Ната Чернышева - Это был просто сон...

Ирина вздрогнула, внезапно увидев Алаверноша. Садовник бесшумно нарисовался рядом с поистине кошачьей грацией. Когда только успел!

Он привел с собой небольшой поднос, непринужденно парящий в воздухе на уровне руки. На подносе стояла небольшая чашечка, источавшая неповторимый кофейный аромат. Алавернош жестом показал Ирине что угощает.

— Спасибо, — смущенно поблагодарила она.

Кофе оказался великолепным! Ирина вообще не помнила, когда ей доводилось пробовать такой замечательный кофе. Она смаковала волшебный напиток, потихоньку рассматривая Алаверноша. Его молчание, как это ни странно, совсем не действовало на нервы, наоборот, лишним стал бы какой-нибудь вежливо-пустой разговор о погоде. Еще у него была замечательная улыбка, добрая такая, искренняя. Именно поэтому Ирина могла смотреть в его нечеловеческое кошачье лицо без привычной в таких случаях оторопи. Впрочем, некая неловкость все-таки присутствовала. В самом деле, пьешь чужой кофе в чужом доме у совершенно незнакомого человека… А у него, очень даже может быть, есть и другие дела, поважнее.

Ирина поставила чашечку на поднос. Тихо сказала:

— Я пойду?

Алавернош жестом указал в окно: смотри, мол. Ирина послушно посмотрела.

За окном происходило что-то непонятное. Небо темнело, обретая насыщенный фиолетовый цвет. Пейзаж выцветал, обретая тональность холодной серой стали. "Затмение! — догадалась Ирина. — Покусай меня сайфлоп, самое настоящее солнечное затмение!"

Корректор зрения позволял смотреть прямо в центр астрономического шоу. Вот солнце обратилось в ослепительно сверкающий синий серпик, вот серпик разбился на отдельные фрагменты слепящего белого света… Вскоре на месте солнца повис черный пятак. Вспыхнула жемчужным великолепием корона… Ирина окаменела, позабыв даже дышать. Она никогда в жизни не видала еще полного солнечного затмения. Частичное — несколько раз, в закопченное стеклышко. Полное — только в записи, из интернета… А тут, веником убиться, вживую, своими собственными глазами!

И опять возникла сверкающая бусина солнечного света. Она быстро расширялась, вновь превращаясь в серпик… серп…половину… Корректор зрения оберегал глаза, смягчая излучение, иначе Ирина давным-давно бы уже необратимо ослепла.

День давно уже вернул себе все права, а Ирина все еще никак не могла придти в себя от пережитого. Вначале она хотела поблагодарить Алаверноша. Потом поняла, что слова — лишние. Что любое слово, произнесенное вслух, прозвучит фальшиво…

Алавернош изъявил желание проводить ее. Чему Ирина была только рада: ей совсем не улыбалось заблудиться снова. Он провел ее через анфиладу комнат (оставалось только удивляться приличной вместимости дупла-жилища). Но снаружи Ирину поджидал очередной сюрприз. Дерево, облюбованное садовником для проживания, не само выросло, его вырастили, с любовью и заботой, на обширной поляне. И сказать, что вокруг было красиво, значит, не скачать ничего. Не просто красиво — великолепно! Без излишеств и яркой наляпистости, просто, со вкусом, с тем неповторимым стилем, который отличает подлинное мастерство от подражания, пусть даже талантливого. Мостики через небольшие прудики, (на воде лежали толстые мясистые лисья каких-то растений, которые пока не цвели, видать, был еще не сезон), лавочки-тумбы вдоль дорожки, цветы… Море цветов! Сложнейший коктейль ароматов, но без удушающей приторности. Ирина, пожалуй, затруднилась бы обозначить словами запахи этого удивительного места. Что-то прозрачное, легкое, с едва уловимой кисловатой горчинкой… абсолютно незнакомое, но невыносимо приятное…

Узкая деревянная лесенка уводила вниз, к еще одной площадке, а оттуда — спускалась к озеру, к тропинке-мостику, который шел вдоль берега, над самой водой. Ирина обернулась и увидела немыслимое — совсем уж гигантское, уму непостижимое дерево, — площадка на которой стоял, точнее, рос, (иначе и не скажешь), дом Алаверноша, приходилась этому дереву одним из листьев…

Только теперь Ирина осознала в полной мере, что такое роскошь в понимании Оль-Лейран!

Надо думать, подобные апартаменты могли позволить себе очень и очень немногие.

Тропинка повернула к лесу, и вскоре над головою сомкнулись могучие кроны. Ирина начала узнавать места, по которым вчера бродила. Но запомнить дорогу было невозможно: тропинка петляла, переплеталась с другими такими же, ныряла под деревянные мостики, шла по мостикам сама…

Вот и игровые площадки Детского Центра. И злющая Раласву Ди-Тонкэ впридачу. Ирина с запоздалым ужасом сообразила, что, во-первых, на работу опоздала и, если судить по лицу заведующей, опоздала порядочно. А во-вторых, не знает толком, который, собственно, сейчас час. Алавернош жестами объяснился с заведующей прежде, чем та успела открыть рот. Потом кивнул Ирине, прощаясь. И пошел себе прочь. Не оглядываясь.

Ирина против воли съежилась, ожидая бури. Ну в самом деле, что она могла сказать в свое оправдание? "Извините, я заблудилась, не смогла отыскать обратную дорогу, замерзла, как собака прежде, чем меня отыскали и спасли, проспала, а потом еще на затмение засмотрелась…" Крайне слабый аргумент, да.

— В рабочее время, — тихо, но с яростной язвительностью выговорила Раласву сэлиданум, — полагается, вообще-то, не с мужчинами прохлаждаться, а работать. Ступайте на свое место. И чтоб это мне в последний раз было!

Ирина поспешила убраться долой с начальственных глаз. И только потом, оказавшись на порядочном удалении от госпожи Ди-Тонкэ, она сообразила, в чем именно ее заподозрили! Она аж остановилась от возмущения. Но госпожа сэлиданум уже выпала из пределов видимости. И слава Богу. Тут начни только оправдываться, как обвинитель окончательно убедится в обратном. Потому что раз оправдываешься, значит, уже виноват…

— Тьфу! — плюнула Ирина с досады. — Придет же в голову такое…

При всем уважении к Алаверношу Ирина совершенно не могла представить себя его любовницей. Глупость такая, что и говорить нечего.

На детской площадке ее поджидала очередная неприятность. Малыши, как всегда, бегали и визжали во весь голос. Но один бутуз учудил: влез на дерево, — когда успел только! И верещал теперь оттуда не своим голосом. Причем верещал вовсе не от испуга, а от дикого восторга, слезать не собирался и явно наслаждался всеобщим вниманием к своей персоне. Другие дети, завидуя, пытались повторить подвиг.

Пока воспитатели суетились (кто-то уговаривал не баловаться, кто-то полез следом, намереваясь ухватить шалуна за шкирку), мальчишка допрыгался. Ветка — кр-р-рак! — обломилась, и бесенок полетел вниз, очень неудачно шлепнувшись на спину.