Джеймс Уайт - Звездный хирург

Конвей чуть было не оглох. Он увидел мысленным взором операционную, где ни келгианин, ни тралтан, ни Мэрчисон не понимают друг друга.

Распоряжения, просьбы, советы – все смешалось в неразборчивый лепет, слилось в чудовищную какофонию. И так по всему госпиталю… Общаться между собой могли лишь представители одного и того же вида, и то не всегда.

Среди землян, к примеру, имелись такие, кто не говорил на универсальном и пользовался транслятором даже в беседах с сородичами. Внезапно обостренный напряжением слух Конвея различил в шуме и гаме слова знакомого, родного языка. По всей видимости, ему повезло услышать переговоры мониторов: «Три торпеды, сэр, одна за другой. От главного транслятора ничего не осталось. Последняя торпеда взорвалась в компьютерном отсеке…»

В интеркоме и рядом раздавались самые разные звуки. Конвею следовало бы сейчас провести предварительный осмотр раненых, решить, где их разместить, и проверить операционную отделения ФГЛИ, но все пошло прахом, ибо ни санитары, ни медсестры не поймут ни единого слова.

19

Конвей долго – хотя, может статься, всего лишь пару-тройку секунд не мог заставить себя оторваться от интеркома, а мыслями, которые одолевали его в тот миг, при иных обстоятельствах наверняка заинтересовался бы главный психолог госпиталя. Однако он совладал с паникой, не бросился очертя голову прятаться, а принудил себя подойти к ФГЛИ, которых набилось в шлюз столько, что их можно было складывать штабелями. Знания Конвея в области физиологии тралтанов были весьма ограничены, но это его мало беспокоило, поскольку он в любой момент мог принять мнемограмму ФГЛИ. Вся сложность состояла в том, что нужно было действовать незамедлительно. У него никак не получалось сосредоточиться: мониторы желали знать, что произошло, а тралтаны, многие из которых были в сознании, оглашали воздух жалобными стонами.

– Сержант! – гаркнул Конвей и указал на ФГЛИ. – Палата четыре-Б, двести семидесятый уровень. Знаете?

Монитор кивнул. Конвей повернулся к своим помощникам-инопланетянам. С нидианином и ХЦХЛ у него ничего не вышло, сколько он не размахивал руками, и только когда он обхватил руками передние лапы одного ФГЛИ и грубо вывернул отросток, на котором у того помещались органы зрения, так, что глаза обратились в сторону двери, то сумел добиться хоть какого-то результата. В конце-концов ему, как он надеялся, удалось растолковать тралтанам, что они должны сопровождать раненых и разместить их в палате.

Поскольку и пациенты и врачи принадлежали к классу ФГЛИ, особых проблем не предвиделось. О менее удачных раскладках Конвей старался не думать. Ему поручили что? Правильно, палаты Торннастора. Вот с ними он и будет разбираться.

О'Мары в его кабинете не оказалось. Исполнявший обязанности адъютанта Кэррингтон доложил, что майор пытается распределить пациентов и персонал по видам и что он хотел встретиться с доктором Конвеем, как только тот освободится. Кэррингтон сказал еще, что, раз системы связи или не работают, или содрогаются от нечленораздельных воплей, не будет ли доктор Конвей настолько любезен, чтобы зайти попозже или немного подождать.

Десять минут спустя Конвей вышел от О'Мары с мнемограммой и направился обратно в палату четыре-Б. У него уже был кое-какой опыт работы с мнемограммами ФГЛИ. Он чувствовал себя слегка не в своей тарелке от того, что передвигался на двух ногах вместо шести, а также от того, что постоянно норовил вытянуть шею, чтобы посмотреть на движущийся предмет, вместо того, чтобы просто проводить его глазами. Но лишь очутившись в палате, он осознал, какой частью его сознания завладела мнемограмма! Он готов был немедленно бросить все и заниматься исключительно ранеными и подумал мимоходом, отчего медсестры-ФГЛИ в таком ужасе и почему он их не понимает. Что же касается медсестер-землянок – тщедушные, малопривлекательные создания, вечно суетятся и мельтешат под ногами!

Конвей приблизился к группе тщедушных созданий – впрочем, на взгляд человека, двое из медсестер были очень даже ничего – и сказал:

– Послушайте меня, пожалуйста. Мнемограмма ФГЛИ позволит мне приступить к лечению пациентов, но из-за поломки транслятора я не могу говорить ни с ними, ни с тралтанами медиками. Поэтому вам, девушки, придется во всем мне помогать.

Они глядели на него широко раскрытыми глазами, их страх постепенно улетучился, потому что некто, наделенный властью, объяснил им, что нужно делать, пускай он и требует невозможного. В палате насчитывалось сорок семь ФГЛИ, причем восьмерых только-только привезли и их следовало осмотреть в первую очередь. Медсестер же было всего трое.

– С санитарами ФГЛИ вы теперь общаться не можете, – продолжил Конвей после секундного колебания, – но система медицинской нотации у нас с ними одна и та же, поэтому, я думаю, постепенно дело наладится. Разумеется, о схватывании с лета речи не идет, но вы должны растолковать им, что от них требуется. Машите руками, рисуйте, но прежде всего пользуйтесь своими прелестными головками.

«Подсластил пилюлю», – подумал он с раскаянием. А как еще? Он ведь не психолог, не О'Мара…

Конвей прооперировал четверых раненых, и тут появился Маннон с очередным ФГЛИ на носилках. Пациентом оказался Торннастор. С первого взгляда становилось ясно, что тралтан-диагност обречен на продолжительное пребывание в неподвижности. Маннон кратко описал ранение Торннастора и свои действия, потом прибавил:

– Раз уж вы присвоили себе монополию на тралтанов, поразмыслите на досуге о послеоперационном уходе. Черт возьми, ваша палата – самая тихая во всем госпитале. Ну-ка, признавайтесь, чем вы их очаровали? Может, у вас припрятан действующий транслятор?

Конвей рассказал ему о своих попытках добиться взаимопонимания с инопланетянами.

– Не скажу, что перспектива обмениваться с медсестрами писульками во время операции особенно меня вдохновляет, – устало сострил Маннон, лицо которого посерело от утомления. – Но, похоже, какой-то смысл в этом есть. Я позабочусь, чтобы все узнали о ваших происках.

Они переложили массивную тушу Торннастора на специальную опору, подобные которой служили койками для ФГЛИ в условиях невесомости. Маннон сказал:

– Кстати, я тоже принял мнемограмму ФГЛИ – ради Торни. Сейчас у меня на очереди двое ХЦХЛ. Я и знать не знал, что бывают такие твари, но О'Мара сумел где-то раскопать их мнемограмму. Придется влезть в скафандр: та дрянь, которой они дышат, способна прикончить кого угодно, кроме них самих. Они оба в сознании, так что, чувствую, хлопот не оберешься.

Внезапно он ссутулился, уголки рта опустились книзу.