Олег Мазурин - Контуберналис Юлия Цезаря

Так же Иван не забывал о вольтижировке и верном коне Ганнибале.

Иногда к занятиям по карате и воинскому искусству Иван и Мамерк привлекали всю личную гвардия контуберналиса. Тогда на тренировках становилось весело и оживленно.

Эмилий Лепид отправил Ивана с каким-то важным свитком к Цезарю. В это время император находился в резиденции Клеопатры. Привратник-египтянин провел контуберналиса в огромный атриум. Там в разгаре был музыкальный вечер. Оды Горация пелись в сопровождении струнных щипковых инструментов — кифар, лир, треугольных арф — тригонов. Царствующие особы сидели в больших креслах и наслаждались пением и игрой музыкантов.

Иван минут десять стоял со свитком не решаясь побеспокоить внимательных слушателей. Наконец император краем глазам заметил переминавшегося с ноги на ноги контуберналиса и сделал знак музыкантам, чтобы те на время прервали концерт. И божественные звуки и пения смолкли.

Цезарь встал с кресла и тепло приветствовал своего контуберналиса.

— Входи, мой славный Сальватор, я рад тебя видеть! Ты сегодня послушаешь чудесную музыку, стихи великих греческих поэтов, оды Горация, отрывки из поэмы Вергилия «Энеида». Сегодня для меня играет самый лучший во всем Риме музыкант по игре на кифаре — Анаксенор. Ты не представляешь, Иван, как он божественно поет! И не мудрено: кифара и лира это любимые инструменты Аполлона. И видимо сам Аполлон наградил Анаксенора божественным даром так играть на кифаре и петь. Ему покровительствует сама Терпсихора!..

Иван подал Цезарю свиток.

— Это от Лепида, срочно.

Диктатор развернул письмо и, быстро пробежавшись глазами по нему, снова свернул его и отдал одному из своих секретарей, при этом приказав:

— Отнеси сей свиток в мой кабинет и положи на стол.

Секретарь покорно кивнул и ушел с посланием Лепида за перегородку таблиния.

— А, ничего особенного и срочного в этом послании начальника моего войска нет, — сказал Ивану император. — Просто Лепид извещает меня о том, что один из убитых тобой германцев, мой славный Иван Сальватор, часто посещал харчевню в Сабуре «Гладиатор». Туда Лепид послал пару ищеек, чтобы те пронюхали о его связях и друзьях. Быть может, через этого варвара мы и выйдем на организаторов покушения на твою особу.

— Хорошо бы, мой Цезарь…

— А, Клеопатра, — только и вымолвил Цезарь, обернувшись назад.

С чарующей улыбкой к Ивану подошла несравненная царица Египта. От нее повеяло какой-то притягательной и мощной аурой и… великолепными духами.

— Приветствую тебя славный воин Иван Сальватор! — сказала Клеопатра. — Я, как и славный Цезарь, рады твоему появлению в нашем доме. Да покровительствуют тебе все боги Рима и Египта!

Иван уже научился изъясняться по-античному. И он не остался в долгу перед царицей за брошенный комплимент в его адрес. Родин прижал руку к сердцу и, слегка поклонившись, сказал:

— Благодарю за добрые пожелания, несравненная царица! Я тоже рад видеть тебя снова — самую божественную и прекрасную женщину во всем мире! Ту, чья яркая красота, словно Гелиос ослепительно сияет на лазоревом небе могущественного Рима. Да пусть благоволят тебе небесные силы, все народы мира и сам Цезарь! Аве, Клеопатра!

Восточная красавица снисходительно улыбнулась.

Цезарь усадил Ивана в кресло, рядом присела Клеопатра, а сам, диктатор, подперев рукой подбородок, остался стоять и внимательно слушать продолжения концерта — музыку и речитатив. Малолетнего Птолемея с родителями рядом не было, видимо он находился с нянями и охраной в саду подальше от шума, музыки и песнопений.

Подопечные Терпсихоры снова ударили по струнам… Зазвучал красивый и сильный голос Анаксенора…

Так он промолвил в слезах, и замедлил флота движение,И, наконец, близ Кум подошел к побережьям Эвбейским.Носом в простор корабли повернули тевкры; вонзилисьВ дно якорей острия, и кормою к берегу всталиДлинным рядом суда…

Иван теперь внимательно рассмотрел кифару — один из самых популярных щипковых музыкальных инструментов в Древней Греции и Риме. У греков и римлян он олицетворял вселенную, повторяя своей формой небо и землю, а струны символизируют различные уровни вселенной. Кифара имела плоский деревянный корпус с фигурными очертаниями, а к корпусу крепилось четыре струны.

Родину поначалу показалась интересной музыкой, но потом он стал откровенно скучать. Классическую музыку он с детства не терпел. Ему бы сейчас послушать что-нибудь поэнергичнее. Типа группы «Бон Джови» или на худой конец что-нибудь из современной российской попсы. Веселей бы было.

Цезарь, заметив угасший интерес Ивана к струнно-речитативному исполнению, сделал знак музыкантам остановиться.

— Я вижу тебе не по душе кифары и лиры, мой Иван?

— Прости, мой Цезарь, что я недостаточно хорошо внимаю стихам и музыке. Возможно, я просто сегодня устал, а возможно, привыкнув к своей славянской музыке, я не понимаю римскую. Хотя я как гражданин Рима должен ее любить.

— Насильно любить — это против человеческой души. Я думаю со временем ты поймешь эту чудесную музыку и будешь ее искренне обожать… А что, Иван Сальватор, можешь ли ты наиграть нам с Клеопатрой что-нибудь свое, славянское. Возьми любой инструмент, любимец богов и Цезаря и продемонстрируй свое умение, а мы послушаем.

Царица оживилась: она никогда не слушала славянской музыки.

— О, нет, Цезарь, — запротестовал Родин. — Я не музыкант и не умею играть на музыкальных инструментах, тем более на кифаре или лире, тем более на авлосе…

Иван хотел было сказать, что мог бы спеть славянскую песню «Калинка-малинка», но вовремя закрыл рот: своим немузыкальным голосом он мог напугать любого среднестатистического слушателя, не говоря уже об утонченных слушателей царских кровей. И тогда на примере Ивана монархи подумали, что славяне явно немузыкальное и неголосистое племя.

Император разочарованно вздохнул.

— Жаль, что не сыграешь и не споешь, а то бы усладил наш слух, Сальватор… А знаешь ли ты стихи славянских поэтов?

— Знаю, — честно признался Иван.

— Так прочти! — чуть не хором воскликнули Цезарь и Клеопатра.

Иван не стал долго ломаться, и, отказавшись от музыкального сопровождения знаменитого кифареда Анаксенора, которого настойчиво предлагал Цезарь, начал читать стихи Владимира Высоцкого:

Когда вода всемирного потопаВернулась вновь в границы берегов,Из пены уходящего потокаНа сушу тихо выбралась любовь,И растворилась в воздухе до срока,А срока было сорок сороков.И чудаки, еще такие есть,Вдыхают полной грудью эту смесь,И ни наград не ждут, ни наказанья,И думая, что дышат просто так,Они внезапно попадают в тактТакого же неровного дыханья.Только чувству, словно кораблю,Долго оставаться на плаву,Прежде чем узнать, что — «я люблю»,То же, что — «дышу» или «живу»…

Когда Иван с чувством проговорил последние строчки, наступила минутная тишина, а потом раздались дружные аплодисменты Цезаря и Клеопатры, к которым тут же присоединились их приближенные и музыканты. Родин был польщен неожиданным триумфом. Гений-поэт и для античных людей гений.