Юрий Слащинин - Боги в изгнании (Художник В. Шершнев)

Чтобы не быть в зависимости от народа, кселензы разделили его на касты, а внутри каст ввели узкую специализацию, поддерживают жесткое разделение труда. Каждый в отдельности — никто, и сила — когда собраны все вместе под надзор цузара. И если уничтожить этот надзор, как было в систерии, то сразу все развалится. Вот где их уязвимое место! — обрадовался открытию Тадоль-па. А уничтожить надзор можно будет, подготовив хотя бы две-три тысячи боевиков — таких, как Кари. После того как Кари полностью передала свои познания Даве, потратив на это несколько суток, Тадоль-па решил, что эффективнее будет создать учебный видеосон, чтобы с его помощью можно было обучать сразу тысячи, а в последующем и миллионы кселян. И Кари принялась за работу. Выполняя одновременно роль учителя и модели для съема психомоторных действий, она не жалела времени и сил. Останавливало ее, сбивало с ритма только одно обстоятельство — глаза Эйлева. Она натыкалась на них почти ежедневно, видела, как они умоляли, ждали, терпели… Кари ускользала от них, пыталась не видеть, но от этого становилось еще хуже — она их чувствовала и, даже закрыв за собой дверь, продолжала ощущать зов этих потухших глаз.

— Не могу больше, Дава, — однажды призналась Кари.

— А может, ты все же поговоришь с Эйлевом?…

— О чем?… О том, как я люблю Ворха?

— Я помогу тебе. Вытравлю эту любовь к Ворху и верну любовь к Эйлеву.

Сделаю, как только Тадоль-па освободит нас от съемок видеосна.

— Убить любовь?!

— А что особенного?… Любовь — чувство, такое же, как и другие. Помогала же я людям избавляться от страха.

— А мне показалось, ты тоже любишь Минтарла. Я ошиблась, Дава?… Он так на тебя смотрит… По-настоящему влюблен.

— Влюблен…

— И ты молчала?

— Говорить, собственно, не о чем. Он считает себя стариком и калекой. А ты?

— А мне некогда его переубеждать. Займусь этим после победы…

Разговор этот происходил в одном из уголков лаборатории Тадоль-па. Сам он занимался в этот момент просмотром отснятых кадров для видеосна.

Сегодня до нуль-транспортировки, видимо, не добраться, — подумал Тадоль-па, когда в комнату вошел комендант Габара Минтарл и, охваченный возбуждением, позабыл поприветствовать ученого. Минтарл поднял свою единственную руку, требуя внимания, и, напоминая о требованиях конспирации, ткнул пальцем в бионик; заговорил лишь после того, как женщины проверили наличие блокаторов.

— Ворх посетил экл-Т-трон.

Тадоль- па озабоченно посмотрел на Кари. Она тряхнула головой.

— Это еще не страшно.

— В систерии уничтожены все ученые-баянны, занимавшиеся экл-Т-троном. — В голосе Минтарла звучали тревога и гнев.

Обсудить создавшееся положение тут же отправились на Сбор. По длинным, слабо освещенным штольням пошли парами: впереди Минтарл с Давой, за ними Кари и Тадоль-па.

Минтарл относился к касте инжеров. Он получил раннее техническое образование, проявил себя в обслуживании, а вскоре и в проектировании космических грузовозов, с помощью которых кселензы намеревались грабить недра ближайшей планеты, и мог бы очень скоро достичь привилегий распорядителя работ, но вдруг — сорвался, был пойман на мыслях о нелепости существующих порядков. Для острастки его наказали в пульсаторе-специальной клетке, прутья которой наносили электрические удары в непредсказуемом порядке, заставляя пленника метаться до потери сил и сознания. Наказывали принародно, на глазах у собранных баянн и инжеров конструкторского центра. Но устрашающего урока у кселензов не получилось: Минтарл не бился в клетке, не молил о пощаде, не раскаивался в противоправных поступках, как должно было быть, а повел себя совершенно неожиданным образом. Он, напрягая волю, выдерживал силу получаемого удара до того момента, когда электронный мозг пульсатора направлял ток к другим прутьям клетки, к которым, по замыслу ее создателя, должна была отпрянуть жертва. В минуты пауз от электроударов Минтарл смеялся над тупоумием кселензов, которые не могут придумать даже машину пыток, вслух проклинал и мучителей, и Новый Порядок, и всю их систему угнетения, которая все равно развалится, потому что противоестественна и глупа. Ничего, кроме протеста, он тогда не мог выразить, выплеснул лишь накипевшее.

Верховный кселенз центра космонавтики еще некоторое время после наказания пытался Минтарла образумить, а когда потерял терпение — вышвырнул вон.

Так Минтарл стал носителем Баука из высокопоставленной семьи кселензов, представители которой правили миром. Прошел через все муки подавленной воли, испытал все радости жизни, которыми прельщали носителей, и страдания, им отведенные. Однажды он уловил момент пассивности Баука и, споткнувшись, ткнулся головой об пол, раздробил на куски своего мучителя. За это кощунственное, потрясшее всех кселензов преступление Минтарла приговорили к медленному расщеплению в утилизаторе. Готовилась показательная казнь. Вся Кселена ждала утверждения приговора Предводителем Верховного Гильорта Лингом. Линг, конечно же, был взбешен поступком неблагодарного носителя, но еще больше тупостью судей, которые сделали известным всей планете факт протеста против кселензов. Политические соображения перевесили. Линг назначил новое расследование, которое выявило, что Минтарл любил своего Баука, был бесконечно благодарен ему за полученное просветление ума, служил правильно и преданно, а непоправимое произошло из-за несчастного случая. Но Новый Порядок — это незыблемый порядок, за преступлением должно следовать наказание, а потому Минтарла отправили на вечную каторгу в Габар. Обо всем этом и было оповещено миру.

… Как всегда, в диспетчерской было шумно от сотен маленьких и больших экранов видео официальных и перехваченных передач. Узкий и длинный зал заполняли стоящие тесными группами свободные от работ инжеры и кажущиеся здесь особенно громоздкими чернорабочие скуды специальной селекции. По угрюмо-сосредоточенным взглядам можно было определить, что произошло что-то важное. Минтарл и его друзья присмотрелись и тоже тревожно переглянулись: на экранах шел показ отправки карательных соединений фаронов и военной техники на подавление где-то вспыхнувшего бунта.

— К нам? — спросил Минтарл с замиранием, а в голове пронеслось вихрем: не готовы!.. А не должно бы. Идем на любые унижения, чтобы не гневить.

Неужели?… И с облегчением вздохнул, когда услышал:

— На юг отправляют.

На континенте южного полюса Кселены, как и на северном, размещалась промышленная зона, приближенная к источникам сырья и удобно отделенная от метрополии океаном. Южный полюс, как и северный, к тому же весьма удачно решал для кселензов проблему охраны низших каст: полярные морозы стерегли рабов надежнее фаронов, так как выйти из-под заводского купола без специальной экипировки было равнозначно самоубийству. Но, похоже, южане пошли на это…