Иван Афанасьев - Астральные битвы Второй Мировой

Происходит это так. В группе есть ловец астральных вибраций, сейчас это болгарин Христо Набаев, вчера ты с ним познакомился. Что такое астральные вибрации? Ну, это выплеск энергии при проведении какого-либо магического действия. Впрочем, тебе это не потребуется, ты ведь работаешь по каким-то своим, незнакомым мне каналам.

Так вот, Христо должен уловить очередной выплеск мыслительной энергии, идентифицировать его источник и, по возможности, установить его местонахождение. Такие ловцы имеются еще в нескольких группах, подобных нашей, размещенных в разных городах. Они обязаны немедленно позвонить мне. Получается нечто вроде пеленга.

Как только удается установить, где находится объект, немедленно выезжает наша группа. Иногда в полном составе, иногда частично. В основном гипнотизеры, способные выудить у возможных свидетелей заблокированную информацию, а также — обязательно Мирча Ковач, который видит скрытые признаки мистических способностей. Есть у нас еще специалистка, легко улавливающая присутствие ментальной защиты. Ценный работник, но сейчас, по ряду причин, мы ее почти не привлекаем. Вчера ее среди нас не было.

"Неприятная новость, — подумал Кондрахин, — про такое я и не слыхал. Остается надеяться на камень. Не Просветленная же она в конце концов".

— Теперь будешь выезжать и ты, — продолжал Раунбах, — твои способности очень кстати. Особенно, учитывая, что присутствие Тополя совсем недавно зафиксировано в Восточной Пруссии. Так что наши шансы возросли. Тебе, наверное, следует знать, что Тополь — предположительно славянин, возможно — русский. Прекрасно водит машину, огнестрельного оружия никогда не применяет. Очень мощный гипнотизер, но видимо, обладает и другими выдающимися способностями. Так что, как видишь, враг серьезный. Но и наши возможности, особенно после включения тебя в группу, усилились. Только постарайся работать — настраиваться — побыстрей.

"Шиш тебе с маслом, — усмехнулся Юрий про себя, — твой враг — мой друг. Не только выслеживать не стану, но и постараюсь сорвать все ваши планы".

От Раунбаха напарники вышли через полчаса. Первым по лестнице спускался Николай Павлович, неся под мышкой выданную для учебы изрядную кипу чистой бумаги. Правда, Фриц не требовал, чтобы Юрий умел читать и писать, достаточно разговорной речи. Но Рейнгарт предпочитал традиционные методы обучения. Он и не подозревал, что Кондрахину для приличного владения языком требуется несколько суток. Только вот учителя должны быть иными.

Кондрахин, следуя чуть позади, размышлял, каким образом Николаю Павловичу удается выглядеть таким бодрым и энергичным после вчерашней попойки.

— Пойдем-ка освежимся, — предложил он.

Рейнгарт оживился.

— Я не в том смысле, дядя Коля. Пройдем по саду, мне надо кое-что посмотреть.

Сад окружал особняк со всех сторон. Занимал он не меньше четверти гектара и был порядком запущен. Газоны заросли сорняком, среди которого чернели бока осыпавшихся перезрелых яблок.

— Что ты ищешь? — спросил Николай Павлович, наблюдая, как Кондрахин, закинув голову, озирается по сторонам.

— Грушу, желательно дикую. Правда, я слышал, что культурные сорта часто прививают на дичку, так что, возможно, любая подойдет. Ты пока рассказывай, если есть что.

— Немного, но кое-что есть. Ночью заметил несколько всплесков информационного поля здесь, в особняке. От кого исходили, не могу сказать — просто не знаю, кто в какой комнате живет. И еще один выброс, куда более мощный, к северо-западу от Кенигсберга.

— Тот, кого мы ищем? — насторожился Кондрахин.

Николай Павлович покачал головой.

— Нет, почерк совершенно иной. Скорее всего тот, кого разыскивают немцы. Да, сударь, между прочим обязан доложить, что способности мои прилично обострились.

— Неужели? — иронически спросил Юрий. — И с чем же это можно связать? Готов поспорить, что сейчас ты намекнешь на стимулятор, который начал принимать регулярно.

Он с усмешкой взглянул на Рейнгарта. Тот насупился.

— Между прочим, я уже говорил, что впервые ощутил информационное поле именно в состоянии легкого подпития. Конечно, не имея никакого представления, что это такое. Так что это предположение не лишено основания.

— Ладно, не сердись. Но и в руках себя держи, не забывай, что мы в окружении врагов. Да, хотел спросить, почему их ловец может в лучшем случае вычислить направление сигнала, а ты устанавливаешь локализацию до метра? Если это, конечно, не преувеличение.

Николай Павлович приосанился.

— Если бы кто-то из них обладал моими возможностями, то служил бы Просветленным, а не собаке Гитлеру. Знаешь, я вернусь, пожалуй. Ноги совсем вымокли. Да, и ты бы тоже шел в дом. Сдалась тебе эта груша!

— Иди, дядя Коля, и давай больше не выходить из легенды, даже когда мы наедине. Для тебя я — Юра, выросший у тебя на глазах. Не забывайте, что Шульц худо-бедно по-русски лопочет.

Рейнгарт согласно кивнул и пошел к особняку, высоко поднимая ноги над мокрой от непрекращающегося моросящего дождя травой. А Кондрахин продолжил свои поиски, методично обходя заброшенный сад.

Грушевое дерево он обнаружил довольно скоро. Оно скалой возвышалось над обступившими его корявыми яблонями, тянущими к великорослой соседке узловатые руки. Юрий взглянул вверх. Кое-где на ветвях вздрагивали под каплями дождя сиротливые мелкие груши.

"Ладно, попытка — не пытка", — решил про себя Юрий, прикоснувшись к скользкому, влажному стволу вначале рукой, а потом левым боком. В свободную руку он взял свой камень, с которым не расставался даже во сне.

Вначале он ощутил только озноб от холодного прикосновения, но продолжал упорно стоять. И лишь постепенно, через несколько минут, почуял доверчивое, радостное и согревающее дуновение. Дерево откликнулось, приняло его в себя, растворило во Вселенной. И в то же время камень в правой ладони полностью защищал его душу от враждебных вторжений. Это не было похоже на то, что он испытывал в Школе Лады, но ведь и он стал другим — жестким, а когда надо и беспощадным. Но не сейчас, не сейчас…

Мысли исчезли — одно лишь безмерное блаженство от чувства единения со всем сущим, когда ты присутствуешь везде и нигде, в каждой травинке, в каждом атоме воздуха.

Практикуя это раньше, в Школе и в учебном центре НКВД, Юрий использовал такое состояние для немедленного восстановления сил. Теперь же он преследовал иные цели и заранее запрограммировал себя на их достижение. Помимо его воли — о ней сейчас не могло быть и речи — крошечная бодрствующая часть его сознания, повинуясь заложенной программе, начала поиск человека, которого немцы именовали Тополем.