Вольдемар Грилелави - Ангел-пророк

— Ну и ладненько, — уже совсем успокоилась и широко зевая, согласилась Лена. — Пойдем, до утра еще поспим. Между прочим, в это самое время у меня очень сладкий сон. А ты тут со своими предвидениями суешься, — Лена глянула на часы, которые отмеряли время на кухонной стене. — Запросто еще часа на три задремлю. А ты, если уже выспался, бери ручку и конспектируй свой сон.

— Не, спать пойду. День у нас с самого утра будет сложным и напряженным, — не согласился с такими распределениями обязанностей Антон, следуя за женой в спальню. — И будильник заведем на утро. А то еще с перепуга так задремлем, что и саму катастрофу проспим, не успеем предупредить. Они же в этом Азимовске пока поймут наши опасения, пока переварят и задумают поверить, так знаешь, какая уйма времени пройдет. Сама вообрази себя на их месте. За тысячу верст звонит некий старый маразматик и пугает своими сновидениями! Им сразу же захочется нас отправить к психиатру. Или, чтобы долго не мучились, в палату N6.

— Я бы на месте Вадима даже слушать тебя не стала. Но мы уже повязаны одним узлом. Нет, Азимовск Азимовском, но сначала позвоним в Москву. Там эти сразу зашевелятся. Им Саратова хватило.

— Нет, я думаю, сначала позвоним в МЧС Азимовска. Вот если начнут выпендриваться, тогда и звякнем в Москву. Зачем сразу через голову прыгать. Сам служил и знаешь правила субординации. Да и долгая эта цепочка: Вилежин — Москва — Азимовск — Вилежин. Только все запутают.

— Может ты и прав. Не все же тугодумы и кретины, как в этом Саратове. Авось и поверят на слово. Я же верю с первого слова. Мне хватило двух катастроф, — вздрогнула и поежилась Елена от этих воспоминаний. — У меня особенно от Саратовского телерепортажа чуть инфаркт или инсульт не случился. Хорошо хоть Ольге пока про твои сновидения не говорила. И про твой этот внезапный дар провидца, — и уже в кровати добавила: — А здорово будет, если они найдут там бомбу или поймают террористов! Я обязательно тогда от этого "Меркурия" премиальные затребую. И не малую. Сам подумай, сколько всего материальных и людских ресурсов спасем, а? Немало попрошу. 14 этажей, говоришь? Ох, Антоша, в это же время там народу будет немереное. Да еще и само руководство по кабинетам как раз после обеда сидеть будет. Так что, пока они отходить от шока и прочих нервных расстройств будут, я и намекну о вознаграждении.

— Хи-хи-хи! — хихикнул Антон, неожиданно для себя мгновенно засыпая, уже проваливаясь в свои обычные бестолковые и беспорядочные сновидения с сумбурными и сюрреалистическими картинками.

— И никаких хи-хи-хи! — возразила Лена и с той же легкостью и скоростью полетела следом за мужем, только уже в свои сказочные сны.

Странно даже, засыпая, думала она. После таких нервных встрясок и передряг казалось, что прежде чем уснуть, придется немало покрутиться, уговаривая свой расстроенный организм на сон.

Вадим даже растерялся и немного разволновался, увидев, как в его слегка приоткрытую дверь заглянули сразу обе физиономии супружеской четы Угловых. Он и сам слегка начал подзабывать эти недавние разговоры об открывшихся внезапно и негаданно пророческих талантов у Антона. Ну, случилось даже не один раз, а два совпадения, а потом затихло. И вот после проведения получасовой пятиминутки, когда он уже всех своих подчиненных озадачил и распустил, в дверь некто неуверенно и очень скромно постучал, словно провинившийся подчиненный просится на разборку.

— Да, входите! — громко и уверенно крикнул Вадим, слегка лишь удивившись, что секретарша не соизволила предупредить о посетителях. Значит, в доску свой. Поскольку для сослуживцев в случаях явки по служебным делам действовало правило беспрепятственного проникновения в кабинет к начальнику. Да только лишь с разницей, что свои сначала заходят, а уж потом соизволят постучать и спросить разрешение на вход. А здесь чувствовалась неуверенность.

— А мы, Вадим, уже вошли, — слегка виновато, что посмели оторвать такого большого начальника от важных дел со своими бреднями, произнесли, чуть ли не хором супруги. Это у них дома за их столом Вадим свой в доску. А здесь местная обстановка и его окружение возвышает его, как большого начальника над всем остальным народом. И даже над друзьями, хоть и самыми близким.

— А-а! Антон, Лена, смелей вваливайтесь, чего у порога топчитесь, словно просители к барину пришли! — уже обрадовано воскликнул Вадим, вставая друзьям навстречу и предлагая мягкие кресла для доверительной беседы. — И каким же ветром вас забросило ко мне, какие возникли проблемы и дела? — и вдруг его словно током прошибло догадкой. — Неужели опять оно, а? Неужели сбылись наши предположения, и этот сон снова проперся среди ночи к Антону? Ну, вы ребята, и даете! Черт бы вас побрал! Ну, чего топчетесь и мнетесь, валяй, выкладывай все подряд!

— Ага, — слегка глупым тоном и с соответствующим выражением лица проговорил Антон, — Угораздило, Вадим. Вот сегодня ночью оно и приснилось. Так сказать, опять привиделось, как и в прошлые разы с соответствующими атрибутами. И вновь с такой ясностью и четкостью, что так и хотелось прямо посреди ночи примчаться к тебе. Еле ума и сил хватило на обуздание собственной прыти. А то так и вломились бы в твою хату, пугая всяким ужастиками и катастрофами.

— Ребятки, а время терпит? Как бы ни припоздниться! Вы уж наплюйте на всякие там приличия и такты, а ломитесь в любое время дня и ночи, — взволнованный предполагаемой катастрофой, просил Вадим. — Ты, если что, Антон, ни о каких скромностях не думай, если под угрозой жизни людей. Я сам, вы мне это уж позвольте, буду решать, что важно, а что и потерпит.

— Да нет, Вадим, еще как терпит. Даже с избытком, — вмешалась в мужской разговор Елена. — Мы и сами рисковать не стали бы. Нам вполне с избытком хватило этих двух стихийных бедствий.

— Ну, дети мои, — Вадим достал из бара бутылку коньяка. Разлил по бокалам и положил на стол три целых лимона. — Я вас внимательно слушаю. Говорите все подряд, а уж зерна от плевел очищать будем потом.

— Мужики, — попыталась вмешаться в утреннюю пьянку Елена. — Может, на вечер перенесем! А там уже или за удачу, или за позор напьемся до поросячьего визга. А то с утра даже как-то неприлично.

— Лена, — успокоил женщину Вадим. — Мы на вечер водки наберем. И закуски приличной. А утренний коньяк, как глоток кофе. Лишь бодрит и в мозгах осветление производит. И к тому же располагает к откровению, развязывая язык и освежая память. Плюс смелости добавляет. Ведь сейчас мне придется ваш бред по инстанциям передавать. Ох, господа хорошие, не построю я ладно и складно предложения, пока не пропущу стопочку. Да и на вас без сочувствия смотреть сложно.