Александр Прокопович - Очередной конец света

Императорская библиотека насчитывала больше пяти тысяч томов, для любого из них это был всего лишь лакомый кусок, который они могли бы купить, не задумываясь.

Вероятно, им пришлось здорово поработать над тем, чтобы сейчас выглядеть именно так — белые, пушистые, богатые и абсолютно ни в чем не замаранные перед законом. По слухам, в богатой биографии семерых заклятых друзей было все — и пиратство, и наркотики, и работорговля. Но все это в прошлом, все это до того, как моя девушка шепнула мне восторженно: «Книжники!»

Занавес облаком растаял где-то под куполом зала, навстречу ему спускался огромный фолиант размером с небольшой дом, он спускался куда-то за спины семерки. Обложку фолианта красной кожи украшал номер выставки и флаги планет участников.

Было немного страшновато. Когда такое большое спускается — как-то не по себе, лучше бы оно уже висело, а еще лучше вовсе не поднималось на высоту, лежало бы где-нибудь тихонько и лежало.

Все произошло слишком быстро.

Ладони уже встретились друг с другом, шорох прокатился по павильону, и улыбки все еще не покинули лиц. Фолиант плавно сошел с траектории и вошел в сцену со звуком, который на несколько секунд заставил присутствующих пожалеть о том, что они не родились глухими.

Высокий, абсолютно лысый мужчина в строгом деловом костюме, один из семерки, остался где-то там, в месте — источнике звука. Остальные шестеро так и стояли, все еще не понимая, что произошло.

Дорогие кожаные туфли остались стоять рядом. Носки немного в стороны. У высокого лысого книжника был хороший вкус.

Директор выставки закричал. Тоненько и почти неслышно.

Телохранители губернатора среагировала быстрее всех. Только смыкание толпы где-то справа у служебного выхода подсказывало — госпожа губернатор покинула ярмарку.

Через час, когда врачи уже увезли труп, меня потянуло к сцене. Хотелось проверить, не привиделось ли мне то, на что другие не обратили внимания. Когда все смотрели вверх, на фолиант, чуть в стороне, сверху вниз, кружась в воздухе, падал красный лист, почти незаметный на фоне громадины.

Маленький мужичок из полиции в очках подозрительно легко согласился пропустить на место происшествия. Лист оказался на месте — в паре метров от фолианта, глубоко зарывшегося в сцену. Всего-то — лист цветного пластика. Красный. На нем черным — цифра. Семерка.

— Это что-то значит?

Первый раз встречаю таких деликатных полицейских.

— Наверное. Подождем следующей цифры.

Ярмарку не закрыли. Все убрали, все увезли, и человек, только что пришедший на ярмарку, мог догадаться о случившемся разве что по журналистам, не расходившимся с пустого и чистого места трагедии.

Элли повезло. Небольшой рост имеет преимущество не только в местных гостиницах. Она видела только процесс падения реквизита и не видела результат. Вообще, женская психология — вещь не столько странная, сколько совершенно отличающаяся от того, что о ней принято думать. Редкая женщина способна упасть в обморок, мужчины падают чаще, но как-то незаметнее. Элли в безмятежном настроении окунулась в ярмарочную суету, а я остался коротать время с майором Маниным. Он оказался не настолько деликатным, как мне показалось.

В подозреваемые я зачислен не был. Майору очень хотелось, но происшествие, как ни крути, больше чем на несчастный случай не тянуло. Майору хотелось с кем-то общаться, и он выбрал меня. Кто-то же должен был стать свидетелем того, как имя Манин движется к вечности. Первый труп на выставках Мессе, не удивлюсь, если они теперь будут отмечать этот день ежегодно.

Я ему понравился, а номер на красном пластике раздражал. Меня тоже. Очень хотелось думать, что смерть книжника и кусок пластика не связаны.

На балконе, опоясывавшем весь Павильон, находился небольшой кабинет майора Манина, где, кроме самого майора, ничто не напоминало о полиции. Мягкие кресла, огромный старинный, совершенно не офисный стол, если бы не бронированная дверь и не реликтовый коммуникатор с гербом Мессы, можно было смело помечтать о том, что вот-вот в комнату зайдет старый друг и предложит распить что-нибудь достойное.

В руке майора был одноразовый стаканчик, в котором было, вероятно, что-то жидкое и точно невкусное. Мне он напитков не предлагал, возможно, это было проявлением гуманности.

— Вы знали жертву?

— А вы?

Наконец-то господин полицейский начал вызывать те чувства, которые должен. Раздражение накатило волной, и удобного кресла уже было мало, чтобы она отступила.

— Я прилетел сегодня, я впервые на книжной ярмарке и впервые видел не только погибшего, я всех на вашей планете вижу впервые. Тем более, насколько я понимаю, речь идет о несчастном случае. Вы в чем-то меня подозреваете?

— Нет. Просто вы странно реагируете…

— И в чем эта странность заключается?

— Спокойно… слишком спокойно.

Майор не успел договорить. Высокий женский вскрик, как спусковой крючок, потянул за собой целую лавину звуков. С балкона было не видно, что произошло, только головы, которые поворачивались, искали, пытались понять, откуда крик, пытались решить — бежать на крик или убегать от него.

— Пойдемте?

Отчего бы не пойти. Хотелось побежать, хотелось изо всех сил верить, что то, что сейчас увижу, не имеет никакого отношения к Элли.

На этот раз врачи появились еще быстрее. Обошлось без обрушения тяжелых предметов, один из книжников — невысокий вихрастый мужчина, лежал у стенда, прилег, будто так захотелось выспаться, что не выдержал и заснул прямо так — на мягком покрытии, подложив руку под голову.

Медики двигались с той неспешностью, которая появляется, когда от твоих действий уже ничего не зависит.

Мы сделали это одновременно. Не надо было искать, надо было просто знать, что этот предмет здесь. Красный прямоугольник лежал в полуметре от тела. Как-то очень потянуло на корабль. И не важно, какая цифра нарисована, важно то, что где-то лежит список, и две фамилии в нем вычеркнуты.

Оказывается, майор умел размножаться делением. Рядом с ним образовались двое человекообразных в форме. Еще один неприятно материализовался у меня за спиной, причем так близко, что это раздражало на физическом уровне. Все похожие друг на друга и немного похожие на людей. Их выдавали глаза. Наверное, при приеме на службу у них забрали собственные и выдали служебные, похожие на тусклые стальные пуговицы. Все эти подчиненные были для чего-то нужны, например, сделать своего начальника умнее, быстрее и круче. Ну разве что круче. Майор шагнул мимо тела, ему не хватило миллиметра, чтобы наступить.