Михаил Грешнов - Сны над Байкалом (сборник)

— Так, легкое недомогание… — призналась Надежда Юрьевна.

— Как аппетит? — спросила Мария Георгиевна.

— Аппетит хороший.

— Больше гуляй на воздухе, — посоветовала Мария Георгиевна. — Лыжи ты совсем забросила, а ведь была спортсменка.

Надежда Юрьевна грустно улыбнулась: мало ли что было в молодости?

— Пойдем в театр? — предложила Мария Георгиевна. — У меня два билета. Один… — тихонько вздохнула, — лишний.

Надежда Юрьевна согласилась пойти в театр.

Пьесу она смотрела рассеянно, мало обращала внимания на доверительный шепот подруги в антракте сплетни. Кажется, жалела, что пошла, лучше было бы посидеть дома.

— Ты какая-то странная, — заметила Мария Георгиевна, — без огонька. Что у тебя во рту?

— Пуговица… — ответила Надежда Юрьевна.

— А ну.

Надежда Юрьевна выплюнула в кулак пуговицу, показала подруге. Пуговица была жестяная, старая, порядком обсосанная.

— Что это ты?.. — удивилась Мария Георгиевна.

— Не знаю, — ответила Надежда Юрьевна.

— Так и сосешь?

— Сосу.

Мария Георгиевна удивилась еще больше. Сказала:

— Такую гадость…

Пуговица действительно была не из лучших. Но Надежда Юрьевна преспокойно отправила ее в рот.

— Надя!..

— Хочется, — сказала Надежда Юрьевна.

— Давно?

— С месяц…

Бывает, что дети едят известку со стен, какую-нибудь траву. Это Мария Георгиевна знала. Тут железная пуговица. Может быть, Надя в положении?

Поговорили на эту тему.

— Кажется, нет, — сказала Надежда Юрьевна.

— Значит, в твоем организме не хватает железа, сделала вывод Мария Георгиевна.

Надежда Юрьевна поводила языком во рту пуговицу, ответила:

— Наверное, не хватает,

— Ешь побольше яблок и помидоров, — посоветовала Мария Георгиевна.

— Яблоки ем.

— Надя!..

Они уже вошли в зал после антракта, сели. Мария Георгиевна искоса взглянула на подругу;

— Ты какая-то странная.

— Повторяешься, — ответила Надежда Юрьевна.

Поднялся занавес, и обе подруги досмотрели действие без интереса.

Пуговицу во рту Надежды Юрьевны заметил и Иван Федорович.

— Так и сосешь? — повертел он пуговицу в руках.

— Сосу, — ответила Надежда Юрьевна.

— Брось, — посоветовал муж.

Надежда Юрьевна взяла у него пуговицу, положила в рот под язык.

Иван Федорович поглядел на жену внимательно: побледнела, под висками появились вмятины — похудела.

— Завтра же сходи к врачу, — сказал он.

— Зачем?

— Что у тебя за мания — сосать пуговицу? — возмутился Иван Федорович.

— А врач чем поможет?

— Посоветует что-нибудь. Может, у тебя малокровие.

— Вот еще… — сказала Надежда Юрьевна. Но к врачу пойти согласилась.

— Ну и что? — спросил Иван Федорович вечером, возвратившись с работы.

— Обслушала, обстукала, — начала рассказывать

Надежда Юрьевна. — Говорит: вы здоровы.

— А пуговица? Ты сказала про пуговицу?

Пока разговаривала с мужем, пуговицу Надежда Юрьевна держала в руке.

— Сказала.

— И что? — нетерпеливо спросил Иван Федорович.

— Ничего особенного. Недостаток в организме железа.

— Господи! — воскликнул Иван Федорович. — И ты об этом говоришь спокойно!

— Прописала таблетки Бло, ферамид, — рассказывала о беседе с врачом Надежда Юрьевна. — А больше, говорит, кушайте шпината и свеклы. В сыром виде.

— В сыром виде!.. — воскликнул Иван Федорович. — Ты больна?

— Здорова. Сказала же врач…

Каждый день Груша подавала ей тертый шпинат и свеклу. Надежда Юрьевна безропотно поедала то и другое. Но главным ее удовольствием была железная пуговица, которую она обсосала уже наполовину.

Иван Федорович беспокоился. Как ни был занят работой, он не мог не заметить ухудшения здоровья жены. Надежда Юрьевна худела, у нее появилась апатия — даже разговаривать ей не хотелось. Всякий раз, приезжая с работы, Иван Федорович спрашивал жену о здоровье:

— Ну как?

— Ничего, — отвечала Надежда Юрьевна односложно.

— В санаторий поедешь?

— Не хочу.

— Надя!

— Не смотри на меня так, — говорила Надежда Юрьевна.

В январе у Ивана Федоровича осуществилась мечта. Он перешел с преподавательской работы на исследовательскую, стал заведующим лабораторией. Работа над диссертацией быстро пошла вперед, подходила к заключительной стадии. Предстояло поставить ряд опытов, работал Иван Федорович в области изучения мозга, была изготовлена тончайшая аппаратура по биотокам. Случалось, Иван Федорович сутками не появлялся дома — обедал в институте, спал в лаборатории. Естественно, Надежда Юрьевна была от этого не в восторге, но Иван Федорович умел успокаивать супругу: в конце концов главное, говорил он, работа.

— Это ненадолго, Наденька. Через месяц освобожусь. Даже возьму отпуск, если хочешь. Как твоя пугозица? — попытался он шутить.

— Замолчи!.. — говорила Надежда Юрьевна. Какое-то равновесие в ее организме наступило: худеть она перестала. По-прежнему ела шпинат и свеклу недостаток железа в организме ощущался. Но теперь по советам близких Надежда Юрьевна больше ела мяса, яиц, и все надеялись, что дело идет к перелому, Надя наконец начнет поправляться.

Так думал и Иван Федорович. Приналег на работу, по неделе не появлялся дома.

В такое вот время, ощущая нужду в деньгах. Надежда Юрьевна зашла к мужу в лабораторию.

— Ты, Надя! — отвлекся он от приборов. — Садись. Я сейчас.

Надежда Юрьевна села на стул. Муж возился с аппаратурой.

— Что такое? — ворчал он. — Откуда поле? Не было ничего — и вдруг…

Надежда Юрьевна сидела на стуле, ждала, когда Иван Федорович оторвется от приборов.

— Не пойму… — бормотал тот. — Откуда фон? Несомненно, наведенный. Не было же минуту назад!

Надежде Юрьевне надоело сидеть. Встала со стула, подошла к шкафам поглядеть на приборы.

— А… — удовлетворенно сказал Иван Федорович. — Чисто, никаких помех. Надя! — позвал жену.

Надежда Юрьевна подошла.

— Я совсем забыл, — признался Иван Федорович. Зарплату получил. Вот деньги.

При этом он случайно взглянул на приборы и выругался:

— Что за черт! Извини… — обернулся к жене. — Не ладится тут, в аппаратуре.

Опять стал копаться в приборах. Надежда Юрьевна заскучала, отошла к окну. За окнами лаборатории был маленький сквер, из детского сада вывели малышей на прогулку.

— Надя! — позвал Иван Федорович.

Надежда Юрьевна подошла.

— Вот деньги, — вынул он наконец из кармана. Передавая жене конверт, он искоса поглядывал на стрелки, на счетчики. Что-то опять там не ладилось.