Юрий Максимов - Зиккурат

«Здравствуй, папа!

Жаль, что мы не увидимся до отлета! Нарам-суэн передал твои слова о том, что я остаюсь Избранным, и, если не улечу с землянами, мне придется пойти во время следующей Гарзы. Я понимаю. Я сделаю все, как ты велишь, отец.

Спасибо Нарам-суэну, он согласился взять для тебя письмо! Сейчас ждет снаружи. Я буду писать быстро, только самое главное, как ты меня учил. За эти два дня так много произошло! Самое главное – они спасли Магану! Все оказалось очень просто. Земляне вчера провели между собой какое-то важное для них омовение. Это делал их глава, Васи-ан. Я подсмотрел чуть-чуть. После омовения Васи-ан взял воду и сегодня с утра побрызгал на спящего Магану. А тот взял и сразу проснулся! Бесконтактным! Есть только очень, говорит, хочу. Вот как здорово! Надеюсь, Васи-ан даст царю этой воды побольше. Прости меня, папа. Я не верил тебе, а все случилось точно так, как ты говорил!

У меня хорошая комната. Просторная и светлая. Земляне все убрали, и я не знаю, кто здесь жил: погибший пришелец или чернокожий. Во второй комнате будет жить Магану. Он тоже полетит с нами! Я не уверен, что точно понял, но, кажется, царь хочет отдать меня вместо погибшего землянина, а Магану – вместо чернокожего. Я очень рад. А то даже поговорить здесь не с кем. Наших почти не вижу, а язык пришельцев не понимаю. Васи-ан много занимается со мной, изучая наш язык. Он садится рядом, а в руках держит темный квадрат и спрашивает меня, как называется то или другое. Я отвечаю, а темный квадрат подмигивает мне красным глазом. Васи-ан быстро учится и уже кое-что может мне говорить, но не понимает вопросов.

Ну вот, земляне возвращаются к Нарам-суэну. Папа, я всегда буду стараться беречь свое сердце, как ты учил. Что-то большое и неведомое ждет впереди. Хорошо, что меня провожают добрые люди. Не беспокойся, они все ко мне тепло относятся. Даже потомок Ся. Он часто улыбается.

Мы с тобою еще встретимся когда-нибудь. Я чувствую это. И тогда я обязательно все расскажу. До свидания!

Дочитав, Главный Контактер смял исписанную бумажку, крепко сжимая кулак. Черные глаза сузились, устремляя взгляд вдаль – мимо шелестящих внизу крон, за городскую стену с бледными заплатами, через выжженное поле, изъеденное рытвинами и грудами рваного металла, – дальше, к синему бруску земного звездолета, полностью закрытого со вчерашнего дня для внешнего зрения. Медленно текло и переливалось низкое небо. Жесткий северный ветер бил по лицу. «Скоро зима», – машинально отметил Главный Контактер, а вслух приказал:

– Продолжай.

Стоящий на почтительном расстоянии Нарам-суэн продолжил отчет:

– Тези Ябубу не хотел брать сына Иддин-дагана. Потом согласился. Вассиан просил разрешения посетить другие города. Я передал царский отказ. Потом он снова спрашивал о черном землянине. Я напомнил, что тот сам захотел остаться.

Офицер замолчал.

– А что он говорил тебе лично?

– То же, что и царю.

Главный Контактер дернул острым подбородком, оглядываясь на собеседника. Независимо расправленные плечи, чуть склоненная голова, маска почтительности на лице и цепкий, с вызовом, взгляд исподлобья. «Лжет», – понял Кудур-мабук. Несколько мгновений они молча смотрели друг другу в глаза. Память о страшных потерях, понесенных при подготовке этой встречи… Напрасные жертвы…

Главный Контактер отвернулся первым, словно городская стена вдруг стала очень привлекательна.

– Можешь идти! – приказал он.

Взгляд затянуло сизой дымкой, сквозь которую Кудур-мабук разглядел внешним зрением, как Нарам-суэн кланяется ему в спину, затем отходит, становится на летатель и взмывает вверх… Дымка рассеялась, открывая прежний вид, – вниз с шестого яруса Дома Молчания. Волнующиеся верхушки деревьев. Стена с двумя заплатами… По лбу скатилась капелька пота, новый порыв ветра сорвал ее…

Сквозь хмурую небесную пелену по-прежнему жег и ласкал взгляд Забытого. Главный Контактер, как и прежде, не мог понять, какая часть его рвется навстречу этому взгляду, а какая желает спрятаться от него. Он стоял неподвижно. Один, на краю. Вертикальная складка на лбу проступила резче…

Бреши в стенах залатать легко… Трещины в стелах нетрудно замазать… А вот бреши, пробитые теперь в душе каждого сангнхита? Пробитые знанием, памятью, опытом того мига, когда все неожиданно стали свободны, делая выбор… Удастся ли когда-нибудь залатать их? В ближайшие годы будет тяжело. Но если приложить усилия, к третьему поколению эти бреши затянутся и исчезнут. Наверное…

Главный Контактер сделал шаг к самому краю, откуда раскрывались кроны сада пятого яруса. Под ногой что-то хрустнуло. Плита здесь была усеяна крошками, сбоку нацарапаны неразборчивые детские каракули… Высокая, тощая фигура протянула руку. Кулак разжался.

Белая полоска смятой бумаги, плавно вращаясь, устремилась вниз. Словно отпущенное перо, она успела совершить несколько оборотов, прежде чем скрылась среди сплетения плотных влажных листьев и гибких ветвей…

Что осталось сказать? Секрет был узнан, но не оказался востребован никем, кроме самих выживших землян. Сангнхитские кошмары для большинства обитателей Агана показались уютнее в сравнении со страхом пробуждения в неведомый подлинный мир. Спустя два дня мы покинули планету, забирая с собой Магану и Энмеркара, оставляя позади затерянную в пустыне космоса резервацию добровольно забывших о Боге людей.

Там, на Земле, дома, тоже не избежать встречи с анаким и их злобой. Но есть и возможность остаться свободным. И даже если кто-то выберет иное, хорошо все-таки, если он о ней знает.

Встреча

Вторая часть

Тот, кто верит

Первые дни заточения тюрьма казалась необъятной.

Но по мере знакомства с ней пространство сужалось в уме, обретая четкие очертания. Узкий серый коридор, куда выходила дверь его камеры, в оба конца расходился другими рукавами-коридорами. В них были дома тюремщиков, по три с каждой стороны. Затем «рукава» вливались в еще один коридор, где были двери в нужник, потом в комнату-с-дождем и еще в длинный зал с диковинными растениями. Тут Магану нравилось больше всего. Единственное место, которое напоминало о доме, душистых деревьях и травах в садах. Единственное место, где здешний мертвый запах почти не ощущался.

На второй день его пытали. Заставили влезть на высокую постель. Как только он влез, сверху захлопнулась крышка. Постель превратилась в ящик. А потом все загудело, затряслось, и дышать стало тяжело. Магану стучал по стенкам, плакал, умолял выпустить, но тщетно. Мучение продолжалось много ушев. Когда же наконец утихло, и крышка открылась, он свалился на пол и задрожал.