Феликс Крес - Черные мечи

Старик кивнул.

— У тебя большое сердце, Король Гор, — задумчиво сказал он. — Большое, честное сердце…

Тут же, словно не желая, чтобы его слова слишком хорошо запомнились, он обернулся к Каренире и Байлею.

— Нам пора, — громко сказал он.

— Конечно, — подтвердила Охотница. — Я с самого рассвета жду каких-то состязаний. Раз они закончились, то пошли. Общество разбойников мне уже наскучило.

— Так же как и некоторым разбойникам, — неожиданно встряла Арма, светловолосая подчиненная Крагдоба, — наскучило общество ее благородия Охотницы.

Наступило неловкое молчание.

— Арма, — укоризненно, но мягко мурлыкнул Рбит.

— Это что, сцена ревности? — нахально поинтересовалась армектанка.

— Каренира, — призвал ее старик к добропорядочности.

Она резко обернулась:

— Во имя Шерни! Неужели и ты, отец, будешь меня упрекать или поучать? Со вчерашнего дня все почему-то думают и решают за меня!

Подошел Байлей. Она заметила его и показала на восток.

— Ну что, идем, или ты передумал?

Люди Басергора-Крагдоба переглядывались, не понимая, кто, с кем и из-за чего спорит.

Дартанец ничего не ответил.

Прощание вышло холодным. Только Старец кивнул разбойникам спокойно и дружелюбно.

Тропа увела их от разбойничьей стоянки.

Пути разошлись.

22

Гольд чувствовал себя паршиво, но, честно говоря, он другого и не ждал. Решив догнать отряд как можно быстрее, он заплатил за это сильной лихорадкой. Рана оказалась довольно тяжелой для того, чтобы мчаться во весь опор галопом.

В полдень он позволил себе немного отдохнуть и заснул. Проснувшись, понял, что сегодня отряд он уже не догонит.

Проехал еще немного, а ближе к вечеру начал искать место для ночлега. В Громбеларде не следует ночевать посреди дороги, так как нельзя предвидеть, кто выйдет на нее.

Он думал о Лейне.

Сейчас, когда ее не было с ним, ему вдруг показалось, что с той минуты, как он забрал ее из Роллайны, все было лишь сном… Это не могло быть явью.

Не могло.

Она плела против него интриги? Из-за нее погибли люди? Но ведь, во имя Шерни, разве она этого хотела? Просила похитить ее, умыкнуть? Он силой заставил ее повиноваться. Все ее поступки были продиктованы страхом, желанием вернуться домой, в Дартан. Она изворачивалась, лгала, строила тайные планы. Во имя Шерни! Да она попросту защищалась, как умела! Если бы ее оставили в покое, в золоте и роскоши Роллайны, весь ее талант к хитросплетениям и интригам был бы использован так, как использовали его тысячи женщин, всегда и везде. Может быть, несколько претендентов на ее руку провели бы несколько жестоких, разрывающих сердце, бессонных ночей. Может быть, несколько поклонников, ничего не зная друг о друге, разминулись бы в дверях ее спальни. Но именно он, Гольд, сотник Громбелардской Гвардии в Бадоре, выпустил на свободу демона, и никто другой не виноват в случившемся.

Он любил эту девушку.

Теперь он спрашивал себя, можно ли ее вернуть. Исправить то, что не задалось с самого начала?

Он на это надеялся.

Невдалеке от дороги, на склоне, Гольд увидел небольшую рощицу. Вот и место, что он искал для ночлега.

Было слишком темно, чтобы взбираться по склону верхом. Он неуклюже слез с седла и со стоном повел лошадей в гору.

На опушке леса он заприметил небольшой ручеек и обрадовался, так как на такую удачу даже не рассчитывал. Великолепное место для ночлега!

Он напоил лошадей, потом, уже на ощупь, промыл рану, наложив свежую повязку.

Утром его разбудили вороны.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. МЕЧИ

23

Шли медленно, и ничего ровным счетом не происходило. Что хуже всего. Ну хлынул бы достославный ядовитый дождь, или провалились бы в живой песок; а то напали бы чудовищные обитатели Края — все не такое тягостное ожидание.

Ждали всего, ко всему были готовы. Но только не к тревожному и утомительному спокойствию.

Голая, выжженная солнцем равнина раскинулась, насколько хватало взгляда. Безымянный Край.

Приграничные туманы, о которых говорила Каренира, давно остались позади. А потом ничего больше не происходило. Они проводили ночи под открытым небом, на котором не было ни облачка, а утром шли все дальше. Впереди шагал Старец. Вел он их уверенно, и Байлей даже не спрашивал, знает ли он, где искать Бруля-Посланника.

Нескончаемый дождь сменился внезапным зноем. Байлей не скоро сумел к этой перемене привыкнуть. Он все еще машинально тянулся рукой к плечу, чтобы поправить плащ, то и дело поглядывал на небо в поисках туч и каждый раз удивленно тряс головой. Так же вела себя и Каренира. Он видел, что и она опасается Края и не доверяет его видимому спокойствию. Один Старец шел так, словно ничто его не волнует. Говорил он мало, как и в Тяжелых Горах, они к его молчанию привыкли, но здесь, в Крае, оно воспринималось как нечто особенное. Может быть, потому, что они инстинктивно относились к старику как к своему проводнику, опекуну и защитнику?

Байлей хорошо запомнил слова Короля Гор, назвавшего Старца Посланником.

"Дорлан-Посланник — так звучало его имя? — Байлей представлял себе мудреца Шерни совершенно иначе, и уж во всяком случае не как молчуна-деда, погруженного в собственные мысли. — Посланник?" Все же он сомневался, потому что не раз слышал, будто маги не едят и не спят, и могут бегать так быстро, как ветер дует.

Старик — несомненно мудрый и для своих лет достаточно сильный и выносливый дед, но… Он наверняка не раз воспользовался бы своим могуществом, если бы обладал им. Неужели он не убил бы стервятника, поединок с которым едва не стоил Каренире жизни? Неужели он не остановил бы напавших разбойников? Ведь он не мог знать, что прибежит Рбит и прекратит схватку?

Байлею вспомнились слова: "Дорлан давно умер…" Этого он уже не мог взять в толк. Конечно, он не дурак и отдает себе отчет в том, что выражение не следует воспринимать буквально… Но что на самом деле кроется за этой фразой? Неужели Старец на самом деле был когда-то Посланником? Он сам рассказывал о том, как дал Каренире глаза другого человека. Обычному смертному такое не под силу. Значит, потом случилось нечто такое, из-за чего старик утратил свои способности. Могло ли такое быть?

Дорлан-Посланник. Байлею казалось, что он уже где-то слышал это имя. Нет, не от Басергора-Крагдоба. Значительно раньше. Неужели от Гольда? Но он не был в этом уверен.

Он оглянулся на Карениру, но ни о чем не стал расспрашивать. Взгляды их встретились. С той памятной ночи будто что-то пробежало между ними. Неужели навсегда?