Чэд Оливер - Ветер времени

Теперь астронавты ели вволю. Они просто выслеживали добычу сверху, стреляли прямо с вертолета и приземлялись для ночлега рядом с убитой дичью.

Один раз им показалось, что из зеленой чащи на них глядят темные глаза человека. Но когда они направились к нему, человек исчез, и они не нашли его следов.

Как-то они заметили с вертолета дымок, но когда добрались до костра, их встретила только тишина.

Они летели все дальше на юг, и местность снова переменилась: склоны гор перешли в бескрайние холмистые равнины, утопавшие в траве и цветах.

Теперь они видели множество самых разнообразных животных. Дикие лошади, неисчислимые стада огромных бизонов — черные пятна на равнине, растянувшиеся на многие мили.

И они видели людей — темные фигурки, которые, точно волчья стая, следовали за стадами, держа копья наготове. Как-то вечером они пролетели над стойбищем — перед примитивным жильем из шкур сидела женщина, терпеливо выскребывая шкуру каменным инструментом, а рядом с ней стоял ребенок и внимательно следил за ее работой.

Арвон смотрел на них, запечатлевая их навеки в своей памяти. «Вы там, внизу! — думал он. — Усталый охотник, голодный малыш, трудолюбивая женщина! Известно ли вам, что вы завоевали мир? Известно ли вам, что долгие века люди, подобные вам, будут жить и умирать на этой земле, а потом их сменят люди с огнестрельным оружием, явившиеся из-за океанов, которые вам еще предстоит увидеть? Известно ли вам, что вы завоевали материк и он будет отнят у вас? Ешь свою пищу, охотник, смейся, пока смеется! Завтрашний день будет долгим, а из глубины моря наползает великая ночь…»

Вертолет, жужжа, несся в небе над морем травы. Равнины привели их в места, которые впоследствии стали восточной частью штата Колорадо.

Затем вертолет повернул на запад, к горам. Он замедлил полет — орел, высматривающий гнездо.

В аккумуляторах почти не оставалось энергии.

Вертолет приземлился высоко в горах у маленького озера, питаемого ледником.

Одно путешествие подошло к концу.

Первая ночь была холодной; звездный полог казался далеким и равнодушным. Они спали возле вертолета, так как вокруг не было деревьев.

Арвон лежал на спине и глядел в небо. Воздух был кристально чист, и звезды казались удивительно ясными. Там голубая, там красная, а вон та то вспыхивает, то угасает.

Значительную часть своей жизни он прожил, как большинство других, не замечая ее. Даже поиски в космосе не часто наполняли его душу благоговением. А между тем, как удивительна жизнь, вся ее совокупность! Это море звезд, эти бриллианты в холодной черной воде! Он плавал по этому морю и знает, что эти звезды — могучие солнца, а вокруг многих из них вращаются планеты, подобные его родной планете или миру, в котором он находится теперь. И может быть, где-то, в бесконечном океане, другой человек глядит сейчас на звезду в ночи?

«Здравствуй, друг! Будь счастлив!»

Арвон долго вслушивался в ночные звуки, звуки чужой планеты, бесконечно далекой от его родины.

Заснул он нескоро.

Утром, когда солнце вылезло из-за гор, они разошлись в разные стороны, чтобы отыскать укромное место для предстоящего долгого сна. Они спустились вниз по ручью и оказались в лесу среди могучих сосен и стройных осин, но не нашли того, что искали.

Что ж, торопиться особенно незачем. Бессознательно астронавты радовались возможности оттянуть момент, когда нужно будет сделать инъекцию. Они удили рыбу, дремали на солнышке, вдыхали свежий воздух и старались не думать о том, что и эта планета может стать мертвой…

Но они не прекращали поисков.

Пещеру в скале открыл Арвон. Он пошел по долинке, отходившей от ручья, и вдруг увидел нишу, черневшую под выступом скалы, как полоска сажи на белой бумаге. Он забрался туда и к большой своей радости обнаружил в глубине ниши небольшую щель.

Он бросился бегом к вертолету за фонариком и вернулся вместе с Нлезином, чтобы обследовать находку.

Пещера была невелика — небольшая каверна в толще скалы. По одной стенке стекала вода, и сырость делала пещеру еще более неуютной.

На полу белели кости — какой-то зверь за полз сюда умирать? А может быть, его убил хозяин пещеры, который еще вернется?

— Пожалуй, это то, что надо, — сказал Арвон. Его голос прозвучал в тишине очень громко.

— Прелестно, — отозвался Нлезин. — Гранитная спальня, изящная костяная мозаика, холодная вода. Всегда мечтал об этом. Можете рассказать сказку-другую на сон грядущий, Арвон?

— Могу, — ответил Арвон, — только они не для детей.

— Премного благодарен.

Они позвали остальных, и началась двухнедельная тяжелая работа.

На случай землетрясения астронавты постарались очистить пещеру от обломков и непрочно державшихся камней. С этой же целью они принесли инструменты, выдолбили себе ниши в глубине пещеры и приладили там люминесцентные трубки, которые должны были гореть практически вечно.

Они взяли консервирующие вещества, имевшиеся на любом космическом корабле, и законсервировали все, что могло им понадобиться, — одежду, оружие, записные книжки.

И наконец они отгородили заднюю часть пещеры, поставив поперек нее крышку люка с вертолета, снабженную сложным замком.

Еще два дня астронавты оставались возле озерца, занимаясь не очень нужной работой. Никому не хотелось заползать на каменную постель, чтобы спать там, пока столетия рассыпаются в прах…

Наконец все предлоги были исчерпаны.

Астронавты ушли в пещеру.

Последнее, на что посмотрел Арвон, был серебряный вертолет, доставивший их сюда. Он стоял на земле, лопасти его винта были неподвижны, кабина пуста. Когда дверь пещеры откроется в следующий раз, он давно уже станет пылью.

Дверь закрылась.

Все заняли свои места, готовясь к долгому сну.

Уайк стерилизовал шприц. Потом открыл самозамораживающийся контейнер, в котором снотворное хранилось при температуре, близкой к абсолютному нулю. Когда все было готово, он наполнил шприц.

— Придется использовать все до конца, — сказал он. — Мы заснем на максимальный срок.

— На сколько же? — это спросил Црига.

— Примерно на пятнадцать тысяч лет, — ответил Уайк деловым тоном.

«Пятнадцать тысяч лет!»

— Начинайте, — поторопил Арвон. — Я не хочу думать.

«Не хочу думать, что еще никому никогда не приходилось спать так долго, чтобы вернуться домой; что этот мир может оказаться радиоактивной пылью, когда я проснусь; что я боюсь, боюсь…»

Блестящая игла принялась за работу.

Црига. Он первый. Вот испуганные глаза закрываются.

Хафидж. Он потихоньку скрестил пальцы, думая, что этого никто не заметит.