Майкл Муркок - Ледовая шхуна. Маниту. Врата Азерота.Самый большой счастливчик

Забравшись по канату на борт, он вернулся на мостик. Сняв со стены мегафон, он закричал:

— Мистер Потчнефф, поднимитесь в рубку!

Через несколько минут офицер был на месте, вопросительно глядя на капитана. Обманчивое глупое выражение его лица усилилось. У него был вид придурка, подумал Арфлейн. Вполне возможно, что именно он изменил курс на карте, желая досадить своему капитану, которого недолюбливал.

— Мистер Потчнефф, проследите, чтобы корабль был надежно пришвартован во время ремонта.

— Есть, сэр.

— Когда все будет сделано, я хочу, чтобы все офицеры и пассажиры собрались у меня в каюте.

Потчнефф вновь вопросительно посмотрел на него.

— Выполняйте!

— Есть, сэр, — ответил Потчнефф, выходя из рубки.

Перед самым рассветом в каюте Арфлейна собрались все три офицера — Потчнефф, Хансен и Уркварт, а также Ульсенны и Манфред Рорсейн. Сам капитан, сидя за столом, изучал принесенные им из рубки карты.

Рана Рорсейна оказалась не такой серьезной, как думали вначале. Голова была перевязана, на лице вновь играл румянец. В стороне от прислонившегося к переборке мужа стояла Ульрика Ульсенн. Чуть поодаль, скрестив руки на груди, в терпеливом молчании стояли три офицера. Умышленно затянув паузу, Арфлейн, наконец, поднял глаза и мрачно огляделся.

— Вы знаете, почему я принес сюда эти карты, мистер Потчнефф? — спросил он. — Мы уже обсуждали этот вопрос. Но остальные еще не в курсе. Сегодня ночью одна из этих карт была подделана. Не подозревая об этом, рулевой изменил курс корабля на три градуса. В результате чего мы угодили в полынью и едва не погибли. Я не верю, что тот, кто сделал это, знал, что мы идем к проему. Вероятно, это было вызвано желанием вывести меня из себя или же задержать наше продвижение по другим, не зависящим от меня причинам. В рубке видели Манфреда Рорсейна, и…

— В самом деле, капитан, — перебил его шутливо обиженным тоном Манфред, — я был в рубке, но вряд ли что понимаю в компасе. Поэтому я не мог быть злоумышленником.

— Я не сказал, что подозреваю вас. Однако нет сомнений, что изменение курса произвел кто-то из присутствующих здесь. Никто другой в рубку войти не мог. Поэтому я прошу сделавшего это сознаться. При этом я не применю к нему никаких дисциплинарных мер. Я накажу лишь рулевого, если он был подкуплен. В интересах нашей же безопасности я должен найти этого человека.

На мгновение воцарилась тишина, затем один из них заговорил.

— Это был я. Я не подкупал рулевого. А карту я изменил еще несколько дней назад, когда она лежала в вашей каюте.

— Я так и думал, — тихо произнес Арфлейн. — Никак не пойму… — какая глупость. Вероятно, вы проделали это, когда пытались убедить нас повернуть назад.

— Я и сейчас думаю, что мы должны вернуться, — сказал Ульсенн. — Точно так же, как я изменил карту, я сделаю все, что в моих силах, дабы убедить вас и команду в глупости этой авантюры.

Арфлейн вскочил на ноги со свирепым выражением лица. Затем, успокоившись, он снова сел за стол.

— Еще одно такое происшествие, лорд Ульсенн, — холодно произнес он, — и я не буду производить расследования. Однако я не оставлю это без последствий. Просто я закую вас в железо до конца путешествия.

Ульсенн пожал плечами.

— Отлично, — продолжал Арфлейн. — Все свободны. Я прошу офицеров впредь обращать внимание на любые подозрительные действия лорда Ульсенна и докладывать об этом мне. К тому же я жду содействия других пассажиров. В будущем я буду обращаться с Ульсенном, как с безответственным глупцом, но он может оставаться свободным до тех пор, пока не выкинет что-нибудь еще в этом духе.

Ульсенн в ярости выскочил из каюты, хлопнув дверью перед шедшими за ним Ульрикой и Манфредом Рорсейном.

Выходя из каюты, Хансен улыбался, однако лица Потчнеффа и Уркварта были лишены всякого выражения.

Страх Уркварта

Шхуна шла вперед на всех парусах, команда бесповоротно поверила в удачу своего капитана. Погода стояла прекрасная, ветер — сильный, что позволило развить превосходную скорость.

Точно следуя указаниям старого Рорсейна, они шли по чистому льду, без глетчеров и иных препятствий, и таким образом могли двигаться вперед как днем, так и ночью.

Как-то, стоя на мостике, Арфлейн и Уркварт заметили на горизонте какое-то свечение, напоминающее, первые отблески рассвета. Арфлейн сверился с большим хронометром, установленным в рубке, — три часа утра.

Вернувшись на мостик, он посмотрел на Уркварта. Обеспокоенный гарпунщик нюхал воздух, вертя головой в разные стороны. Серьга в его ухе покачивалась при каждом повороте головы. Арфлейн не чувствовал никакого запаха.

— Знаете, что это значит? — спросил он Уркварта.

Нахмурившись, тот почесал подбородок. Чем ближе корабль подходил к источнику красноватого сияния, тем явственнее Арфлейн ощущал легкий запах в воздухе. Однако определить, что это, он не мог.

Молча спустившись с мостика, Уркварт отправился на нос, он казался необычайно взволнованным.

Примерно через час сияние на горизонте заполнило добрую половину небосвода, окрасив лед в кроваво-красный цвет. Это был странный вид. Запах намного усилился, приобретя резкий кислый привкус, полностью незнакомый Арфлейну. Теперь и он ощущал беспокойство. Температура воздуха поднялась, палубу заливал странный свет. Моржовая кость, стальные болты, крышки люков и китовые черепа на носу — все отражало этот свет. Лицо рулевого в рубке приобрело пурпурный оттенок. Ночь превратилась в день, хотя небо над головой оставалось черным, намного чернее, чем обычно.

Выйдя на палубу, Хансен поднялся по трапу и встал рядом с Арфлейном.

— Что это, сэр? — его била нервная дрожь.

Игнорируя вопрос, Арфлейн вернулся в рубку и сверился с картой Рорсейна. До этого он не пользовался оригиналом, довольствуясь снятой с него копией. Теперь же он развернул оригинал и стал разглядывать его при красном мерцающем свете. Из-за его плеча выглядывал Хансен.

— Проклятье, — пробормотал Арфлейн, — вот оно, как только мы не заметили этого раньше? Такой непонятный почерк! Посмотрите, что здесь написано, мистер Хансен!

Шевеля губами, Хансен попробовал разобрать мелкую надпись, сделанную Рорсейном перед самой смертью. Покачав головой, он извиняюще улыбнулся.

— Сожалею, сэр.

Арфлейн постучал пальцем по карте.

— Нам нужен ученый.

— Манфред Рорсейн, сэр? Думаю, он достаточно образован.

— Позовите его, мистер Хансен.

Кивнув, офицер вышел из рубки. В воздухе стоял запах, в происхождении которого ошибиться было невозможно. Из-за пыли, забившей рот и глотку, дышать становилось все тяжелее.