Тимофей Ермолаев - Дети Судного Дня

«То есть палачом, — подумал Алекс, — а знаками отличия наверняка будут череп и кости». Вдруг Джадж замер и привлёк внимание вампа к дороге, проходящей внизу между двумя лестницами. Вниз по склону неверными шагами ступал некий тёмный субъект в шляпе, а над его головой белел прямоугольник какого-то плаката.

— Алекс, что там написано? — Джадж мгновенно пришёл в состояние боевой готовности.

— «Обратите свой лик к Господу», — важно ответил Алекс, хотя из всей надписи ему было знакомо лишь слово «deus». — По-моему, я знаю, кто это, не стреляй. Эй, патер Гордон!

Когда патер Гордон, а это был именно он, услышал голос откуда-то сверху, он упал на колени и возопил:

— Слышу глас твой, Господи!

— Джадж, не стреляй!!!

Но если крысник положил палец на курок смертоносного оружия, то убедить не нажимать на него очень и очень трудно, а потому тяжёлая стрела из титаносодержащего сплава с лёгким щелчком начала двигаться с ускорением. Однако Джадж уже насытил сегодня свой жестокий, извращённый разум, и стрела лишь сбила с головы патера его элегантную шляпу, вдобавок проделав два отверстия для вентиляции. Полдюймом ниже — и воздухопродуваемым стал бы череп Гордона. Сообразив, что по нему стреляют, но почему-то не убивают, а следовательно, лишь хотят привлечь его внимание, патер долго на карачках искал шляпу, нашёл, нахлобучил её на затылок и стал карабкаться наверх по лестнице, прямо в объятия Алекса и Джаджа.

— Патер, бросьте плакат — его видно за несколько миль, — приглушённо крикнул вамп. Гордон не послушался совета и гордо, как знамя, понёс своё воззвание к Алексу и Джаджу.

— Mna dies[6], дети мои! — вообще-то уже перевалило за полночь, и его детьми они никак не были, но всё объяснял ужасный запах перегара, сопровождавший патера. Гордон весело скалил вамповские клыки и долго тряс им руки. В пенсне патера осталось всего одно стёклышко, но это не помешало ему с хода взять инициативу в свои руки:

— Уверовали ли вы в Господа Бога, мерзавцы? Читали ли на ночь Pater Noster[7]?

К большому удивлению Алекса, Джадж молитвенно сложил руки и кротко ответил:

— Я верую, но нахожусь в самом начале пути познания божественной истины, отче.

Алекс сдержанно выругался: крысник будто бы и забыл, что у него в кармане всё ещё сочится кровью кусок мяса.

— Гордон, какого ты мнения о компьютерах? — быстро спросил вамп, чтобы патер не начал обращать его в свою веру. Он подозревал, что тот никогда и не слышал такого слова, но ошибся.

— О! Компьютеры — это ужасная вещь. Я служил в «Легионе смерти», сидел за компьютерным пультом управления ракетной системой, и на меня сошло озарение свыше…

«Наверное, в тот день ты основательно нализался», — мелькнуло в голове у вампа.

— После двух лет в форме я поступил на богословский факультет в университет и там окончательно воссоединился с Господом. Но ещё сидя за мелькающим экраном, я понял, что компьютерное излучение уничтожает бессмертную душу; вот почему был устроен Всемирный Конфликт — радиоактивный фон стал разрушать эти электронные исчадия Ада. И если до Конфликта на всём земном шаре насчитывалось несколько миллиардов компьютеров, то сейчас их осталось тысячи, да и то медленно гниющих.

— Но, кажется, Гордон, людские потери были гораздо важнее… — попробовал заикнуться вамп.

— Тебе что дороже: бессмертная душа или грешное тело? — довод был по-деревянному прост.

— Диги — от слова дигенерат, — негромко отозвался крысник; впрочем, так многие думали.

— Диги тоже не любят компьютеры, — припомнил вамп общераспространённое мнение.

— Сатане, дерьмо на его рога, — Гордон поспешно перекрестился, сперва слева направо, потом справа налево, — тоже нужны души, а не засратые тела…

— Кстати, патер, вы не знаете, где можно достать мёртвого дига? Я хотел бы исследовать его внешнее и внутреннее строение, — жалобно, что никак не вязалось с его свирепым видом, попросил Джадж.

— Мёртвых дигов не бывает, — бескомпромиссно заявил Гордон. — Так что нужно искать живого.

Джадж с грустным вздохом отложил своё потаённое желание до лучших времён. Конечно, можно вскрыть какого-нибудь крэда, но эстетические ощущения будут совсем не те.

— Снимите у любого дига очки и взгляните в его очи, и вы увидите, что сии создания отмечены дьяволом, — на Гордона напал какой-то ораторский азарт, он начал гневно кричать, в лунном свете гордо сверкало его ущербное пенсне. Но крики Гордона не могла заглушить всё нарастающий звук за пределами нормальной человеческой слышимости, и потому его слышал лишь Алекс.

— Шум антигравитаторов, — негромко сказал вамп, но патер, начавший пересказ Книги Бытия, не услышал его.

Но зато Джадж был готов к любой опасности.

— До свидания, патер, приятно было познакомиться, — и с этими словами крысник, не дожидаясь товарища, исчез за ближайшим домом.

— Гордон, ты ведь тоже слышишь шум антигравитаторов! — затеребил зарвавшегося рассказчика вамп. Патер непонимающе начал озираться. Ситуация становилась критической, а потому Алекс тоже решил обратиться в постыдное бегство, крикнув на прощание Гордону: «Шухер, полиция!» К несчастью, вамп побежал в узкий переулок, в котором не было боковых ответвлений, а навстречу ему уже тренькал на велосипеде страж порядка; рубиновый лучик лазера бил в землю.

— Стой, именем закона…

Но грязнокасочник не знал, что перед ним вамп, не успел он договорить шаблонную фразу, как с нечеловеческой быстротой Алекс подскочил к нему и вместе с велосипедом перекинул через двухметровый глухой забор из железобетона. Дорога была свободна, и вамп с чувством выполненного долга побежал домой, стараясь не думать о брошенном им патере. А сцена у лестницы далее развивалась так.

Гордона ослепили мощнейшие прожекторы подлетевшего полицейского фургона, а усиленный динамиками, а потому неестественный голос оглушил его:

— Гражданин, не двигайся, иначе ты будешь уничтожен! Подними руки вверх с раскрытыми ладонями!

Также к месту трагедии подкатило четверо велосипедистов, у каждого был разрядник. Бронированный фургон мягко завис в дюйме от асфальта, боковая панель откинулась, и из металлического чрева показался краснолицый старикан в военной форме с нашивками полковника. В его глазах читалось презрение ко всему сущему.

— Полковник Ладислос! Какая честь, — дружелюбно приветствовал старого знакомого Гордон. — Вы меня ловили слишком долго, я уже успел заронить семена веры в добрый десяток заблудших душ…

— Из этих осеменённых шестеро написали доклады «куда следует», а один прицепил тебе на одежду радиомаячок, Гордон. Тебе, видно, плевать на запреты проповедовать. А побег из тюрьмы ещё более усугубит твоё положение на суде. Трубить тебе теперь два года в «Легионе смерти», и не за ракетным пультом, а в штрафном батальоне, будешь хлебать радиоактивное дерьмо и дышать зачумлённым воздухом…