Филип Дик - Человек в высоком замке (пер. О.Колесников)

«Да, вы довели нашу пищу до совершенства, – подумал Роберт Чилдан. – Общее мнение справедливо: у нас безграничные способности к подражанию. Яблочный пирог, кока-кола, увлечение кинофильмами, Гленом Миллером… Вы могли бы склеить искусственную Америку из жести и рисовой бумаги, бумажную мамулю на кухню, бумажного Па, читающего газету, бумажного беби у его ног. Все, что угодно».

Пол молча наблюдал за Чилданом. Роберт, внезапно заметив это внимание, оборвал ход мыслей и сосредоточился на еде.

«Он что, и мысли умеет читать, видеть то, что я думаю на самом деле? Пожалуй, внешне я ничем себя не выдал. Лицо соответствует ситуации. Нет, все в порядке».

– Роберт, – сказал Пол, – поскольку вы здесь родились и выросли, употребляете местные, трудно переводимые выражения, хорошо знакомы с культурой и обычаями своего народа, вы, возможно, окажите мне помощь в понимании одного явления, с которым я недавно столкнулся. Разъясните мне смысл некоторых фильмов двадцатых годов, которые мне довелось увидеть.

Роберт слегка поклонился.

– В этих фильмах главную роль играет ныне уже давно забытый актер, некто Чаплин. Это неловкий, жалкий человек, над которым издеваются все окружающие, и тем не менее его страдания, его нескончаемые несчастья вызывают у белой части публики какой-то совершенно неконтролируемый смех. Я несколько раз пытался докопаться, что же может быть смешного в зрелище страданий хорошего, порядочного человека? В каких аспектах вашей культуры или религии таятся корни такого отношения? Может быть, только потому, что актер по национальности – еврей?

– Если бы Германия и Япония проиграли бы войну, – немедленно отозвался Роберт, – то сегодня миром правили бы евреи. С помощью Москвы и Уолл-Стрита.

Оба японца, и мужчина, и женщина, казалось, отпрянули. Они, казалось, поникли, стали холоднее, ушли в себя. Даже в комнате, казалось, стало прохладнее. Роберт Чилдан почувствовал одиночество. Он продолжал есть, но уже не вместе с ними.

Что он натворил?

Что именно они неправильно истолковали?

Глупая неспособность их уловить оттенки чужого языка, западного образа мышления? Ускользнувшее от них значение сказанного и вызванная тем самым обида?

«Какая трагедия, – подумал он, продолжая есть. И тем не менее, что с этим поделаешь?»

Прежняя ясность, та, что существовала несколько минут назад – должна быть восстановлена во что бы то ни стало.

Только теперь он понял, насколько глубоко различие между ним и ими. Никогда прежде не чувствовал он себя так напряженно, потому что нелепая мечта оказалась такой неосуществимой. «А ведь я только ожидал от этой встречи, – вспомнил он. – Когда я поднимался по лестнице, мне кружил голову юношеский романтический дурман. Но нельзя игнорировать реальность: мы должны стать взрослыми. А здесь все наполнено этим дурманом. Эти люди и людьми-то в полном смысле этого слова не являются. Носят одежду как обезьяны, которые кривляются в цирке. Они умны, их можно выдрессировать, но это и все. Зачем же я стараюсь угодить им, если это так? Только потому, что победители они, а не мы?»

В этот вечер проявился неприятный пунктик моего характера. И я ничего с ним не могу поделать. У меня, оказывается, патологическая наклонность к… ну, скажем, к безошибочному выбору наименьшего из зол. Как у коровы, завидевшей корм: мчусь напропалую, не подумав о результате.

«Чем я занимался всегда? Следил за внешними своими проявлениями, потому что так безопаснее, ведь после всего – они победители, они командуют. И дальше я буду поступать точно также, судя по всему. Потому что, зачем мне эти неприятности? Они смотрят американские фильмы и хотят, чтобы я их комментировал для них. Они надеются, что я, белый, могу дать им ответ, я попробую! Но не сейчас, хотя, если бы я видел эти фильмы, то несомненно смог бы.»

– Когда-нибудь мне удастся посмотреть какой-нибудь из этих фильмов, с этим Чаплиным, – обратился он к Полу, – и тогда я смогу довести до вас значение происходящего как на экране, так и в зале.

Пол слегка поклонился.

– Сейчас же работы так много, – продолжал Роберт. – Позже, наверное… Я уверен, что вам не придется долго ждать.

«И все же и он, и Бетти выглядят разочарованно, – подумал он. – Они заслуживают этого. Смотреть американские фильмы и просить его пояснений – стыдно».

Он с еще большим наслаждением весь ушел в поглощение пищи.

Ничто больше не портило вечер. Когда он покидал квартиру Касоура, в десять часов, он все еще чувствовал ту уверенность, обретенную во время еды.

Он спускался по лестнице, не думая о том, что его могут встретить еще какие-нибудь японцы – жильцы этого дома, сновавшие туда-сюда, в основном в коммунальные душевые дома. Он вышел на темный тротуар и остановил проходивший мимо педикэб.

«Мне всегда хотелось, – размышлял он по дороге домой, – встретиться с некоторыми своими покупателями в неофициальной обстановке. И ведь не так уж и плохо. Этот опыт, возможно, будет мне хорошим подспорьем в бизнесе».

Встреча с людьми, которых боишься, имеет большое терапевтическое значение.

Раскусить их. Тогда исчезнет страх.

Размышляя таким образом, он не заметил, как оказался перед собственными дверьми. Расплатившись с возницей-китайцем, он поднялся по знакомой лестнице.

Здесь, в его передней, сидел мужчина, совершенно ему незнакомый. Белый, в пальто, сидел на диванчике и читал газету.

Как только Чилдан появился на пороге и удивленно застыл там, он отложил газету, неторопливо поднялся и сунул руку во внутренний карман пальто. Оттуда он вытащил бумажник и открыл его.

– Кемпейтай.

Это был один из «пинки», служащий Сакраменто и его государственной полиции, учрежденной японскими оккупационными властями.

Чилдан похолодел.

– Вы – Роберт Чилдан?

– Да, сэр.

Сердце его бешено колотилось.

– Недавно, – сказал полицейский, – вас посетил один человек, белый, назвавшийся представителем одного из офицеров имперского флота.

Он сверился с бумагами в папке, вытащенной им из лежавшего на диване портфеля.

– Последующее расследование показало, что это совсем не так. Такого офицера не существует, как и такого корабля.

Он внимательно посмотрел на Чилдана.

– Да это так, – отозвался Чилдан.

– Нам сообщили, – продолжал полицейский, – о попытке шантажа, имевшей место в районе Залива. Этот парень, очевидно, приложил там руку. Не можете ли вы обрисовать его.

– Невысокий, довольно смуглый, – начал Чилдан.

– Похож на еврея?

– Да, – сказал Чилдан, – только теперь мне пришло в голову, а тогда я каким-то образом просмотрел это.

– Вот фото.

Человек из Кемпейтай протянул ему снимок.