Любен Дилов - На поющей планете. (Сборник)

Отар выступил на пресс-конференции и заявил, что за всем этим, по его мнению, стоит Зиммеринг, в душевном здоровье которого сам он, Отар, всегда сомневался. Отвечая на вопрос журналистов о том, — как это он, опытный специалист, не смог увидеть, что Зиммеринг симулирует, — Отар вывернулся очень ловко: при такого рода заболеваниях невозможно поставить диагноз за несколько дней, а кроме того, при некоторых видах шизофрении больной развивает необыкновенную сообразительность и способен осуществить свой безумный замысел с изумительной логикой и хладнокровием.

Через три дня после пресс-конференции исчезли пациенты пяти других психиатрических больниц, которые, к тому же, находились в разных концах страны. Общественность взвыла: как могут пропасть не один и не два, а ровно восемьсот пятьдесят четыре человека, причем в поведении всех этих людей наблюдаются отклонения от нормы, а полиция не может найти ни одного из них. Напрашивалось подозрение, что полиция сама замешана в таинственном происшествии, и ее шефу пришлось уйти в отставку. Однако это ничуть не повлияло на дальнейший ход событий.

Оппозиция вначале держалась довольно осторожно; она только спрашивала через свою газету: «В состоянии ли государство, которое не может уследить за сумасшедшими, заботиться о нормальных гражданах?» И требовала отставки правительства. Разумеется, правительство не сошло с ума, чтобы подавать в отставку по требованию оппозиции, но когда и восемнадцатая психиатрическая клиника оказалась пустой, хотя ее здание охранял добрый десяток вооруженных до зубов агентов, его положение оказалось весьма шатким. Президент выступил по телевидению. На экране он выглядел очень утомленным, я бы даже сказал, сокрушенным. «Я не знаю, что происходит в стране» — начал он, и это признание президента тронуло его республику. Затем он призвал граждан сохранять спокойствие, не лишать его доверия и поспешил свалить всю вину на происки соседней страны: дескать, это она похитила дорогих душевнобольных соотечественников с еще не ясной провокационной целью. Но подлинным виновником бедствия в конечном счете, по словам президента, следовало считать нашу хилую демократию, благодаря которой возможны подобные происшествия. Под конец он так завопил против демократии, называя ее давно отжившей формой управления современным обществом, что кто-то из его советников, видимо, был вынужден толкнуть его в спину за кадром. Президент запнулся, вытер целомудренно белым платочком изборожденное морщинами чело и подавленно заявил, что не видит другого выхода, кроме как объявить военное положение.

Утренние газеты, комментировавшие его речь, еще могли позволить себе роскошь собственного мнения. Одни из них подхватили версию о вражеской руке, другие высказали предположение, что сумасшедшие уничтожены гражданами страны, по мнению которых безнадежно больные — лишнее бремя для общества и их следует просто-напросто истреблять. Сатирическая же газета дерзнула внести предложение о создании бюро импорта сумасшедших, чтобы заполнить пустующие клиники. А оппозиционная газета вновь выступила с вопросами. Почему, спрашивала она, исчезают те, кто, в худшем случае, только ломает мебель и бьет посуду? Разве те, кто толкают народ к катастрофе, не сумасшедшие? Но военное положение было уже объявлено, и такие вопросы не могли сойти с рук. Газету закрыли, а ее редакторов арестовали за подстрекательство к дальнейшему похищению душевнобольных.

В интересах истины следует отметить, что правительство прилагало серьезные усилия к тому, чтобы пролить свет на таинственное происшествие. Две психиатрические клиники были набиты до отказа обыкновенными амбулаторными больными, причем туда были подосланы агенты-симулянты. Но больные, которые до тех пор тихо и мирно сидели по домам, исчезли, несмотря на сильную охрану; агенты же остались на месте, ровно ничего не заметив. Всю ночь они, как и охрана, спали непробудным сном. Молва, разумеется, исказила эту правительственную меру, представив ее как планомерное выманивание из домов тихих помешанных с целью ликвидации. Радикальная молодежь выбила стекла в правительственных учреждениях, дело дошло до кровопролития, а те граждане, у которых имелись родные и близкие — тихие сумасшедшие, попрятали их. Несмотря на то, что пресса, уже цензурованная, об этом умолчала, паника постепенно охватила всю страну. Даже те, кто никогда не задумывался о том, что на свете существуют душевнобольные, были поражены количеством психиатрических клиник в стране. Ведь раз в обществе возможен такой произвол, то где гарантия, что завтра не объявят сумасшедшим и тебя и ты не исчезнешь в жерле печи или на дне океана, — такие слухи тоже были.

Правительство обратилось в международную полицию, несмотря на то, что этот шаг сильно подорвал его престиж; но поскольку сумасшедших и след простыл, то, естественно, напрашивалось предположение, что они вывезены за рубеж. Объявления, которые Интерпол распространил по всему миру, были более чем странными для этой почетной и видавшей виды организации: фотография; имя, рост, цвет кожи, волос, глаз; выдает себя за китайца, хотя принадлежит к белой расе; или: воображает, будто он жираф и постоянно вытягивает шею, чтобы смотреть свысока; или: при встрече с людьми воет волком...

Мир смеялся, а правительство начало готовиться к войне с соседним государством. Оно решило, что в такой момент только война может предотвратить революцию. Чтобы придать своим действиям видимость демократии, оно созвало распущенный ранее парламент. Но на улицах столицы были разбросаны листовки, а полиция и правительство получили анонимные письма, в которых говорилось, что в назначенный день будут похищены сумасшедшие из парламента. «Принимать какие бы то ни было меры бесполезно, — говорилось в письмах и листовках. — Все произойдет так, что вы и не заметите. Как раньше.» Парламент был обнесен колючей проволокой, окружен танковым кордоном, но ни один депутат не явился на заседание. Одни внезапно заболели, другим понадобилось уехать из столицы по срочным делам. И хотя шутника, устроившего столь поразительный шантаж, тут же поймали, войне так и не суждено было состояться.

Пока правительство прикидывало, как подойти к ее объявлению с другого конца, разведка донесла, что в соседнем государстве, на которое предстояло совершить нападение, сумасшедшие тоже исчезли, только их правительство, наученное горьким опытом соседей, сумело дольше сохранить это в тайне от своего народа. Таким образом президент, оказавшийся перед выбором: либо война, либо отставка, — смог снова появиться на экранах телевизоров и с облегчением объявить, что бедствие постигло и вражеское государство. А несколько дней спустя он отменил и военное положение. Во всех концах земли газеты кричали о том, что психиатрические клиники таинственным образом пустеют.