Мария Гинзбург - Герой должен умереть

– Ага, – сказал Лээт.

Он никогда не был многословен, но был мастером интонации. Сейчас это «ага» прозвучало примерно как: «Ничего другого я и не ожидал». Вэдан напрягся. Ему казалось, что никто в мире не должен знать, как выглядят повреждения от удара лучевым пистолетом.

Лээт посмотрел на Вэдана. Глаза у него были, как два серых озера, а ресницы – пушистые, как у девушки. На этом мягкость в его облике кончалась. Во всем остальном Лээт выглядел как образцовый страж порядка с плаката столетней давности, суровый, но добрый.

– Мародерство позорит воина, – сказал Лээт.

– Ты о чем? – осведомился Вэдан.

– Это ни нож, ни виброкастет, ни нитсек, – кивнув на робота, произнес Гулназг. – Что же ты, мыслью убил его? Это бластер.

– Что? – заинтересовался Вэдан.

– Лучевой пистолет, – ответил Лээт. – Я читал старые отчеты. В кианейкаме знали об этом оружии. Но Хранители не хотели его нам давать, непонятно почему. Его, кстати, время от времени нужно перезаряжать. Открываешь ручку, там проводочек с вилкой. Суешь их в розетку, оставляешь часа на три – просто и удобно. Только не стоит потом удивляться счетам за электричество. Судя по мощности этого удара, у тебя в батареях почти ничего не должно было остаться.

Вэдан неопределенно пожал плечами. Похожие мысли приходили в голову и ему, но что аккумулятор так легко перезаряжается, сам он бы не догадался.

– Так что можешь опустить руки, – заключил Лээт.

Он смотрел, как Вэдан размыкает замок из пальцев на затылке, как опускает руки.

– И что теперь? – осведомился Дарэнг. – Арестуешь меня за порчу казенного имущества?

Гулназг выпрямился.

– Вообще-то я должен проконтролировать исполнение ордера на убийство, – легко, словно закурить спросил, сообщил Лээт.

– И ты это сделаешь? – с интересом спросил Вэдан. – Ты же сам говоришь, что мой бластер разрядился. Нитсека у меня нет.

– Сделаю, – очень холодно и спокойно отвтеил Лээт. – Мне всего три дня жить осталось, мне терять нечего.

– Откуда такая точность?

– Разнарядка на обреченных уже пришла, – сказал Гулназг. – Вчера.

– Сегодня, значит, уже Кё Мэрииц, двадцать третье Зокелраа… – сказал Вэдан задумчиво.

Вчера был последний рабочий день на неделе, впереди было четыре выходных. Если бы Вэдан вернулся на день позже, ордер на его убийство выдали уже на следующей неделе. Если бы выдали – за четыре дня многое можно было успеть.

– А забиваю их в программу я, – продолжал Лээт скучным голосом. – В этот раз почти сплошь сареасы из первого города. Я, брат твой... Странная причуда этим маразматикам из Комиссии по кэцэрам в голову пришла.

Лээт замолчал и принялся похлопывать себя нитсеком по ноге. Вэдан понял причину удивительного выбора Комитета по кэцэрам, но объяснять ее другу не стал. Вряд ли бы Лээта сильно обрадовала или успокоила новость, что на этот раз обреченных выбрали не кэцэры и не Кэйно Лиарег, а его лучший друг, с которым он столько лет просидел за одной партой.

– Если ты меня убьешь, ты и вправду умрешь через три дня, – произнес Вэдан.

– Ага, – ничуть не удивишись, сказал Лээт.

Это «ага» было еще богаче по смыслу, чем предыдущее – «Я знаю, где ты был. Я рад, что ты вернулся. Я с радостью пойду за тобой».

– Но я должен отчитаться об исполнении ордера.

– Может, его выдашь за меня? – спросил Вэдан, кивая на испорченного кианейса.

– Нет, – ответил Лээт. – Так не получится. Он ведь не человек. Труп я найду, ты мне только браслет свой дай.

Вэдан снял браслет и протянул его Гулназгу. Тот ловко залепил четырехугольное оконце для считывания параметров пластырем, и только после этого прикоснулся к браслету.

– Ты всегда с собой пластырь носишь? – с интересом спросил Вэдан.

– Я много чего ношу с собой, – ответил Лээт. – Например, автоматический укорачиватель языка для болтунов. Не чета твоему бластеру, но тоже неплохая вещь. Нитсек еще называется.

Дарэнг хмыкнул. В голову ему пришла другая мысль.

– И все-таки странно, что убить меня…

– Проверить исполнение ордера.

– Да, проверить исполнение ордера поручили именно тебе, – задумчиво сказал Вэдан. – Цачес – очень маленький город. Если заглянуть в твое личное дело, там ведь наверняка написано, кто был твоим соседом по дортуару в Каартсе. Такое ощущение, что в этом деле правая рука не знала, что делает левая.

– Это называется «бюрократия», – ответил Лээт. – А мне наплевать. Я намерен проскользнуть между пальцами этих рук. Независимо от того, знают они друг о друге, или нет.

– Это правильно. Прочитай список обреченных еще раз, – попросил Вэдан.

Он уже знал, что и Гаттар будет в этом списке, и Бэрт РА Дэм, и близнецы Си. Но всех имен, названных Иньяру, Вэдан не помнил.

– Я свяжусь с тобой, – сказал Вэдан.

Лээт кивнул.

Вэдан затушил курительную палочку.

– И что ты думаешь делать? – спросил Инедирт.

– Отвизорить Лээту, узнать точный список обреченных, и пригласить их всех к себе на поминки, – ответил Вэдан.

– Мысль хорошая, – кивнул Инедирт. – Сходи в Храм Слушателей, отвизорь Лээту оттуда. Там каналы связи не проверяются.

– А я и не знал, – сказал Вэдан. – Спасибо. Я так и сделаю.

Он начал одеваться. Когда он был уже у двери, Инедирт тихо окликнул его. Вэдан обернулся.

– Сообщи потом список обреченных мне, – сказал Инедирт. – Это очень странное и запутанное дело. Возможно, что Кэйно постарается заслать в вашу группу соглядатая. Я бы так и сделал. Я проверю по своим каналам и предупрежу тебя, если что.

– Хорошо, – с чувством тихого удовлетворения ответил Вэдан и вышел.

Каждая сареасская семья имела своего слушателя тайн, или психолога, как называли эту профессию Хранители. Обычай советоваться с человеком, профессионально обученным разбираться в душевных движениях, ввели они же – для того, чтобы избавить сареасов от тех душевных движений, которые могут причинить сильную боль и разрушить жизнь. После гибели Хранителей никто не стал отменять традицию. Она постепенно отмирала сама. Если Вэдан довольно часто заглядывал в Храм Слушателей, потому что его приучил к этому отец, то люди из поколения Мэнира и Гэдир приходили сюда только на обязательные осмотры.

Помимо звонка, который надо было сделать Лээту, Вэдан действительно хотел поговорить со слушателем тайн семьи Дарэнгов, Гаттаром Танрэком. Последние события изменили Вэдана. Ощущать себя другим было непривычно и страшновато. Вэдан хотел, чтобы Гаттар ему что-нибудь посоветовал.

«Танрэк» так и переводилась со старосареасского – «слушающий тайны». Род Гаттара сохранил свою чистоту. Гаттар был наследником не только семейной профессии, но и высоких скул, светлых волос и крупных жабр. Карие глаза Гаттара имели редкий теперь, когда элита сареасов перемешалась со знатью с покоренных земель, удлиненный разрез; во внутреннем уголке глаза можно было заметить краешек мигательной перепонки.