающим взглядом, как будто впервые ее увидел. И вдруг… заговорщицки подмигнул девушке. Та улыбнулась в ответ, задействовав все свои чары. К сожалению, напрасно. Потому как юноша уже снова обратил к ней свой вихрастый затылок.

Ничего, главное — начать.

С удвоенной энергией сыщица принялась наезжать на «апостола».

— Итак, мы ждем, доминус! — чуть ли не в полный голос завопила она. — Или вы не в состоянии продемонстрировать истинность методик вашего начальника?! А может, их и вовсе нет, этих методик?!

Бедный лектор явно не знал, куда деваться.

И тут дверь в аудиторию отворилась и вошел… Грегуар Элмс собственной персоной.

Он словно видел и слышал все, произошедшее здесь пару минут назад. Ибо сразу же принялся рассматривать зачинщиков бунта. Причем на крикливой смутьянке остановил свой взор всего лишь на мгновение, с гораздо большим интересом сосредоточившись на темноволосом парне.

«О, и этот туда же», — обиженно надулась Натали.

— Думается, — своим неподражаемым высоким и проникновенным голосом молвил целитель, — что и впрямь пришла пора кое-что продемонстрировать…

Он хлопнул в ладоши. (И снова на его руках были неизменные перчатки.)

На его зов явились двое гоблинов из охраны.

Натали заметила, что на уродцах отчего-то были надеты широкие кожаные передники, как будто большеухие собирались заняться готовкой. В руках одного из них находилась большая плетеная корзина, прикрытая куском плотного полотна.

Вот гоблин поставил кузовок на стол и бочком-бочком отошел прочь, уступая место боссу.

Элмс пружинистой походкой тигра, настигшего добычу, подошел к кафедре и быстро сдернул с корзины покрытие. Оттуда немедленно появились две гусиные головы — серая и белая.

Прямо как в той песне, которую частенько певал Натали дед Василий, когда она была еще совсем маленькой. Два веселых гуся немедленно огласили аудиторию недовольным гоготом. Экстрасенс тоже издал резкий гортанный звук, отчасти напоминающий гусиную «песнь». Один из гоблинов схватил белого гоготуна за шею и резко выдернул его из кузовка. Гусь злобно клекотнул и забил в воздухе крыльями.

Новая команда из уст Элмса привела к тому, что второй верзила выхватил из-под фартука большой длинный нож.

Среди дам раздались охи и ахи.

Натали вся напряглась. Мало ли что этой твари на ум взбредет. Если у них, конечно, водится серое вещество.

Вспомнила рассказ Криса о его ночной вылазке и невольно улыбнулась. А не те ли это самые Афоня с Куземой?

Лопоухий, злобно ухмыляясь, попробовал лезвие пальцем. И тут же поранился, впрочем не придав этому факту особенного значения. Просто слизнул языком капельки крови и тут же забыл о порезе.

— Прошу почтенных домин закрыть глаза! — медово улыбнулся проповедник. — Боюсь, что воспоследующая картина не для ваших нежных нервов…

Тетушки не преминули тут же воспользоваться советом. Некоторые даже прикрылись ладошками.

Натали тоже смежила было веки, но тут же спохватилась и пошире распахнула глаза. Не дождешься, иллюзионист несчастный!

С удовлетворением отметила, что ее новый сообщник специально обернулся, чтобы посмотреть, как она отреагировала на галантное предложение Грегуара. Заговорщицки подмигнула юноше, и тот… ответил.

Душа блондинки возликовала, чтобы через секунду рухнуть в самые тартарары ужаса.

Гоблин взмахнул ножом.

Лезвие тускло блеснуло и окрасилось кровью.

— Можно открыть глаза! — позволил бессердечный губитель невинных пташек.

Дамы с передних рядов послушались…

— Ой-ой-ой!!! Христос, спаси и помилуй! Да что же это такое!!!

— Спокойствие, милые дамы! Спокойствие!

А какое тут спокойствие, когда прямо под самый нос тебе тычут окровавленную гусиную башку с беззвучно раскрывающимся клювом? И такую же окровавленную безголовую тушку, бьющую крыльями и сучащую ногами.

— Сейчас, — возвестил кудесник, принимая из рук вооруженного гоблина главу убиенной птицы и делая второму мордовороту знак отойти с бренными останками в противоположный угол, — прямо на ваших глазах я воскрешу эту тварь во славу господа нашего! Имеющие глаза да узрят!

Охранник положил тушку на землю.

Элмс вытянул вперед длань с птичьей головой и замогильным голосом повелел:

— Встань и иди! И так трижды.

Едва последнее «иди» слетело с его бледных уст, как обезглавленное тело вскочило на лапы и, переваливаясь с бока на бок, медленно пошло к чудотворцу.

Несколько дамочек издали короткие не то всхлипы, не то стоны, тут же прервавшиеся под грозными взорами гоблинов и рыжего апостола.

Натали не испугалась. Пару лет работы в Крисовом агентстве закалили ее нервы.

Воспринимала все происходящее как цирковое или театральное представление.

Гусиный трупик приблизился к Элмсу на расстояние вытянутой руки.

Вот сейчас нужно быть начеку.

Главное — не пропустить момента, когда маг достанет свои капли. Или что там упоминал Трималхион?

Скосив глаза, девушка заметила, что ее темноволосый айсберг тоже как-то весь напрягся. Никак учуял добычу? Вот только зачем ему понадобилась вся эта провокация?

Левая рука чародея ухватилась за длинную шею птицы. Правая, с головой, зависла над кровоточащей раной.

Ну, где же? Где твоя «живая вода», приятель?

Обе руки сошлись.

— Именем Отца небесного заклинаю: ЖИВИ!

Одна, две, три минуты.

Элмс все не разнимал рук.

Блондинка хмыкнула. Долгонько, однако. И тут птица вновь забила крыльями. Наверное, последняя агония. Так бывает.

— Осанна! — хрипло выдавил из себя целитель и разжал ладони.

— Аллилуйя! — восторженно возопили тетушки, глядя, как белая в темно-красных пятнах птица вытянула вперед шею и попыталась ущипнуть Элмса за ногу. — Аллилуйя-а-а!!!