Кирилл Кудряшов - Черное безмолвие

К воротам со всех сторон стекались люди, преследуемые белками… Еще минута, и весь это бедлам ворвется на территорию завода. Этим людям все равно конец — они не успеют запереться в бункерах, а лишь приведут за собой этих хвостатых чудовищ…

Были бы целы ворота — еще был бы шанс… Хотя нет, стены не так уж высоки, и сделаны на скорую ногу из гранитных блоков и крупных камней, так что, при желании, по ним мог бы взобраться и человек, не говоря уже о ловких и проворных белках.

Я смотрю на Марата, и читаю в его глазах то же, о чем только что думала сама. Это конец. Еще минута, и белки ворвутся на завод, довершив то, что не смог сделать Мадьяр со всем его вооруженным воинством. Спасибо, Эзук, угораздило же тебя взять в сопровождающие именно этих чудовищ! Ну неужели ты не мог прихватить с собой полк волков, или роту медведей? Они бы защитили тебя в пути ничуть не хуже. Почему надо было брать в свои телохранители целую дивизию белок?!

Прямо на меня летит солдат, далеко оторвавшийся и от остальных и, как следствие, от волны белок, преследующей их. Несется вперед, не глядя себе под ноги, и потому он не замечает меня до тех пор, пока я не хватаю его за локоть, разворачивая к себе лицом.

— Стоять! — ору я, сопровождая свои слова увесистым тычком под ребра. — Бежать с поля боя? Сдать оружие!

Дрожа всем телом парень бросает мне в руки свой автомат, и, почувствовав, что моя хватка ослабла, вырывается и с прежней скоростью несется дальше.

Я переключаю автомат на стрельбу длинными очередями, и оборачиваюсь к Марату, все так же сжимающему в руках свой УЗИ. Удивительно, но он ждет моих слов. Так, словно это не я недавно с наитупейшим лицом взирала на готовую взорваться артиллерийскую мину.

— Ну что? — спрашиваю я. — Пошли?

Он не отвечает. Просто кивает головой.

До бегущей к нас толпы людей остается не больше десятка метров.

— Вперед! — реву я, срываясь с места и одним махом прорываясь через толпу оказываюсь лицом к лицу с оравой белок. Марат оказывается рядом со мной на долю секунды позже…

Мы давим на курки, и белки замедляют свое движение, натыкаясь на горы трупов своих сотоварищей, расшвыриваемых в разные стороны нашими беглыми очередями.

Я не герой, как, наверное, и Марат, который удивил меня тем, что встал рядом со мной в этой схватке, финал которой известен заведомо. Я не думаю, что наше вмешательство поможет остальным спастись. Не питаю иллюзий относительно того, что мы можем остановить белок. Нет! Задержать их на несколько секунд, чтобы потом быть разорванными на куски — вот все, чего мы можем добиться.

Просто это единственное, что мы могли сделать, оказавшись лицом к лицу с ордой этих тварей. Они все равно настигнут нас, прорвавшись на завод. Разбегутся по бункерам, убивая всех, кто встанет у них на пути, и никто и никогда не сможет их остановить. Они уйдут лишь уничтожив всех…

Это единственное, что остается мне, не желающей бежать, слыша, как белки наступаю мне на пятки. Если смерть рядом — лучше встретить ее грудью, как бы пошло это не звучало в устах женщины. И Марат, как мне кажется, думает так же. Пусть он предатель, пусть подлец, переметнувшийся на нашу сторону из вполне прозаических побуждений — сегодня он показал себя бойцом, готовым умереть с оружием в руках.

Мой автомат кашляет в последний раз и умолкает. Черт! Откуда же мне было знать, что в его обойме практически ничего не осталось? А этот ублюдок, у которого я его выхватила, мог бы и предупредить. Останусь в живых — найду и отрежу яйца! Все зубы повыбиваю… Мечты, мечты… Все это мне точно не светит, потому что спустя пару секунд меня разорвут на части полчища разъяренных белок! Живи солдатик, радуйся жизни, думая о том, что мою жизнь ты укоротил как минимум на пол минуты. Впрочем, и тебе не так уж много отпущено. Белки рядом…

Белки огибают нас, беря в клещи. Умные твари! Как будто чувствуют, что отстреливаться нам уже почти нечем. Наверняка в УЗИ Марата тоже последние патроны. Так и есть! Его автомат умолкает, и мы остаемся в окружении армии белок — на таком же пятачке залитого кровью снега, какой они оставляли вокруг Эзука, провожая его к воротам. Вот только, Эзука они охраняли, а нами намерены закусить. Знать бы то слово, которым он приворожил это черное воинство… Хотя, и оно действовала на этих хищников до первого выстрела. До первой капли крови, брызнувшей на черный снег Безмолвия.

Мы окружены! Со всех сторон на нас смотрят злые красные глаза. Повсюду только чуть подергивающиеся черные носы, да острые зубы, готовые располосовать нас, словно мочалки.

Я оглядываюсь назад, и с удивлением вижу, что белки остановились, оставив в покое убегавших солдат, и возвращаются к остальным, сжавшим нас плотным кольцом. Почему-то они не идут на завод — им больше по душе мы!

— Гениальная была идея. — зло шипит на меня Марат. — У этих тварей, кажется, и в мыслях не было брать завод. Зато мы с тобой, как дебилы, ломанулись в самую их гущу. Сидели бы сейчас спокойно в лазарете, да раны зализывали.

Он кривится от боли, трогая рукой свисающий со щеки лоскут кожи, видимо содранный острыми беличьими зубами.

— По-моему, не все так просто. — так же шепотом отвечаю я. — По-моему, не будь здесь нас, они были бы уже в заводе!

— Это по-твоему. А белки придерживаются того же мнения?

— Скоро узнаем. Ей Богу, не понимаю, чего они ждут. Почему не нападают?

Белки и в самом деле не торопятся превращать нас в десертную закуску. Их злые глаза-бусинки буравят нас тяжелым взглядом, но не более того. Они не приближаются, не атакуют, хотя мы сейчас лакомая добыча.

У меня в голове возникает идея, не менее бредовая, чем предыдущая — кинутся в гущу белок.

— Марат, — шепчу я, — Только не делай резких движений!

Я поднимаю ногу, и делаю шаг в сторону ворот. Шагаю, закрыв глаза, надеясь только на то, что белки расступятся, как и в прошлый раз, пропуская меня.

Под моей опускающейся ногой что-то отвратительно хрустит, издав тонкий противный писк, и я чувствую, что наступаю не на ровную поверхность наста, присыпанного легким снежком, а на что-то мягкое, податливое…

На белку!

— Боже… — шепчет Марат, — Спаси хотя бы наши души…

Я боюсь открывать глаза. Не хочу видеть, как эти твари накинутся на меня. Не хочу смотреть в глаза смерти… А ведь еще минуту назад я гордо уверяла сама себя, что хочу встретить ее грудью!

Вот теперь я боюсь! Тогда, в гуще боя, расшвыривая в разные стороны десятки белок, кромсая их автоматными очередями, бояться было просто некогда. А сейчас страх пришел. Пришел, чтобы поселиться в моем сердце. Я не хочу умирать! И особенно не хочу умирать ТАК…